В производстве Арбитражного суда Владимирской области в рамках дела № А11-6179/2016 о банкротстве ООО «Константа» находится обособленный спор о включении в реестр требований кредиторов требования кредитора-лизингодателя по договору выкупного лизинга (далее – ДВЛ) к должнику-лизингополучателю. Указанное судебное дело вызывает интерес, поскольку имеет все шансы продолжить несправедливую, как представляется, тенденцию по включению арбитражными судами требований лизингодателей об уплате лизинговых платежей (далее – ЛП) за весь (в том числе и будущий) период лизинга в реестр требований кредиторов с одновременным сохранением права собственности на предмет лизинга (далее – ПЛ) за лизингодателем.
Суть спора
Своим определением суд первой инстанции включил в третью очередь реестра требований кредиторов лизингополучателя требования лизингодателя по уплате ЛП за период по 17.06.2019. На определение суда первой инстанции подана апелляционная жалоба, однако вероятность того, что определение будет отменено в апелляционной инстанции, крайне мала.
Постановлением Первого арбитражного апелляционного суда от 01.06.2015 по делу № А43-15611/2014 суд оставил в силе судебное решение суда первой инстанции, который отказал лизингополучателю-банкроту в признании права собственности на ПЛ, несмотря на то, что лизингодатель включил свои требования об уплате ЛП в реестр требований кредиторов должника в полном объеме за весь период лизинга. При этом встречное требование лизингодателя-кредитора о принуждении лизингополучателя к возврату ПЛ суд первой инстанции удовлетворил. В результате лизингодателю был возвращен ПЛ, но его требования об уплате ЛП были удовлетворены. Схожие решения содержатся в Постановлении Восьмого арбитражного апелляционного суда от 04.02.2016 № 08АП-13569/2015 по делу № А70-8557/2015, Определении Верховного Суда РФ от 27.06.2016 № 305-ЭС16-6573 по делу № А41-38819/2015. В обоснование своих решений суды ссылались на п. 2 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда от 14.03.2014 № 17 «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга» (далее – Постановление № 17), а также указывали, что ДВЛ предусматривает переход права собственности на ПЛ при внесении лизингополучателем ЛП в размере общей суммы договора лизинга, а также штрафных санкций.
Складывающаяся судебная практика, яркими примерами которой являются приведенные выше судебные решения, представляется несправедливой и нарушающей принцип эквивалентной возмездности гражданских правоотношений. Она позволяет на практике кредиторам-лизингодателям получать удовлетворение своих требований по ЛП к лизингополучателям-банкротам, оставляя за собой право собственности на ПЛ (поскольку для перехода права собственности на предмет выкупного лизинга (далее – ПВЛ) к лизингополучателю даже в случае банкротства последнего, по практике арбитражных судов, должны быть уплачены все ЛП). Очевидно, что сложившаяся практика является следствием определенного понимания (либо неправильного понимания, либо непоследовательного) арбитражными судами сущности ДВЛ. Для того, чтобы найти пути решения указанной проблемы, необходимо обратиться к рассмотрению теорий о правовой природе ДВЛ и понять, какой теории придерживаются арбитражные суды, насколько последовательно и правильно они ее применяют.
Сущность договора лизинга
Проблема определения правовой сущности договора лизинга и ДВЛ (под ДВЛ понимается договор, соответствующий признакам, перечисленным в п. 1 Постановления № 17) как его отдельного вида является одной из самых острых не только для отечественной, но и для зарубежной цивилистики. Так, Европейская федерация лизинговых компаний (European Federation of Equipment Leasing Company Association – Leaseurope) вынуждена была признать, что «никто не может точно определить, что же такое лизинг»1. Споры между учеными возникают уже при разрешении вопроса о том, является ли договор лизинга трехсторонним или двухсторонним. В этой связи кажется вполне логичным тот факт, что юристы также не могут договориться о том, к какой договорной модели относится лизинг (является ли он разновидностью договора аренды, договора займа или вообще является договором sui generis)2.
К сожалению, объем настоящей статьи не позволяет обозреть все подходы к пониманию сущности договора лизинга и ДВЛ в частности. Однако необходимо рассмотреть два господствующих и самых влиятельных (с точки зрения влияния на законодателя и судебную практику) в отечественной цивилистике3 подхода к пониманию выкупного лизинга – арендного подхода и кредитного подхода.
Сторонники арендного подхода считают лизинг (в том числе выкупной лизинг) разновидностью договора аренды. По их мнению, договор лизинга по своему субъектному составу является двухсторонней сделкой (экономические отношения лизинга с точки зрения такого понимания оформляются двумя самостоятельными договорами: договором финансовой аренды (лизинга) и договором купли-продажи), а по содержанию – разновидностью договора аренды, поскольку предполагает передачу во временное владение и пользование некой индивидуально-определенной вещи (пусть и с возможностью дальнейшего ее выкупа). Главным же аргументом сторонников арендной теории выкупного лизинга (далее – АТ) является закрепление арендного подхода на уровне ГК РФ и Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)». И действительно, нормы, регулирующие лизинговые отношения, располагаются в главе 34 ГК РФ, посвященной аренде, что опосредует применение к лизинговым отношениям общих положений об аренде в части, в которой эти отношения не урегулированы специальными нормами о лизинге.
Важно, что с точки зрения АТ ЛП (в том числе в случае, если эти платежи одновременно считаются сторонами выкупными) являются по своей сути арендными платежами и, соответственно, обязанность лизингополучателя по уплате ЛП возникает только после фактического пользования ПЛ в течение определенного периода. Более того, в случае банкротства лизингополучателя, видимо, ЛП, начисляемые после принятия заявления о банкротстве, должны учитываться как текущие, если лизингополучатель продолжает пользоваться ПЛ, находясь в процедуре банкротства. На это, в частности, указал ВАС РФ в п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 63 (далее – Постановление № 63). Такое регулирование позволило бы лизингодателю удовлетворять свои требования по оплате ЛП преимущественно перед другими кредиторами, однако оно, как видится, допустимо только для договора простого лизинга и не может быть применимо к ДВЛ, при заключении которого стороны намереваются осуществить экономический обмен. Такое регулирование однозначно было бы губительным для лизингодателя, поскольку последний не имеет изначально экономического интереса в оставлении за собой права собственности на ПЛ, а, скорее, заинтересован в получении его стоимости и оплаты процентов за предоставление кредита. Как точно указал А.В. Егоров, АТ «представляет собой попытку поместить лизинг в рамки, не отвечающие его внутренней природе»4.
В противовес АТ родилась кредитная теория. Сторонники указанной теории считают выкупной лизинг чем-то вроде купли-продажи в кредит (ст. 488 ГК РФ), при этом в ЛП входят, помимо стоимости самого ПЛ, еще и проценты за предоставленный лизингодателем лизингополучателем кредит (финансирование), а сама обязанность по уплате ЛП за весь период лизинга возникает, вероятно, в момент заключения договора, и, соответственно, в реестр требований кредиторов лизингополучателя-банкрота могут быть включены требования лизингодателя об уплате всех этих платежей (как в случае с купли-продажей в рассрочку). Очевидно, что именно эту теорию вслед за Конституционным Судом РФ (п. 4.1 Постановления КС РФ от 20.07.2011 № 20-П) принял ВАС РФ, указав в п. 2 Постановления № 17, что «по общему правилу в ДВЛ имущественный интерес лизингодателя заключается в размещении и последующем возврате с прибылью денежных средств, а имущественный интерес лизингополучателя – в приобретении ПЛ в собственность за счет средств, предоставленных лизингодателем, и при его содействии. Приобретение лизингодателем права собственности на ПЛ служит для него обеспечением обязательств лизингополучателя по уплате установленных договором платежей, а также гарантией возврата вложенного». Указанный подход отразился также в п. 2 Постановления № 63, в котором ВАС РФ исключил ЛП по ДВЛ из числа текущих платежей в деле о банкротстве.
Однако, как видно из приведенной в самом начале судебной практики, данный подход, адаптированный судами, повлек за собой судебные решения в рамках дел о банкротстве, которые позволяют лизингодателям извлекать необоснованную выгоду. Связано это, по моему мнению, во-первых, с противоречием применяемых арбитражными судами и ГК РФ подходов к пониманию сущности лизинга, а во-вторых, с неосторожным упоминанием ВАС РФ в п. 2 Постановления № 17 такого непоименованного способа обеспечения исполнения обязательства лизингополучателя по уплате ЛП (как оговоркой об удержании права собственности) и не раскрытием правого регулирования последнего в случае банкротства лизингополучателя.
Титульная оговорка
Оговорка об удержании права собственности – это относящийся к титульным обеспечениям5 непоименованный способ обеспечения исполнения обязательств, который находит свое отражение в ст. 491 ГК РФ, устанавливающей, что в случаях, когда договором купли-продажи предусмотрено, что право собственности на переданный покупателю товар сохраняется за продавцом до оплаты товара или наступления иных обстоятельств, покупатель не вправе до перехода к нему права собственности отчуждать товар или распоряжаться им иным образом, если иное не предусмотрено законом или договором либо не вытекает из назначения и свойств товара. Кроме указанной статьи, законодательство правового регулирования этого способа обеспечения обязательств не содержит. При этом возникает ряд проблем, касающихся правового режима этого обеспечения. Например, встает вопрос о судьбе указанного обеспечения в рамках дела о банкротстве. Очевидно, что титульная оговорка может быть крайне сильным способом обеспечения исполнения обязательств, позволяющим кредитору оставить за собой право собственности на имущество, переданное, например, по ДВЛ должнику, в случае банкротства такого должника и при этом получить удовлетворения части своих требований об уплате стоимости этого имущества, что повлечет неосновательное обогащение на стороне лизингодателя.
Указанная проблема никак российским законодательством не решается. Однако в судебной практике есть прецедентные решения, которые пытаются устранить ее. Так, в Постановлении АС МО от 06.03.2017 по делу № А40-106765/14 суд указал, что в случае если поставщик в рамках дела о банкротстве уже включил свои требования по оплате товара в реестр требований кредиторов, он уже не может оспорить действия конкурсного управляющего по включению товара в инвентаризационную опись (по сути, в конкурсную массу), ссылаясь на оговорку об удержании права собственности. Схожую позицию выразил ВАС РФ в Постановлении Президиума ВАС РФ от 16.05.2006 № 15550/05 по делу № А32-3604/2005-50/60, но вне рамок дела о банкротстве. Указанные решения, безусловно, являются справедливыми и направлены на недопущение возникновения неосновательного обогащения со стороны продавца, оставившего за собой право собственности до полной оплаты товара. Однако эти решения не способны в полной мере устранить проблему, описанную в начале настоящей статьи, поскольку, во-первых, они относятся к договору купли-продажи (и не всякий суд согласится применить их к выкупному лизингу), а во-вторых, они не дают механизмов защиты должнику и его кредиторам в случае, если конкурсный управляющий не включил в конкурсную массу ПВЛ (а такая ситуация встречается довольно часто, так как право собственности на ПВЛ, по мнению конкурсных управляющих, может перейти к лизингополучателю только с момента внесения всех ЛП лизингодателю и, следовательно, ПВЛ не подлежит внесению в конкурсную массу).
Решение проблемы судьбы оговорки об удержании права собственности в деле о банкротстве найдено европейскими правопорядками. Так, «аналогично процедуре, существующей в германском праве, конкурсный управляющий (во Франции. – Прим. авт.) по факту заявления продавцом требования об истребовании вещи из конкурсной массы вправе избежать возврата вещи посредством исполнения обязательства покупателя по ее оплате. Вместе с тем, в отличие от германского права, в рамках которого продавец должен ожидать выбора конкурсного управляющего в течение трех месяцев (до составления отчета), во французском праве продавец, сохраняющий право собственности на вещь, обязан реализовать свое право на истребование вещи в течение трех месяцев с даты начала процедуры банкротства. При этом после получения такого требования от продавца конкурсный управляющий не вправе реализовать вещь, в отношении которой было заявлено соответствующее требование продавцом»6. Подобное регулирование сходно с тем, которое применил АС МО в Решении от 06.03.2017 г. по делу № А40-106765/14 и заключается в предоставлении конкурсному кредитору-лизингодателю права выбора одного из двух (отобрание ПВЛ или включение требований в реестр требований кредиторов) способов защиты его права. Такое регулирование является справедливым способом разрешения проблемы судьбы оговорки об удержании права собственности в случае банкротства лица лизингополучателя, однако оно допустимо при его законодательном закреплении, поскольку его закрепление на уровне судебной практики пока не помогает устранить проблему неосновательного обогащения лизингодателя по причинам, указанным выше.
Подведем итоги
Подытоживая вышесказанное, необходимо сказать, что поставленная в настоящей статье проблема сложилась, во-первых, потому, что ГК РФ использует арендный подход к пониманию сущности лизинга и регулирует его общими нормами об аренде, суды же вслед за ВАС РФ используют кредитный подход, а во-вторых, потому, что арбитражные суды совершенно не знают, какое регулирование нужно применять для оговорки об удержании права собственности в случае банкротства лизингополучателя. Эти факторы, во-первых, на практике регулярно вносят сумятицу в действия арбитражных управляющих, которые не включают ПВЛ в конкурсную массу должника (поскольку зачастую считают выкупной лизинг арендой или, что для перехода права собственности на ПВЛ к лизингополучателю последний должен уплатить все ЛП), во-вторых, побуждают суды включать требования по уплате ЛП в полном объеме за весь срок лизинга в реестр требований кредиторов, а не учитывать их как текущие платежи, что в совокупности с действиями арбитражных управляющих позволяет лизингодателям удовлетворить часть своих требований по уплате ЛП и оставить за собой ПЛ. Путем же решения указанной проблемы должно стать законодательное закрепление кредитного подхода к пониманию сущности выкупного лизинга.
1Московина А.В. Трансграничный лизинг: правовое регулирование, проблемы квалификации. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук, Москва – 2014 г.
2Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2002.
3Зуева М.В., Холкина М.Г., Канцер Ю.А., Тишин Р.В. «Комментарий к Федеральному закону от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» (постатейный) Зуева М.В., (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2016) // СПС КонсультантПлюс.
4Егоров А.В. Вводный доклад // Лизинговая операция: как распутать клубок противоречий: научный круглый стол. М.: Российская школа частного права. 2 февраля 2012 г.
5Егоров А.В., Усманова Е.Р. Залог и титульное обеспечение: теоретико-практическое сравнение конструкций // Вестник гражданского права. 2014. № 4.
6Ланина О.В. Оговорка о сохранении права собственности в договорных обязательствах. М.: Статут, 2014.