Если требования одного из кредиторов должника в преддверии банкротства были удовлетворены в результате совершения не одной, а нескольких взаимосвязанных сделок, оспаривать такие сделки нужно вместе, а не по отдельности

| статьи | печать

Банк выдал компании кредит, обеспеченный поручительством, а в преддверии ее банкротства уступил права требования новому кредитору, которого тоже вскоре признали банкротом. В результате цессии банку удалось вернуть почти всю сумму долга. Конкурсный управляющий нового кредитора попытался оспорить цессию, настаивая на том, что банк специально провернул такую схему, чтобы получить деньги в обход других кредиторов. Но ВС РФ в Определении от 28.04.2016 № 306-ЭС15-20034 по делу № А12-24106/2014 решил, что признаков недобросовестности со стороны банка не было.

Суть дела

Компания-заемщик заключила с банком два кредитных договора, по условиям которых она получила почти 54 млн руб. Оба кредита были обеспечены поручительством генерального директора заемщика, а также еще одной организации. Через год банк уступил право требования к заемщику, а также права, обеспечивающие исполнение обязательств заемщиком, новому кредитору. А еще через несколько дней суд возбудил дело о банкротстве заемщика. То есть уступка прав требования состоялась буквально в преддверии банкротства заемщика. Цессионарий (новый кредитор) перечислил банку почти 54 млн руб. в счет оплаты приобретенных требований и в этот же день получил от заемщика сумму задолженности. По сути получилось так, что уже после возбуждения дела о банкротстве заемщик вернул долг банку, но только через нового кредитора.

Заемщика признали банкротом. Его конкурсный управляющий обратился с иском о признании недействительной сделки по перечислению заемщиком (банкротом) денег новому кредитору. Суд признал эту сделку недействительной как совершенную с предпочтением и обязал нового кредитора вернуть эти деньги заемщику. Но тот деньги не вернул. Конкурсный управляющий провел торги, на которых физлицо (оно же ликвидатор цессионария) приобрело требования к цессионарию (новому кредитору заемщика). Причем требования на 53 млн руб. он приобрел всего за 48 000 руб. Затем цессионария (нового кредитора) признали несостоятельным по упрощенной процедуре банкротства ликвидируемого ­должника.

Конкурсный управляющий цессио­нария (нового кредитора) решил оспорить самую первую уступку прав требования между банком и цессионарием и совершенный по ней платеж. Он ссылался на то, что по этому договору новый кредитор, не получив равноценное встречное исполнение, передал банку 53 млн руб., приобретя низколиквидные требования к заемщику, который уже на момент цессии отвечал признакам неплатежеспособности и недостаточности имущества. При этом банк знал о неудовлетворительном финансовом состоянии заемщика. В результате заключения договора цессии у цессио­нария возникли значительные денежные обязательства перед банком, исключающие возможность удовлетворения требований других кредиторов.

Судебное разбирательство

Суды первой и апелляционной инстанций отказали конкурсному управляющему цессионария в иске о признании недействительным договора цессии, заключенного между банком и цессио­нарием, и платежа по нему. Они указали, что банк в момент заключения договора цессии не знал и не мог знать о наличии у цессионария (нового кредитора) неисполненных обязательств перед другими кредиторами и о наличии у цессионария признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества. Также они отклонили доводы о заключении сделки без равноценного встречного обеспечения: по мнению судов, само по себе наличие признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества у заемщика не свидетельствовало о невозможности погашения задолженности по кредитным договорам, поскольку передавались не только требования к заемщику, но и права по обеспечивающим сделкам поручительства. Именно поэтому суды не приняли в качестве доказательства неравноценности встречного предоставления отчет об оценке рыночной стоимости требований к заемщику (в нем рыночная стои­мость требований оценивалась в размере 5 883 000 руб.). Ведь оценщик не учитывал возможность получения долга за счет поручителей. А перечисление денег в один день не являлось, по мнению судов, достаточным доказательством учас­тия банка в сговоре, его явной недобросовестности и злоупотреб­лении им правом на совершение договора цессии и действий по принятию исполнения по этому договору.

Кассация с нижестоящими судами не согласилась. Она отменила их судебные акты и признала недействительным договор цессии между банком и новым кредитором. Суд указал, что, по сути, банк переложил на нового кредитора риск наступления неблагоприятных последствий принятия исполнения кредитных обязательств от заемщика, находившегося в преддверии банкротства, при большой доле вероятности обжалования и признания платежа заемщика недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 61.3 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельнос­ти (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве). Таким образом, в результате недобросовестного поведения банк получил денежные средства в размере неисполненных заемщиком кредитных обязательств под видом принятия исполнения от нового кредитора по договору цессии, при этом для проведения расчетов между банком и заемщиком был использован счет нового кредитора (цессионария).

Позиция ВС РФ

ВС РФ оставил в силе судебные акты первой инстанции и апелляции.

Вопрос о недействительнос­ти цессии и платежа по ней Судебная коллегия по экономичес­ким спорам ВС РФ рассмотрела по двум основаниям — по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (подозрительные сделки), а также по ст. 10 и 168 ГК РФ (недобросовестность). По первому основанию она указала, что конкурсный управляющий должен был доказать совокупность следующих обстоятельств:

  • договор цессии и действия по его исполнению были совершены с целью причинить вред имущественным правам кредиторов цессионария;

  • в результате их совершения такой вред был причинен;

  • банк знал или должен был знать об указанной цели к моменту уступки требований.

Если хотя бы одно из этих обстоя­тельств не будет доказано, то сделка и платеж по ней не могут быть признаны недействительными по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (п. 5 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)“», далее — постановление № 63). В данном деле конкурсный управляющий не доказал сам факт причинения вреда имущественным правам кредиторов, поскольку уступленные банком требования обеспечивались поручительствами, а значит, их ликвидность не могла определяться лишь финансовым состоянием основного должника без оценки реальной возможности истребования долга с поручителей.

Также Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ рассмотрела доводы конкурсного управляющего о недействительности сделки и платежа на основании ст. 10 и 168 ГК РФ. Дело в том, что наличие специальных оснований оспаривания сделок по правилам ст. 61.2 Закона о банкротстве само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как недействительную на основании ст. 10 и 168 ГК РФ (абз. 4 п. 4 постановления № 63). Но в этих разъяснениях речь идет о сделках с пороками, выходящими за пределы дефектов подозрительных сделок. А в данном деле такие обстоятельства не были установлены. При этом ВС РФ высказался против выводов кассационной инстанции по поводу сговора, в результате которого создавалась лишь видимость участия нового кредитора в отношениях по выкупу требований. Кассация констатировала взаимосвязанность перечисления заемщиком денег новому кредитору, договора цессии и отношений, связанных с расчетами по договору цессии, признав их притворными, прикрывающими прямое погашение заемщиком, находящимся в процедуре банкротства, долга перед банком (п. 2 ст. 170 ГК РФ). Однако конкурсный управляющий не предъявлял требование о признании недействительными двух последовательных расчетных операций и взаимосвязанного с ними договора цессии, ограничившись оспариванием только договора цессии и расчета по нему. Следовательно, суд кассационной инстанции вышел за пределы заявленного арбитражным управляющим требования.

Кроме того, даже если согласиться с тем, что имели место прикрывающие прямое погашение долга заемщиком взаимосвязанные сделки, к таким сделкам применяются положения п. 2 ст. 170 ГК РФ. В рассматриваемом случае последствием недействительности прикрываемой сделки по прямому погашению долга является применение реституции между сторонами такой прикрываемой сделки (банком и заемщиком) и признание отсутствующим требования кредитора-физлица к цессионарию (новому кредитору). Поэтому рассмотрение вопроса о недействительности двух расчетных операций и договора цессии как взаимосвязанных отношений было невозможно без привлечения кредитора-физлица к учас­тию в таком обособленном споре в качестве ответчика. А поскольку кассация рассмотрела незаявленное требование без участия всех ответчиков и неверно применила последствия недействительности сделок, ВС РФ отменил ее постановление и оставил в силе акты первой инстанции и апелляции.