В декабре 1859 г. библиотекарь Императорской публичной библиотеки, сопровождая посетителей, привел их по обыкновению и в Ларинскую залу. «Название это, — стал рассказывать служитель, — дал зале государь Николай Павлович, посетивший библиотеку летом 1835 г., когда были завершены работы по пристройке к ней новых помещений. Строились они на средства купца первой гильдии Петра Даниловича Ларина. На его же пожертвование возвели в Петербурге в 1836 г. Ларинскую гимназию, а еще раньше, в 1819 г., — училище в селе Любичи, что в 40 верстах от Зарайска. Из тех же средств перестраивалось и здание Ришельевского лицея в Одессе… И при всем том, — продолжил рассказчик, — нам до сих пор неизвестны черты лица этого великодушного человека…» «Что это вы изволили сказать, батюшка?» — прервала его какая-то старушка. «Я говорю, портрета Ларина у нас нет, — прокричал ей в ухо смотритель». «Эко ведь как, — всплеснула старушка руками,— что же это не сказали мне прежде, что нужен портрет. Я отдам его вам. Я внучка Петра Даниловича…»
В тот же день портрет П. Ларина переселился в библиотеку. И какой! Кисти профессора Волкова. Написан он был, правда, уже после смерти Ларина по заказу зятя его Василия Васильевича Цыгорова. Пудреный парик, бархатный кафтан, в руках бумага с печатью, конечно, предполагает тут В. Стасов, это «данная» 1778 г. от императрицы Екатерины с позволением П. Ларину завести училище для детей.
Владимир Васильевич Стасов — один из крупнейших деятелей русской культуры. Бесконечно занятый, как смог он отыскать время на собирание «всего, что уцелело» из рассказов, в том числе об умершем за 100 лет до того русском купце, к тому же еще и откупщике? Что заставило его полюбить П. Ларина?
Полюбил, думаем, более всего за мечту! Для екатерининского времени чрезвычайно смелую — основать в родном ему рязанском селе народную коммерческую( ! ) школу с действующим при ней банком! Подав в 1777 г. императрице прошение об учреждении в селе Любичи «призрительного училища бедным и беспомощным сиротам», он присоединил к нему и просьбу об увольнении от гражданских служб: оставшиеся ему годы жизни он вознамерился посвятить «смотрению над сим заведением». Указ об учреждении первых народных училищ в 25 наместничествах был подписан Екатериной лишь в 1786 г., и только в этом году появились они в 26 губернских городах, включая Рязань. В том же году открылись и первые мало-народные училища в уездных рязанских городах: Касимове, Скопине и Зарайске. Ведением их занимался Приказ общественного призрения. Открывать училища без разрешения Приказа никому не дозволялось. И вот любопытнейшая вещь — первое такое разрешение было дано лишь в 1793 г. дьякону Афанасьеву, пожелавшему открыть училище… в селе Любичи.
Странно! К 1793 г. любичская школа должна была сильно развиться. При нормальном ходе вещей, если бы никто не мешал, писали в 1870 г. в одной из статей «Отечественные записки», ларинская школа со временем не только сильно развилась бы, но и превратилась «в коммерческую академию»! Но, как и признает автор в той же статье, все у нас, если вдуматься, и выходит в виде одного только «если бы», потому что невозможно себе представить у нас такого положения, «при котором хоть кто-нибудь да не мешал».
Первые помехи обнаружились сразу же после неожиданной смерти П. Ларина в 1778 г. 50 000 руб., выделенные им на учреждение училища в Любичах и помещенные в Сохранную казну, действовавшую при Московском воспитательном доме, почти сразу же благополучно… исчезли. Племянник Петра Даниловича Михаил, служивший у него в «мальчиках», прихватил у умершего дяди в числе прочих ценных бумаг и билеты вкладчика Сохранной казны. От Михаила бумаги перешли к купцу Барсукову, и тот какое‑то время спустя сделал на них фальшивую надпись о передаче П. Лариным всех денег племяннику. Был изготовлен и фальшивый вексель от Михаила на имя Барсукова. Оставалось только предъявить бумаги к оплате в казну. По чьему‑то недосмотру (или умыслу) деньги были выданы, и довольно долгое время афера эта оставалась нераскрытой.
У вдовы П. Ларина Пелагеи были подозрения, что дело нечисто, но сама она была не в силах в нем разобраться. В 1786 г. дочь Лариных вышла замуж за коллежского асессора В. Цыгорова, и тот как сведущий в подобных делах человек взялся разыскать похищенное. Ради этого он даже оставил службу, и после трудных поисков все подробности воровства сделались ему известны. В результате виновные в нем были преданы суду, а в декабре 1803 г. с них по высочайшему повелению предписано было взыскать все похищенное с набежавшими за годы процентами.
В. Цыгоров готовился уже взять на себя смотрение за устройством училища, но тут вдруг возникла новая помеха. В 1797 г. дворцовые Любичи переданы были во владение генерал-лейтенанта Измайлова. «И село, и школу еще за чужой счет — не жирно ли будет генералу?» — так, видимо, рассудили в Сенате. Его решением предложено было государю либо отослать ларинские деньги в Приказ общественного призрения Рязанской губернии, либо предоставить их министру народного просвещения. Министр в отличие от Рязанской губернии был здесь же, в Петербурге, у государя под боком. Понятно, что и решение Александра оказалось в его пользу.
О строительстве училища в Любичах теперь вообще может быть и не вспомнили бы, если бы во главе министерства стоял кто-то другой, а не граф Завадовский. В бытность Завадовского министром в России было открыто множество приходских школ и училищ. Узнав, что любичские крестьяне, откупившись от Измайлова, стали в 1808 г. вольными хлебопашцами, граф тотчас же вновь поднял вопрос об устройстве в селе училища.
50 000 руб. с процентами хотя и не были еще взысканы с похитителей в полной мере, но могли уже позволить начать строительство. Тем не менее вопрос этот вновь был отставлен на задний план. Виновата ли тут была отставка в 1810 г. Завадовского с поста министра или осложнившиеся военные обстоятельства — не знаем. Знаем только, что вернулись к делу лишь в 1816 г. и вновь благодаря неутомимости В. Цыгорова.
Несколько раз обращался он и к Завадовскому, и к сменившему его графу Разумовскому, чтобы отдано было распоряжение выдавать его детям проценты со всей той суммы, которая останется свободной после устройства училища. Утомившись получать отказы, он выдумал новую схему. В 1816 г. к всесильному А. Аракчееву легла на стол просьба об устроении в Петербурге военного училища для сирот воинов, павших в войне 1812 г. Училищу передавался дом В. Цыгорова и деньги в размере 100 000 руб., в вознаграждение же Цыгоровым дозволялось получать проценты с ларинского капитала. Обратись А. Аракчеев сразу к государю, то, может, и выгорела бы затея, но Алексей Андреевич пожелал прежде узнать мнение Разумовского. Тот же в просьбе В. Цыгорова увидел не заботу о сиротах, а одну лишь корысть: уступает около 200 000, а «более полумиллиона старается обратить в свою пользу».
Тут некий секрет для нас. Как ни считай, проценты с 50 000 никак не могли вырасти до 700 000, но как-то выросли. 700 000 — огромная сумма! И как ни покушается на нее Цыгоров, а можно, полагаясь на волю Петра Даниловича, все эти деньги оставить за министерством.
Сменивший Разумовского князь Голицын хотя и отказал тоже Цыгоровым, но все же понял, что и тянуть дело более уже никак нельзя. Стыдно! Да и не было к тому уже никаких видимых помех. В Любичи для исследования на месте, какого рода училище должно быть там устроено, был отправлен чиновник. Сведения, полученные от него, сочли благоприятными. Даже устройство при училище банка он нашел вполне нужным и возможным делом.
Далее действовали уже без проволочек. 14 июня 1817 г. утверждено было положение об устройстве любичского училища и банка при нем. Повелено было и отпустить из ларинских сумм на эти цели 200 000 руб.: по 40 000 на сооружение училища и банка и еще 120 000 решено было положить в Сохранную казну, чтобы на проценты с нее училище содержать. Тотчас приободрившийся Цыгоров подал Голицыну план училищного дома, сочиненный будто бы самим П. Лариным, обещал подарить училищу и всю свою библиотеку, и подлинный портрет П. Ларина. Но ни обещания, ни советы, пишет В. Стасов, нисколько не помогли В. Цыгорову занять место смотрителя, но тут, как нам кажется, могли бы и пойти ему навстречу.
Постройка училища была закончена летом 1819 г. Банк был открыт в марте 1820 г. Оставшуюся от ларинского капитала сумму (чуть ли не в полмиллиона) Голицын постарался оставить за министерством, хотя мнение комитета министров на сей счет было иным. Комитет этот полагал, что вся ларинская сумма должна была принадлежать исключительно любичскому училищу, иначе кто же станет делать пожертвования, если воля завещателей будет исполняться не в точности.
Оставшийся за министерством ларинский капитал успел к середине 1830-х гг. вновь возрасти процентами до огромнейшей суммы в 800 000. Сославшись на непрестанно увеличивающееся население в Петербурге, министр просвещения Уваров уговорил государя в 1834 г. отделить от нее 110 000 руб. на устройство гимназии на Васильевском острове и еще 400 000 для ее содержания на проценты от этой суммы. «Совершенно согласен», — написал на его прошении государь. Оставшийся ларинский капитал, и тоже с согласия государя, пошел на перестройку лицея в Одессе.
Не знаем, согласился бы с подобным распределением сам П. Ларин. 200 000 руб. только на училище в Любичах и 500 000 — на гимназию в Петербурге, да и еще несколько сот тысяч, переданных в Одессу… Подобная пропорция могла бы показаться ему не совсем подходящей. К тому же и сама ларинская идея оказалась искажена. Он говорил о народной школе, о сиротах и детях из недостаточных семейств, гимназию же на Васильевском острове и лицей в Одессе строили главным образом для детей чиновников и богатых коммерсантов. Он говорил об обучении детей основам торгового мастерства, в любичском же училище и товароведение, и бухгалтерия — все это было выброшено за ненадобностью.
«Учтем еще, — замечает автор статьи в „Отечественных записках“, — что мужики села Любичи окончательно спились». Выражение лица на портрете П. Ларина после такого замечания должно было бы сделаться невыносимо мрачным, но нельзя не признать, что, критикуя власти, «Отечественные записки» где-то и сильно перебирали. Им бы, Некрасовым и Салтыковым-Щедриным, дать возможность сравнить тех чиновников с нашими, сегодняшними. Или бы сделать еще сравнение по тому же селу Любичи. Вот 1875 г.: в здешнем училище 75 учеников и 20 из них содержатся на ларинский капитал… А вот что читаем в Сети сегодня: школа в Любичах закрыта. Несколько детей учатся в школе села Дединово… Церковь Воскресения Христова закрыли в 1930-х гг.
Кстати, о церкви, сегодня восстанавливающейся. Считалось, что церковь эта — один из лучших храмов в Рязанской губернии. И построили ее, как уже догадался читатель, тоже на деньги П. Ларина (65 000 руб.), но еще при жизни его в 1776 г. В ней П. Ларин и был похоронен. Ларинское же училище вовсе не сохранилось, и представить его себе можно разве что по дошедшей до нас старой фотографии, на которой и ларинский храм в величии, и школа…