России объяснили, как она будет жить «после Путина». Сделали это на Петербургском экономическом форуме ближайшие к Президенту люди — вице-премьеры Дмитрий Медведев и Сергей Иванов. В присутствии главы государства они, по сути дела, выступили с презентацией экономического (и отчасти политического) курса, который будет проводиться Кремлем после выборов-2008. И потому здесь нужно вглядываться не в персоналии, а в программы, анализировать не фамилии, а идеи.
Взять хотя бы доклад Дмитрия Медведева, который по форме представлял собой хорошо продуманный корпоративный бизнес-план со всеми его элементами: исследование рынка, стратегия развития, практические мероприятия. Как не без язвительности заметило одно деловое издание, отсутствовала разве что часть, посвященная будущей продаже бизнеса.
Что же предлагает России первый вице-премьер?
Для начала по-новому взглянуть на понятие «глобализация» — не как унификацию моделей развития, а как многообразие таковых, когда каждая страна по максимуму пользуется своими естественными или созданными в прошлые годы преимуществами. В этом, по его мнению, и заключается новая экономическая справедливость, которой добиваются народы и государства. «Открытая экономика в отличие от закрытой не может двигаться широким фронтом, нужно думать, где сосредоточить усилия», — подчеркивает Медведев.
А потому Россия не будет пытаться делать то, в чем она непременно проиграет, например производить дешевые бытовые товары, где уже никто и никогда не догонит Китай. Вместо этого она намерена максимально использовать человеческий и природный потенциал, не стесняясь своих конкурентных преимуществ и не поступаясь ими ради ложно понятой «мировой справедливости».
Если же переходить к конкретике, то стране предлагается курс на строительство госкапитализма. А это, в свою очередь, экспансия на внешние рынки поддерживаемых властью крупных государственных корпораций (которые сегодня формируются, как правило, на основе ВПК), создание на гососнове транспортных коридоров, которые превратят страну в «крупнейший логистический центр мира». Также это выстраивание (на базе Газпрома) нового энергетического порядка, включающего «взаимную ответственность производителей и потребителей энергоресурсов» (по Медведеву, предсказуемый спрос на энергоресурсы неотделим от проблемы «обмена активами», то есть Газпром должен получить право на приобретение розничных сбытовых сетей в странах ЕС).
В конечном итоге Россия, входящая вместе с Бразилией, Индией и Китаем в четверку наиболее быстроразвивающихся стран, должна будет получить ключевую роль в мировой экономике, а российский рубль станет одной из мировых резервных валют (ибо «нынешнее состояние экономики США, страны-эмитента единственной резервной валюты мира, вызывает опасения»).
Дмитрий Медведев обозначил еще один поворот в международных экономических отношениях — отказ от безусловного «европриоритета». Тем более что сегодня, по словам вице-премьера, наиболее расположены к России с ее экономической программой лишь страны Ближнего Востока. И в дальнейшем развитии России следует «не замыкаться в своей европейской идентичности». Взамен «Россия должна развиваться во все стороны».
То есть в период «после Путина» страна продолжит и даже ускорит («у нас нет времени на раскачку») уже начавшийся отход от политики «европейского либерализма» с опорой на экономику, основанную на частной собственности, в сторону построения госкапитализма внутри и глобализма по-русски снаружи.
Та же линия прослеживалась в выступлении Сергея Иванова, который временно оставил «милитаристскую составляющую» своей должности и говорил о ВПК как о локомотиве отечественной экономики. «Оборонно-промышленный комплекс обеспечивает производство 70% всех средств связи, 60% сложной медицинской техники, весомо представляет Россию на мировых рынках программного обеспечения, — напомнил он. — Каждый второй космический аппарат в мире выводится на орбиту с помощью российских ракет-носителей…» И пообещал, что через 10 лет доля гражданской продукции этого комплекса превысит 70%: ее производственные мощности и инженерно-технический потенциал нужны в энергетике, нефтяной и газовой промышленности.
В общем, оба вице-премьера сделали безусловную ставку не на частные предприятия и корпорации, а на крупные государственные холдинги в авиа- и судостроении, ракетно-космической и электронной промышленности и т. д. Предполагается, что в результате «былой показатель № 1 своеобразного российского экспорта — «утечки мозгов» за рубеж — может сменить высококонкурентный промышленный продукт…».
Перспективы обрисованы величественные, весьма похожие на реконструкцию «СССР с человеческим лицом»: государство обеспечивает экономическую мощь, а частный интерес используется для повышения благосостояния народа.
Возникают, однако, сомнения в достижимости заявленных целей. Скажем, претензии рубля на место в шеренге мировых резервных валют (доллар, евро, готовящаяся общеазиатская единица) явно преждевременны: для этого рублю недостаточно стать свободно конвертируемым (что уже сделано). Центральные банки других государств, крупные инвесторы, пенсионные и страховые фонды и просто граждане начинают класть валюту в резервы тогда, когда страна на протяжении нескольких десятилетий имеет стабильно низкую инфляцию и устойчивую экономику, базирующуюся на многих факторах внутреннего порядка (вместо «сумасшедших» цен на энергоносители), прозрачное законодательство и понятную правоприменительную практику. В общем, все то, что в бизнесе называют «хорошей кредитной историей». Россия пока ею похвастаться не может.
Улыбку вызывают и обещания реанимировать отечественный ВПК до «локомотивного» состояния — ведь последние 15 лет обнищавший и обезлюдевший комплекс держался на плаву, благодаря научному и конструкторскому заделу «советского» периода. А в технологическом плане и он, и вся страна отстали от конкурентов практически по всем параметрам на многие десятилетия. И т. д.
Но самое главное — ставка на госкапитализм имеет серьезнейший системный изъян: и мировой, и уже российский опыт свидетельствуют о крайне низкой эффективности госэкономики в сравнении с частной. Дело даже не в том, что среди чиновников гораздо реже встречаются талантливые менеджеры. И не в российской «беде № 1» — поголовной коррупции, разъевшей отечественную экономику. Порок таится глубже: государство и его представители по своей внутренней логике даже в лучших проектах нацелены на выполнение поставленной задачи «любой ценой».
Нам сегодня это надо? Ведь не война!… И вот всего лишь одна цифра: средняя российская семья нынче тратит на еду около 60% бюджета, то есть люди работают, в основном, «за еду». И живут, стало быть, в унизительной нищете. Для сравнения: этот же показатель для венгерской семьи составляет 16%, словенцев — 22, поляков — 29%…
А что будет, если мы «любой ценой» примемся добиваться статуса «сверхдержавы»?