Двадцатилетие социально-экономических реформ в современной России в сочетании с отшумевшими парламентскими и президентскими выборами, определившими дальнейший вектор развития страны, — веский повод высветить уроки реформирования, чтобы увереннее двигаться дальше. Сделать это редакция попросила человека, встретившего в 1992 г. радикальные перемены в жизни России во главе нашей газеты, — Юрия Васильевича Якутина, доктора экономических наук, заслуженного деятеля науки РФ, профессора, научного руководителя ИД «Экономическая газета».
«ЭЖ»: Начало коренных реформ советской экономики, многие помнят, выдалось бурным. Как вы его оцениваете?
Ю.Я.: Оценку логики развития результатов реформ, перехода от административно-командной, плановой экономики к рыночной системе хозяйства надо, конечно, начинать с 2 января 1992 г., когда был сделан самый решительный шаг на этом пути — провели ценовую либерализацию, цены отпустили в свободный полет. Здесь ключевой момент. Это был ценовой шок, сильнейший удар по экономике, это была процедура, которая прецедентов в мире не имеет. Посмотрите, что делается сегодня в Греции, в Европе из-за долгового кризиса — какие протесты населения, какие забастовки! Но их проблемы несравнимы с тем, что в 1992-м пережила Россия — всеобщий кризис платежей, повсеместные задержки заработной платы, когда к тому же заморозили все денежные счета граждан, а предприятия, получившие по прежним планам заказы на год вперед, оказались не в состоянии их реализовать.
Приведу в пример нашу газету. Мы собрали подписку осенью 1991 г., и уже в феврале у нас на четвертом номере закончились деньги на годовой выпуск газеты. Но выкрутились. За это спасибо нашим подписчикам, приславшим деньги в фонд поддержки, и партнерам газеты. Всему народу спасибо, что выстоял в тех тяжелейших испытаниях, нашел выход из тупика. Вспомним, какие удивительные расчетные схемы появились — бартер, векселя, взаимозачеты!
Предприятия держались, и страна, самое главное, устояла.
С одной стороны, это говорит о терпении российского народа и огромном запасе прочности — ментальной и экономической. Но с другой — это развязало руки нашим горе-реформаторам, которые без особой опаски продолжили свои авантюрные экономические эксперименты. После этого удара народу пришлось проглотить «черный вторник» и «черный четверг» в 1994 г., результаты выборов в 1996-м и дефолт в 1998 г. Это все звенья одной цепи — наплевательского отношения к тем, кто трудится. Это был большевизм с обратным знаком. Сугубо большевистскими, революционными методами пытались за 500 дней построить рыночную экономику.
Еще пример. У меня в феврале 1992 г. умерла мама. Мне с похоронами проще — я главный редактор уважаемой газеты, человек со связями среди предприятий. А каково было людям простым: ни гробов, ни денег на них не было, хоронили в целлофановых мешках. Еще в 1982 г. мама положила себе на книжку на похороны 450 руб. — по тем временам большие деньги, годами по несколько рублей откладывала. Так эти 450 руб. в момент обесценились, на них в 1992-м гвоздичку не купить, не то что гроб или могилу заказать. Но и эти деньги не выдали, пусть они мне и не очень были нужны.
Эту сберкнижку я оставил у себя, буду хранить ее всю жизнь, вспоминать, как наша власть не выполнила свои обещания перед народом. И до сих пор государство российское в огромном долгу перед населением, которое испытало тогда сильнейший шок, понесло многочисленные потери.
Вот этот нравственный урок еще не выучен, и это один из итогов двадцатилетнего реформирования. Государственная власть в долгу перед народом и долг свой не признает.
«ЭЖ»: Но социологи отмечают, что у населения жизненные трудности начального этапа реформ забываются.
Ю.Я.: Не спорю. И время лечит, и в принципе мы идем по правильному пути — создаем рыночную экономику, строим политическую систему с демократическим вектором развития, даем свободу человеку, даем ему творчески развиваться. Этот общий тренд правильный, но к цели можно идти прямо, а можно зигзагами. И сколько мы на этих поворотах сил потеряли, нервов, людей. Можно было идти и поступательно, и размеренно, и очень уважительно к своему народу, а было наплевательское отношение. Даже те, кто стояли у власти, говорили: «Да пусть мрут, России для обслуживания сырьевого сектора 50 млн человек достаточно». А 100 млн — коту под хвост, что ли?
«ЭЖ»: Говоря о 90-х гг. прошлого века, не обойти тему приватизации. Она, кстати, в памяти народа, по выкладкам социологов, забывается трудно. Владимир Путин перед прошедшими президентскими выборами даже сделал предложение, что, возможно, стоит взять с «героев» той приватизации определенную компенсацию и закрыть тему. Это решит вопрос?
Ю.Я.: Оценки приватизации звучат совершенно разные, но в целом складывается негативная оценка, что это была воровская приватизация, что сделана она была не в интересах страны, а в интересах определенных властных финансово-промышленных групп. Но решить сегодня этот вопрос в принципе, я считаю, невозможно. Можно, конечно, как батюшка с паперти взывать: вы покайтесь и отдайте. Не отдадут и не вернут. Есть русская пословица «После драки кулаками не машут», что уж тут махать. Надо дать моральную оценку этой приватизации, сказать, что она была сделана не в государственных интересах, не в интересах многонационального народа, что она очень навредила развитию рынка и мы больше этих недостатков не допустим. Скажет это власть, будет уже неплохо.
«ЭЖ»: А как вы оцените реформы с 2000 г., когда, как считается, начался второй их этап?
Ю.Я.: Второй урок реформ состоит в том, что мы забываем уроки, которые сам ход реформ нам преподал. Мы не один раз наступаем на одни и те же грабли, не учимся на своих же ошибках, повторяем их.
Да, есть позитивные тенденции. Но почему до сих пор капиталы бегут из страны в огромном количестве? Откуда миграция молодой творческой рабочей силы? По тому, что у нас в крови сидит, в знании родительский наказ: «С государством не связывайся».
Вот я читаю лекции, веду семинары со студентами и замечаю изменения в их сознании. С начала реформ и вплоть до 1998 г. у молодых людей была какая-то уверенность, что в рынке они смогут реализоваться. Как-то шевелились, соображали, что-то создавали. А сегодня большинство молодежи не хочет заниматься бизнесом, хочет уйти в госструктуры и получать высокие зарплаты. Это говорит о том, что и «государства» очень много, и люди видят возможность не просто реализоваться там — государство-то коррумпированное, олигархическое, государство, которое обслуживает интересы крупного бизнеса. Отсюда философия: стану чиновником и тоже присосусь к бизнесу. Мелкий и средний бизнес как был в загоне, так и есть. Попробуйте, например, открыть какую-нибудь простенькую кафешку у трассы или в пригородном поселке. Если удастся, то не быстро, с большими усилиями и коррупционными тратами. А где эти миллионы малых фермерских хозяйств, о которых нам говорили в начале реформ? Деревня умирает, малые города умирают, народ не видит, где может приложить свой труд. Вот на что надо направлять реформы.
Кстати, о приватизации. В программе, которую разрабатывали накануне широких приватизационных мероприятий в 1993 и 1994 гг., ставилось семь крупных задач. Одна из них — слом административно-командной системы. Ту систему сломали, но вместо нее создали чиновничью, номенклатурную, олигархическую систему. Что шило, что мыло.
Задачу повышения эффективности производства мы тоже не выполнили. А где тот полноценный, емкий средний класс, который ответствен за себя и держит на своих плечах и общество, и государство?! Этой задачи мы тоже не решили.
Ставилась задача структурной перестройки, свободного перелива капитала из одного региона в другой, между отраслями. Попробуйте, живя в Ивановской области, открыть предприятие где-нибудь рядом, например, в Тверской или Тульской области. Там либо свои братки, либо чиновники скажут: чего ты сюда лезешь? Везде в регионах свои законы, а в рамках страны до сих пор не существует единого рынка капиталов и единых механизмов их переливов туда, где эффективно.
А о каком полноценном рынке мы можем сегодня говорить, когда нет конкуренции, многие рыночные инструменты, которые должны были появиться благодаря приватизации, не работают. Задумывалось: предприятие приватизировано, выпускает акции, они свободно обращаются, люди их приобретают, становятся сособственниками, акционерами. Где вы их видите? Это либо валютные, либо биржевые спекулянты, а вот механизм развития акционерного общества, где собственность распылена между миллионами собственников, этого нет.
То есть ни одной задачи, которая ставилась по приватизации, в принципиальном плане, в полном объеме не реализовано. Это тоже один из невыученных уроков реформ. Закон о приватизации был написан под, так сказать, «прихватизаторов», но и сегодня законы пишутся под интересы определенных групп и элит.
У нас в стране сейчас вообще абсурдная ситуация. Если вы получили доход, скажем, 100 000 долл., пошли и потратили их в казино, проели, прогуляли, пропили, государство ничего на это не говорит: спустили — ну и молодец! Но если вы эти 100 000 долл., несмотря на дополнительные усилия, вложили либо в свой дом, либо в свой бизнес, вам скажут: за это заплати, за то заплати, хотя эти 100 000 долл. по сути отданы в государственную казну: вы же нанимали людей, подключались через государственные системы, делали заказы — заработали цементные, лакокрасочные, химические, мебельные предприятия и так далее, людям дали заработать. То есть сегодня, если кто-то прогулял, растранжирил деньги, для государства это оказывается интереснее. Оно до сих пор не нашло механизма воздать должное тому, кто делает дело.
В общем, все ошибки, какие можно было совершить в ходе реформ, мы сделали, и неоднократно. Но повторюсь, позитивные ростки есть. Ошибок в последнее десятилетие реформ стало меньше, меньше воровства. Коррупции больше? Да. По правовой незащищенности, наверное, на том же уровне все и осталось.
Но то, что безобразия стало меньше, совсем не оправдывает нашу власть. Безобразия-то остались. Судебная, правоохранительная система нуждается в глубочайших реформах — в чистках и чистках. Не защищает она ни бизнес, ни человеческое достоинство, ничего.
«ЭЖ»: И какими вам видятся перспективы страны?
Ю.Я.: Ну, руки опускать не нужно. Конечно, можно посыпать голову пеплом, надеть белые тапочки и ползти на кладбище. Нет, не для этого говорим, и не для этого наша газета работает. Мы сами и дефолты пережили, и обман пережили, и редакционная почта полна всякого негатива. Но это как раз говорит, что есть поле для работы.
Несмотря на огромный груз исторической ответственности, которая на нас лежит, несмотря на огромную историческую память, которая коренится в наших генах, несмотря на то, что нам по этой памяти по щекам надавало последнее двадцатилетие, социальный оптимизм в России присутствует. Все эти протестные площади говорят о том, что народ готов работать над ошибками, готов их исправлять. Мне очень понравилась последняя президентская кампания, потому что много здравых идей с разных сторон было высказано — материал богатейший. Его брать, лопатить и претворять в жизнь. Любую предвыборную программу бери, везде есть здравое зерно, потому что везде есть опора на народные чаяния.
Только замечу, что уровень жизни, уровень политических свобод определяются степенью развития экономики. Прежде всего ее нам нужно модернизировать и поднимать на современную высоту. Для примера назову данные, которые мне недавно попались: промышленность Швейцарии произвела на душу населения в 2007 г. добавленную стоимость в размере 10 900 долл., Германии — 8600, США — 5800, России — 1400 и Китая — 900 долл.
В конечном счете мы все равно вырулим, Россия будет подниматься. Не впервой!