На прошлой неделе внимание многих юристов было приковано к VIII Петербургскому международному юридическому форуму. По праву, это мероприятие можно назвать центральным юридическим событием года. И дело здесь не только в масштабности мероприятия, а в том, что форум сегодня является единственной площадкой, где происходит не только обмен мнениями между совершенно различными представителями юридической профессии, но также к этим мнениям прислушиваются те, от кого зависит развитие отечественного права и юридической науки. Многие обсуждаемые проблемы, очень часто, в скором времени находят свое решение в конкретных нормативных актах. Кроме того, на форуме звучит очень много совершенно разных сигналов и импульсов, умелое распознавание которых позволяет также предугадать будущее развитие права.
Для меня лично прошедший форум был ознаменован двумя основными знаковыми событиями: одним, напрямую связанным с моей непосредственной специализацией в праве, и другим, хоть и не связанным напрямую с банкротством, но имеющим значение для каждого юриста.
Начнем по порядку. В этом году в рамках ПМЮФ получил развитие успешный проект прошлого года — Международный форум по банкротству (МФБ).
В прошлом году на МФБ приехало много иностранных участников, и мы смогли увидеть, что зарубежные эксперты перестали рассматривать Россию как молодой правопорядок, куда они приезжают с «миссионерскими задачами», поскольку в России выросло достаточное количество специалистов, с которыми они могут на равных обсуждать перипетии сложного института банкротства. В этом году МФБ поддержали: Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ), INSOL Europe, Международная ассоциация регуляторов в сфере банкротства, ФНС России, Банк России, Министерство экономического развития РФ.
Деловая программа МФБ в 2018 г. предложила участникам дискуссию по таким актуальным вопросам, как:
-
тенденции в развитии правового регулирования банкротства в России и зарубежных странах,
-
перспективы регулирования трансграничной несостоятельности в ЕАЭС,
-
реформа профессионального сообщества в банкротстве,
-
противодействие злоупотреблениям в банкротстве,
-
оздоровление финансовых организаций,
-
банкротство физических лиц, и
-
субординация требований участников должника.
Среди этих вопросов я бы для себя отметил вопросы реформы профессионального сообщества, противодействие злоупотреблениям при банкротстве и сессию с броским названием: «Банкротство — проблемы кредиторов».
Очевидно, что реформа законодательства о банкротстве невозможна без пересмотра подходов к статусу арбитражного управляющего и его вознаграждению. К сожалению, в российском правопорядке эта деятельность оказалась, с одной стороны, слишком зарегулированной, в том числе и в части вознаграждения арбитражного управляющего. Мало того, что минимальный размер вознаграждения фиксированный, с чем я принципиально не согласен, так еще этот размер и не менялся с 2002 г. На мой взгляд, в части вознаграждения управляющего должно быть больше диспозитивности и эта работа должна быть легально выгодна. Вопрос же более жесткого контроля, на мой взгляд, является более дискуссионным, так как страх нельзя назвать эффективным стимулом, что мы наблюдаем, в том числе на фоне ужесточающийся административной и имущественной ответственности.
На дискуссионной панели, посвященной злоупотреблениям при банкротстве, я как раз обратил внимание на концептуальные проблемы законодательства о банкротстве и необходимость совершенствования реабилитационных процедур. Проблема в том, что сегодня мы больше говорим о том, как надо должника наказать, как мы можем сделать так, чтобы ему было страшно, чтобы он боялся. Это приводит к тому, что должник стимулируется к подаче заявления только под страхом ответственности. Иными словами, наш правопорядок пока использует только метод кнута. Однако необходимо предложить и «пряник», стимулирующий должников к добросовестному поведению, — чтобы должник стремился к добросовестному поведению в надежде получить за это в реабилитационной процедуре помощь в виде скидки с долга, отсрочки и рассрочки платежей.
Если говорить о недостатках законодательства, позволяющих недобросовестное поведение должника, то нельзя не упомянуть отсутствие относительности судебных актов при банкротстве, а также отсутствие ограничения прав аффилированных с должником кредиторов на принятие решений. Эти две, на первый взгляд, разные проблемы позволяют недобросовестным должникам эффективно злоупотреблять правами и входить в контролируемое ими же банкротство. Большинство экспертов согласилось с данной проблемой.
Интересными были дискуссии о порядке выбора арбитражного управляющего и субординации требований участников. Участие в качестве арбитра в учебном налоговом споре показало, что вопрос субординации требований участников не только сугубо банкротная проблематика — подобные вопросы возникают и при уменьшении налогооблагаемой базы по налогу прибыль за счет займов, принимаемых от учредителей компаний.
Вопросы банкротства освещались не только в рамках МФБ. К примеру, на сессии, посвященной развитию теплоэнергетики, мной были озвучены системные проблемы банкротства предприятий потребителей тепловой энергии, среди них — проблема передачи активов, наличие которых необходимо для лицензируемой деятельности.
Если говорить о наиболее значимом событии, выходящем за пределы МФБ и банкротной тематики, то, безусловно, необходимо отметить игровой процесс человека с судебным роботом. По меткому выражению С.В. Сарбаша, нейро-робот сделал первый шаг: маленький шаг для бота, но большой скачок для всего будущего юридического сообщества, продемонстрировав способность к логическим юридическим суждениям. Я в этом увидел безграничные возможности в далекой, а может быть, и не столь далекой перспективе для решения сложнейших оценочных задач, в том числе в банкротном процессе, где боты могли бы выявлять системы и взаимосвязи при оценке разумности предпринимательских рисков и добросовестности должников. Возможно, что благодаря этому, многие проблемы банкротства со временем просто сойдут на нет. Однако в отличие от многих коллег, я не испытываю страха за юридическую профессию — кто-то же должен тренировать эти машины. Но если серьезно, то будущее уже рядом.