В России всегда есть место необоснованному обогащению, особенно в период экономического кризиса. Именно в кризис по статистике вдвое увеличилось число миллиардеров, а миллионеров и их растущую как на дрожжах доходность уже устали считать. Понятно, что на одну зарплату свое благосостояние так мощно не поднимешь, а используя дыры в законах — очень даже можно. Например, в соответствии с Федеральным законом от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» требования кредиторов, не удовлетворенные из-за недостаточности имущества банкрота, будут погашены. Эта статья закона и вскружила головы нечистым на руку предпринимателям.
Зимой 2009 г. в коммерческий банк обратился индивидуальный предприниматель Петров с просьбой предоставить кредит в размере 20 млн руб. для пополнения оборотных средств. С 2000 г. он занимался оптовой и розничной торговлей продуктами питания. Бизнес развивался успешно. На момент обращения в банк его торговая сеть насчитывала десять розничных и три оптовые точки, ежегодный доход составлял порядка 100 млн руб.
Поскольку индивидуальные предприниматели отвечают по обязательствам всем своим имуществом, предусмотрительный Петров своего имущества не имел и предложил выступить залогодателем сестре — учредителю ООО «Вика». Та согласилась. Прежде чем принять решение по кредитованию, банк рассмотрел финансовое состояние бизнеса предпринимателя Петрова, а также аффилированной компании ООО «Вика», являющейся балансодержателем недвижимости — магазина «Тысяча мелочей», земельного участка, автотранспорта и торгового оборудования. Магазин «Тысяча мелочей» и участок служили залогом кредитного договора Петрова (действующее законодательство это допускает).
При балансовой стоимости недвижимости ООО «Вика» в 3 млн руб. банк оценил ее в 30 млн руб. Суммы оказалось достаточно для беспрепятственного получения кредита.
Филькина грамота в обмен на деньги
В такое трудно поверить, пока не убедишься на практике. Резкое несоответствие стоимости недвижимости кредитному комитету пояснили тем, что в целях оптимизации налогообложения многие занижают стоимость имущества. Кредитный комитет принял данное объяснение как достоверное. Отчет независимого оценщика также не вызывал сомнений.
Петров в качестве экономического обоснования необходимости привлечения заемных средств представил радужный бизнес-план — с таблицами, графиками, фотографиями, грандиозными планами на будущее. Известно, что индивидуальные предприниматели не сдают в налоговую инспекцию ежеквартальные балансы, что затрудняет их контроль. Отсюда представленное Петровым экономическое обоснование кредитный комитет банка принял с восторгом и единогласно вынес положительное решение.
В кредитном договоре оговаривалось условие, что полученные деньги должны расходоваться на развитие продовольственного бизнеса. В соответствии с п. 2 одного из договоров на поставку мяса с индивидуальным предпринимателем Сидоровой. Петров перечислил на ее расчетный счет в другой банк аванс 5 млн руб. Сидорова в письме без номера и даты, ссылаясь на трудное финансовое состояние, отказала Петрову в поставках товара и предложила взять на сумму 5 млн руб. вексель третьего лица — индивидуального предпринимателя Шмакова. Петров взял вексель, чтобы не портить деловые связи и хорошие отношения с поставщиками. Сидорова на полученный аванс купила в тот же день вексель у Шмакова и по акту приемки-передачи отдала его Петрову. Теперь у нее нет долга перед Петровым, а у того в свою очередь нет основания судиться с ней за такую мелочь, всего 5 млн руб. дебиторской задолженности. В случае банкротства Петрова у арбитражного управляющего данное основание также будет отсутствовать. Предусмотрительный Петров оградил Сидорову от необходимости возвращать 5 млн руб. при любом исходе дел. Шмаков перевел деньги в другой банк по своему усмотрению независимо от распоряжений Петрова.
Затем Петров в соответствии с п. 2 другого договора на поставку молочной продукции с индивидуальным предпринимателем Бабаевой также перечислил ей аванс 5 млн руб.
Бабаева в письме без номера и даты, также ссылаясь на затруднительное финансовое состояние, отказала Петрову в поставках молочной продукции и предложила взять на ту же сумму вексель третьего лица — Шмакова. Петров вексель взял. Бабаева на полученный аванс купила в тот же день вексель у Шмакова и по акту приемки-передачи отдала его Петрову. Теперь у Бабаевой нет долга перед Петровым, а у того в свою очередь нет основания судиться с ней за такую мелочь, как 5 млн руб. «дебиторки». В случае банкротства Петрова у арбитражного управляющего данное основание также отсутствует. Петров и Бабаеву оградил от необходимости возвратить 5 млн руб. при любом исходе дел. Шмаков перевел деньги в другой банк по своему усмотрению независимо от настроений Петрова. Так, вексельную карусель прокрутили несколько раз, пока у банка не выбрали всю сумму по кредитному договору.
Предприниматели Бабаева и Сидорова собственную предпринимательскую деятельность не вели — ни мясо, ни молоко, ни иные продукты никогда никому не поставляли и соответствующих договоров с производителями не заключали.
Однако банк это не проверил и Петров по подобным договорам и такой же вексельной схеме произвел перечисления еще нескольким мнимым поставщикам. У всех оказалось трудное финансовое положение — кризис задел. Когда все кредитные денежные средства банка были перечислены по вексельной схеме на Шмакова, тот перевел деньги в другой банк и закрыл расчетный счет. Теперь, если кто-то захочет вернуть деньги по векселю, никакого Шмакова не найдет.
Трудно представить, что нормальный предприниматель, если ему никто не угрожает, согласится принять номинальные векселя в обмен на деньги, потеряв при этом часть дохода. Правда, на практике случается и не такое.
обратите внимание
Сравнивая договоры купли-продажи продуктов питания (текст, допущенные ошибки, применяемые обороты и т.д.) с последующими письмами и произведенными авансовыми перечислениями, можно было не только убедиться в их латентной целевой направленности, отличной от декларируемой предпринимательской деятельности, но и увидеть продуманную схему движения денежных средств по сговору организованных лиц.
Схема вексельной карусели
Банк в такой ситуации исполняет роль безвозмездного источника денежных средств, в чем мы скоро убедимся. Принцип соблюдения банковской тайны не позволяет одному банку узнавать движение денежных средств предпринимателей в другом банке. Банк может проверять только те документы, которые представлены ему. А в этот банк все документы, предусмотренные кредитным договором, были представлены. И у банка не было явных причин подозревать ничтожность или оспоримость договоров поставок.
Точечный контроль документов нарушений не показывает: ничего не нарушено ни Петровым, ни Сидоровой, ни Бабаевой, ни Шмаковым. Соответственно не устанавливается факт нецелевого расходования кредитных ресурсов. В Уголовном кодексе РФ нет статьи, которая бы предусматривала уголовную ответственность за подобные сделки (лжесделки). Тем не менее фактически каждая такая сделка в зависимости от характера, объективной стороны деяния и при наличии достаточных доказательств могла бы быть квалифицирована по Уголовному кодексу РФ как мошенничество (ст. 159), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165), незаконная банковская деятельность (ст. 172), лжепредпринимательство (ст. 173), легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества (ст. 174), незаконное получение кредита (ст. 176), злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности (ст. 177), неправомерные действия при банкротстве (ст. 195), преднамеренное и фиктивное банкротство (ст. 196 и 197), злоупотребление полномочиями (ст. 201), коммерческий подкуп (ст. 204).
Все перечисленные статьи Уголовного кодекса РФ имеют место в описанной схеме. Только взаимосвязанный контроль и сквозной анализ документов и денежных средств могли установить факт увода денег по другим назначениям, но этим никто не занимался. Недостаточно применить формальное соответствие представленных документов, следует оценить «все доказательства по делу в совокупности и во взаимосвязи с целью исключения внутренних противоречий и расхождений между ними» (постановления Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 13.12.2005 № 9841/05 и № 10048/05), но на практике это не работает. Проблемы возникают именно на стыках. Так и будут идти мошенники и аферисты неуловимыми впереди МВД, Счетной палаты, Федеральной службы финансово-бюджетного надзора и ФНС России.
Никто не заметил, что все расчетные операции были произведены в течение одной рабочей недели. Такое возможно, только если все перечисления осуществляются в системе «банк — клиент». Обилие платежей за короткий промежуток времени, которое имело место в данной ситуации, не могло пройти, если бы платежи управлялись разными лицами с различных рабочих мест.
Банк в такой ситуации опять исполняет роль мавра. В дальнейшем выяснилось, что все задействованные в схеме предприниматели самостоятельно со своими расчетными счетами не работали. Компьютеров-то у них нет, и пользоваться системой «банк — клиент» они не умеют, но подписали доверенности на пользование расчетными счетами, что законодательством не запрещено. После закрытия расчетных счетов лица, задействованные в схеме, должны были получить вознаграждение — 100 000 руб. каждый.
Со всеми расчетными счетами работал один и тот же человек. Он очень торопился, боялся запутаться, поэтому все письма были без номера и даты. Тем не менее в спешке он допустил другую ошибку: дата перечисления денег за вексель оказалась позднее даты его передачи по акту.
В вексельной карусели несоответствия заключаются, во-первых, в том, что первоначального основания для перечисления денег за вексель нет (Шмаков не просил Сидорову о таком перечислении). Во-вторых, экономическая выгода от перечисления денежных средств Шмакову отсутствует, зато существует риск их невозвратности. В-третьих, поскольку векселя оформлялись на предъявителя, нецелесообразно сегодня отдать деньги, а завтра их вернуть. В-четвертых, векселя залогом обеспечены не были. Все это свидетельствует о том, что этой каруселью руководил один человек, а значит, внешне видимые риски для него фактически были исключены.
Такое возможно только тогда, когда участники финансовой схемы хорошо организованы и кому-то подконтрольны.
Законодательный парадокс
Из сказанного можно сделать вывод: банковский кредит предприниматель взял не с целью производственной необходимости — она послужила лишь прикрытием вымышленного продукта противоправной деятельности. В силу определений Конституционного суда РФ от 04.06.2007 № 320-О-П и 366-О-П ни суд, ни налоговые органы не вправе наказать организацию за якобы нерациональное использование ресурсов. Кроме того, они не вправе вмешиваться в ее внутрихозяйственную деятельность. Петров, воспользовавшись лояльностью законодательства, сознательно набрал долги и упрятал их в вексельную форму. Правда, немного перепутал ресурсы своей организации с кредитными, но этого никто не заметил.
После того как схемы с векселями были реализованы, расчетные счета быстро закрывались. В налоговой инспекции «закрывались» и сами индивидуальные предприниматели: дескать, кризис…
Если анализировать каждую операцию отдельно, никаких нарушений не усматривается. Петров не нарушил условия банковского договора и перечислял деньги только по договорам поставки продуктов. Правда, отсутствовали приложения, без которых договоры носили рамочный характер (а посему было не ясно, кто, что и когда должен поставить). Такие договоры не отвечают требованиям ст. 401 и 422 ГК РФ, не содержат существенных признаков договоров. Однако проверять это в банке никто не стал. Авансы поставщикам перечислялись в соответствии с договором. Векселя не запрещены Гражданским кодексом РФ, а на основании ст. 421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Векселя передавались по акту приемки-передачи, индоссамент отсутствовал, но его никто и не требовал.
А что же банк?
Спустя некоторое время банк увидел, что у заемщика Петрова продукты не закупаются, денежные средства от реализации на расчетный счет не поступают… Налицо все экономические основания закрывать торговые точки. Что Петров и сделал, после чего подал заявление о признании его банкротом в арбитражный суд.
Кто виноват? Конечно же кризис!
В перечне кредиторов банк почему-то не значился. Простите, истец запамятовал — за это ведь никакой статьи не предусмотрено. Однако очень скоро банк заметил, что Петров не может оплатить даже проценты по кредиту, а залогодатель ООО «Вика» тоже без пяти минут банкрот и в перечне ее кредиторов банк также не значится. Зато индивидуальные предприниматели Петров и Сидорова попали в кредиторы по договорам займа друг к другу на сумму большую, чем задолженность перед банком. Тем самым было обеспечено преимущественное число голосов конкурсных кредиторов. Документ, подтверждающий поступление денежных средств по договорам займа, к заявлению о банкротстве Петрова не прилагался, но никто его и не истребовал. Заявление о банкротстве Петрова и приложенные к нему документы никто не оспорил.
Арбитражные суды не контролируют наличие или отсутствие обязательных первичных документов, подтверждающих расходы или отгрузку, не проверяют отсутствие обязательных документов, подтверждающих действия, их комплектность, а следовательно, формально, автоматически включается в реестр кредиторов ложная задолженность.
Заключение на отсутствие фиктивного или преднамеренного банкротства никто не сделал. После внесения поправок в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) п. 3 ст. 50 звучит так: «При подготовке дела о банкротстве к судебному разбирательству, а также при рассмотрении дела о банкротстве для решения вопросов, требующих специальных знаний, арбитражный суд вправе назначить экспертизу, в том числе по своей инициативе». То есть новая редакция закона допускает неясности и неопределенности. Что означает «требующих специальных знаний» и какая экспертиза имеется в виду?
В этой связи арбитражные управляющие редко дают заключение на отсутствие фиктивного или преднамеренного банкротства всем предприятиям-должникам. Поскольку должник оплачивает работу арбитражного управляющего, большинство арбитражных управляющих никогда не делают такого заключения — ждут специальных указаний. Вот такие законодательные парадоксы.
Таким образом, мнимые кредиторы легко попали в определение арбитражного суда о банкротстве индивидуального предпринимателя Петрова и получили юридическое прикрытие. Арбитражный суд легко стал инструментом в руках мошенников. Со стороны ООО «Вика» строились планы, что предприятие быстро ликвидируют, а банк не успеет этого заметить. Так они уйдут от залога и сохранят свою недвижимость, которую для этого надо будет продать на торгах при процедуре банкротства, как водится в предпринимательских кругах, «своим лицам» и оформить на новое общество с ограниченной ответственностью (на него действие договора залога не переходит, все по закону). Процедуры банкротства теперь будут проходить под контролем конкурсных кредиторов, большинство голосов которых за аффилированными лицами.
«Свой» управляющий ближе к делу
Для ускорения и надежности процесса был найден арбитражный управляющий, близкий к арбитражным судьям. Закон о банкротстве позволяет обществу самому назначать арбитражного управляющего. Процесс быстро пошел, однако банку повезло: он успел заметить в газете информацию о банкротстве ООО «Вика» и начал бороться за свои деньги. Банку пришлось судиться за имущество, заложенное ООО «Вика», несколько раз: сначала он подал иск на арест и продажу заложенного имущества, потом — чтобы попасть в реестр кредиторов Петрова. В реестр кредиторов банк попал, но поздно: не успел на первое собрание кредиторов, где утверждалась кандидатура арбитражного управляющего. Арбитражный управляющий уже был назначен не банком, а должником — Петровым. Казалось бы, мелочь, но разница ощутимая. Кто назначил арбитражного управляющего, интересы того он и соблюдает. Конечно, в рамках закона. Это закон Ома действует всегда одинаково и не зависит от занимаемой должности, а законодательные акты, к сожалению, подчас носят избирательный характер.
Несмотря на это на судебном заседании банк привел весомые аргументы и доказал, что Петров может восстановить платежеспособность и рассчитаться с кредиторами, и ходатайствует о введении процедуры внешнего управления. Суд первой инстанции поддержал банк и установил процедуру внешнего управления.
Между тем на суде второй инстанции арбитражный управляющий заявил, что ответчик принял решение о прекращении предпринимательской деятельности. Никто не может принудить его осуществлять предпринимательскую деятельность вопреки его воле. Псевдодовод не был подкреплен ссылкой на нормативный акт, но оказал решающее воздействие на судей. В соответствии с п. 2 ст. 6 Закона о банкротстве индивидуальный предприниматель обязан был объявить себя банкротом, как только просроченная свыше трех месяцев задолженность превысила 10 000 руб., а не дожидаться, когда она составит сумму, большую стоимости его имущества (в нашем случае — 20 млн руб.).
Временной разрыв между исполнением в соответствии со ст. 6 Закона о банкротстве обязанности Петрова представить заявление о признании несостоятельным (банкротом) в арбитражный суд и накоплением суммы кредиторской задолженности почему-то остался незамеченным. О таком временном разрыве арбитражный управляющий стыдливо умолчал.
Исходя из положений ст. 142 Закона о банкротстве требования кредиторов, не удовлетворенные по причине недостаточности имущества в процедурах банкротства, будут погашены. К этому стремились и должник (Петров), и арбитражный управляющий, которому он определил ежемесячное вознаграждение, вдвое превышающее установленное Законом о банкротстве. Умысел на совершение преднамеренного банкротства и злоупотребление правом Петровым налицо, но об этом управляющий снова умолчал.
Удивительно, но никто не требовал принимать решение о прекращении предпринимательской деятельности после погашения задолженности банку в сумме 20 млн руб., то есть решение суда первой инстанции оставить без изменения.
Суд апелляционной инстанции посчитал, что введение внешнего управления в отношении Петрова не соответствует нормам материального права, и открыл конкурсное производство.
Далее события развивались стремительно, но опять-таки по закону. Были проданы земля и магазин, состоящие в залоге банка, всего за 5 млн руб. Когда в банке стали искать отчет оценщика, оценившего магазин в 30 млн руб., документ странным образом исчез. По истечении нескольких месяцев процедуры банкротства неисполненные обязательства Петрова были погашены. Так банк потерял свои деньги. А Петров освободился не только от обязательств перед банком, но и от низколиквидной недвижимости и остался с деньгами, которые спокойно лежали на расчетном счете в другом банке и являлись неконтролируемым доходом (понятное дело, под фамилией другого индивидуального предпринимателя). А что нарушено? Все по закону.
обратите внимание
В нарушение п. 2 ст. 6 Закона о банкротстве задолженность в размере 20 млн руб. усматривается умышленной в целях использования ст. 142 данного закона в корыстных целях. Умысел на совершение преднамеренного банкротства и злоупотребление правом здесь явно усматриваются, равно как и мошенничество в крупных размерах. Но никто этого не заметил. А кто вообще должен был заметить? Никто. Законодательство пока такое допускает.
Множество признаков недоброкачественности документов, сопровождающих заявление Петрова о признании несостоятельным (банкротом) и поданных в арбитражный суд, вызывает недоверие, предопределяя их подлог, фальсификацию или незаконное использование. Так, отсутствие расшифровки фамилии и должности лица-подписанта может означать, что документы составлены и подписаны от имени вымышленных лиц или лицом, не уполномоченным на их подписание. В случае доказательств подложных договоров от них можно отказаться и не признать свою подпись.
Отсутствие номера и даты на первичном документе может означать повторное использование ранее проведенного в учете старого документа: письма, счета, накладной и т.п. В договорах займа цель заемных средств не была указана, письма-обращения в обоснование необходимости займа тоже отсутствовали. Выяснилось, что заемные средства не есть факт возникшей необходимости в ходе производственно-хозяйственной или предпринимательской деятельности, соответствующей уставу или Гражданскому кодексу РФ.
Документы о перечислении заемных денежных средств тоже не нашлись. В договоре займа не указано, как будут вноситься заемные средства — на его расчетный счет или другими путями — и как будут возвращаться. Выявилось, что договоры займа не содержат существенных условий и являются мнимыми в целях умышленного завышения несуществующей кредиторской задолженности.
К заявлению о банкротстве были приложены договоры с истекшим сроком действия и не пролонгированные. Отсутствовали приложения, указанные по тексту договоров, являющиеся их неотъемлемой частью, в отсутствие которых не определяются существенные условия. Такие документы юридической силы не имеют. Акты сверок кредиторской задолженности, не завизированные теми же лицами в двухстороннем порядке, подписавшими договоры, без указания счетов-фактур, истинность их не устанавливают. Доказательственное значение таких договоров и актов сверок утрачивается. В нарушение ст. 37 и 38 Закона о банкротстве к заявлению о несостоятельности приложены документы, не имеющие реального отражения действительности на дату подачи заявления в арбитражный суд. Документы не имеют юридической силы, они недостоверны и не отражают действительность. К сожалению, в арбитражных судах при приеме заявлений на банкротство никто не проверяет качество и состав предъявленных документов, а также их соответствие законодательству. Поэтому арбитражный суд легко становится инструментом в богатом арсенале мошенников.
Простота хуже воровства
Нельзя не отметить, как легко стал орудием в руках мошенников и посредник — Шмаков. Он предоставил свой расчетный счет для обслуживания определенному кругу лиц, не догадываясь, как, на что и по каким документам денежные средства, поступившие на его счет, будут использоваться. На распоряжение расчетным счетом Шмаков выдавал доверенности, сам он им не пользовался. Предприниматель не догадывался, что его подставляют под уголовную ответственность.
На перечисленные с его расчетного счета 20 млн руб. не было обосновывающих документов: ни первоначальной документации, ни распорядительных писем, ни договоров или соглашений о взаимозачете. О том, что анализируемая ситуация есть вымышленный продукт противоправной деятельности, Шмаков даже не подозревал. В результате добросовестному предпринимателю был нанесен вред: моральный ущерб за отсутствие обосновывающих документов, что может быть предметом его шантажа и повлечь убытки, поскольку через некоторое время все долги по векселям в сумме 20 млн руб. с него могут истребовать. Все векселя на эту сумму обращены на Шмакова, который даже не подозревает, как легко Петрову повернуть на него всю уголовную ответственность за мошенничество (ст. 159 УК РФ), если кто-то обнаружит преднамеренное банкротство Петрова. Несоответствие дат и отсутствие индоссамента на векселях будут квалифицироваться по ст. 327 «Подделка, изготовление или сбыт поддельных документов…» УК РФ. Данный факт свидетельствует, что реально обналичиванием денежных средств, используя вексельную схему, занимаются другие лица.
Так была создана система имитации предпринимательской деятельности при уводе денежных средств через вексельные схемы по другим назначениям с заранее продуманной финансовой схемой движения денег по сговору хорошо организованных лиц.
Будучи безработным и перебиваясь на случайных заработках, Шмаков просто захотел заработать 100 000 руб. и потому доверил Петрову свой расчетный счет, открытый специально для этой схемы, в которой сам Шмаков ничего не понимал. Векселя не имеют законного происхождения: ничем не обеспечены, на них отсутствуют обязательные реквизиты, в том числе индоссаменты, в нарушение Положения о переводном и простом векселе. Они выписаны на недействующих предприятиях, то есть налицо подделка финансовых документов. Такие «ценные бумаги» вводят пользователей и контролирующие органы в заблуждение и предназначены для размывания уголовной ответственности.
Посему, уважаемые читатели, будьте внимательны, берегите себя и свой бизнес!