Григорий Богослов родился в 329 г. в семье епископa г. Назианз. Епархией тот управлял довольно долгое время, «многих напитав медоносным плодом», и жена Нонна была ему здесь верной сотрудницей. Григорий был у них первенцем. Мать горячо молила о нем Господа и однажды во сне увидела будущего ребенка и услышала его имя...
Образование Григорию стремились дать лучшее. Начало ему положили домашние занятия и обучение в местной школе, а затем он учился в Кесарии Каппадокийской, в богатых книгами училищах Кесарии Палестинской, в знаменитой Александрии и не менее знаменитых Афинах.
На пути в Афины корабль, на котором он плыл, был застигнут жестокой бурей. Гремел гром, полыхали молнии, и толщи воды обрушивались в трюмы. В тяжелейшем испытании Григорий дает обет Господу: «Твоим я был прежде, Твой ныне, для Тебя буду и далее жить, если избегну опасности!..» И неожиданно шторм прекращается.
Основанная Платоном Афинская академия была едва ли не лучшим учебным заведением того времени. В традиции были состязания среди учащихся. Завоевать победу в них было нелегко, но Григорий изо всех сил к этому стремился. Ко времени окончания академии Афины, по общему признанию, отдали ему первенство в риторике и словесности. Его желанием было вернуться на родину, но, уступив просьбам друзей, среди которых самым авторитетным для него был Василий — будущий святитель, Григорий остался в академии в качестве ритора. Но ненадолго. Неожиданный отъезд Василия был воспринят им чуть ли не как предательство, и он тоже покинул Афины, вернувшись в Назианз.
Возвратившись в 358 г. на родину, Григорий принял здесь от отца святое Крещение. Намерением его было предаться ученым занятиям, но по просьбе родителей он взялся за управление фамильным имением. Заботы о деньгах, скоте и имуществе, «снедая душу и тело» Григория, низводили его к грешной земле, отнимая почти все время. Некоторым утешением ему оказалась появившаяся возможность навестить друга Василия, обосновавшегося в Понте, на берегу реки Ирис. Здесь, в Понтийской пустыне вместе предавались они молитвенным подвигам, соперничали друг с другом в добродетелях, ограждая суетные мысли специально сочиненными уставами и правилами, вместе читали Священное Писание и труды почитаемого ими философа Оригена...
К возвращению в Назианз мысль отринуть все плотское вызрела у Григория окончательно, но он все еще сильно колебался между присущим ему стремлением к монашеской жизни, соединенной с научным занятием, и сознанием необходимости некоторого деятельного служения. Нелегко ему было найти здесь «путь лучший и гладкий»...
Выбор был сделан не им, а отцом. Он насильно рукоположил сына в пресвитеры, ибо нуждался в помощнике. От подобного неожиданного насилия Григорий, «словно укушенный слепнем вол», бросился к другу в Понт, и тот участливо помог Григорию смириться с происшедшим. После бесед с ним Григорий начинает даже укорять себя за проявленную непокорность, причину которой он видит в присущей ему любви к отшельничеству.
Десять лет помогал Григорий отцу в управлении епархией. Начало его служения совпало с царствованием афинского соученика Григория Юлиана, бывшего в юности христианином, но впоследствии отступившего к язычеству. Летом 362 г. тот выпустил Эдикт об учителях, запрещавший христианам преподавание. Сознавая всю пагубность принятого закона, Григорий с гневом обрушился на университетского товарища. «Ты, — обращается он к Юлиану, — поднял руку на Того, Кто за тебя и для тебя был пригвожден? Ты — христоубийца после Пилата и после иудеев богоненавистник!..» По счастью, правление императора Юлиана было недолгим: он погиб в июне 363 г. в войне с персами.
В 370 г. у друга Григория Василия, тоже принявшего пресвитерский сан, появилась возможность занять епископскую кафедру, и он написал Григорию письмо с извещением о болезни и просьбой приехать как можно скорее. Немедленно отправившись в путь, Григорий вдруг узнает в дороге, что в Кесарии должны состояться выборы епископа и что Василий намеревается принять в них участие. Предположив, что Василий обманывал его, когда писал о болезни, Григорий разворачивается и едет обратно. Даже на хиротонию Василия он не поехал. Переписка их продолжается, но на все предложения приехать Григорий под разными предлогами отвечает отказом.
Наметившаяся трещина в отношениях между друзьями обратилась едва ли не в пропасть, когда Василию пришло в голову создать кафедру в г. Сасимы на подконтрольной его сопернику епископу Анфиму Тианскому территории и назначить туда епископом Григория. Получалось, что рукоположили Григория в епископы в городе не только «тесном и скучном», но и который следовало еще отвоевать. Назначение это к тому же лишало Григория права стать законным епископом где бы то ни было, в том числе и в родном Назианзе, ибо по правилам епископ одного города не мог быть епископом в другом.
Сообразив, что стал жертвой интриги, Григорий обвинил в ней Василия, забывшего о законах дружбы. Не прикоснувшись к выделенной ему епархии, он удалился в пустыню. Письма его к Василию в этот период полны желчи: «Упрекаешь нас в праздности и нерадении, потому что не взяли мы твоих Сасим, не увлеклись епископством, не вооружаемся друг против друга, словно собаки, дерущиеся за брошенный им кусок. А для меня самое великое дело — бездействие...»
После смерти в 374 г. отца Григория друзья вновь сблизились, хотя раны в душе Григория все еще продолжали давать о себе знать. Занять престол отца Григорий не считал себя вправе, хотя народ и очень просил его об этом. Надолго уединившись, он предался посту и молитве, надеясь, что в его отсутствие в Назианзе изберут нового епископа, но ничего подобного не случилось, и Григорий вернулся к оставленной пастве.
Новым ударом для него была смерть Василия, случившаяся в январе 379 г. Теперь у него уже не осталось никого: ни семьи (мать его умерла вслед за отцом), ни близкого друга. Смерть кажется теперь и ему самому избавлением от всех зол. «Вот только и то, что там, за ней — страшно, — думает он, — если судить по тому, что здесь».
Приглашение православных верующих приехать в Константинополь, чтобы возглавить там борьбу с арианством, отвлекло Григория от тяжелых мыслей, но вполне ли он понимал, с чем ему предстоит столкнуться? В руках ариан находились тогда все церкви Константинополя, и начинать Григорию пришлось с весьма скромных богослужений в небольшом домовом храме. Но даже это возбудило против него многую ненависть. Вначале его обвинили в тритеизме, введении вместо единого Бога многих богов, а затем попытались и физически устранить. В Великую субботу 379 г. в храм к нему ворвалась толпа еретиков. Тайнодействие было прервано, а в самого Григория полетели камни...
Еще одним потрясением для Григория оказалось предательство философа Максима. Григорий приблизил его к себе, даже поселил у себя в доме, но кончилось тем, что тот решил занять и место Григория. Формально кафедра епископа Константинополя оставалась свободной, поскольку Григорий не был на ней утвержден официально. Рукоположение Максима совершалось ночью, когда Григорий лежал дома больной, и еще не закончилось, когда утром весь город узнал о нем. Негодующие сторонники Григория бросились к храму и изгнали из него приехавших из Александрии священников, бесстыдно спешивших возвести на кафедру своего сторонника.
Григорий, уязвленный неблагодарностью Максима, решил оставить константинопольскую кафедру, но верная паства удержала его. Люди теперь теснились к нему, «как железо к магниту». Им восторгались, ему рукоплескали, и его все так же боялись. На жизнь Григория было подготовлено новое покушение, но убийца сам явился к нему со слезами раскаяния.
В 381 г. на Вселенском соборе Григория утверждают в сане Константинопольского патриарха. Он даже председательствует на соборе, но когда число противников его с прибытием александрийских и македонских епископов увеличивается многократно, он решает пожертвовать собой ради единства Церкви.
Покинув Константинополь, Григорий вернулся в Назианз. Здесь к нему обратились с просьбой принять на себя управление епархией, и в течение года он управлял ею, но по-прежнему лишь как епископ другого города.
В конце 383 г., когда здоровье его оказалось окончательно подорванным, он попросил назначить для назианзской Церкви нового епископа, после чего удалился в свое фамильное имение, где и провел в уединении, как и мечтал с юности, оставшиеся ему дни. Ничто теперь не мешало его литературным занятиям, значимость которых он хорошо понимал. «Мой дар — слово, — предрекал миру Григорий, — оно, быть может, достигнет и будущих времен».
Умер Григорий в 389 г. в возрасте около 60 лет.
За свои замечательные богословские творения св. Григорий получил наименование отца Церкви, Богослова и вселенского учителя. Святитель Димитрий Ростовский говорит, что «Григорий Богослов был столь велик, что если бы можно было создать человеческий образ и столп, составленный по частям из всех добродетелей, то он был бы подобен великому Григорию».