Отстранение органов муниципального управления от реального участия в реальных делах на территориях ведет к росту всепоглощающей апатии на местах. Руки опускаются и у власти, и у предпринимателей. И все меньше россиян верят в успех муниципальной реформы.
У органов местного самоуправления нет инструментов воздействия на предпринимателей. Неважно каких — своих или залетных. В этом на местах видят одну из причин того, отчего провинциальный народ живет малорадостно, почему коровы дичают, сбиваются в стаи и пугают людей по ночам дикими воплями, и даже цыплят на местах порой ни прокормить, ни съесть не успевают, а выгоняют на мороз мучительно гибнуть.
Между собачьим молотом и волчьей наковальней
Прошлой осенью более сотни одичавших коров терзали души жителей села Ичково в Холмогорском районе Архангельской области, когда работники местного племенного хозяйства отказались работать бесплатно. От деревни стадо отгоняли собаки, в лесу его поджидали волки. Жалостливые крестьянки только вздыхали — чужое добро трогать нельзя.
Обращались люди в районную администрацию, но там ответили, что предприятие денег от государства не получало и местная власть не имеет «рычагов влияния на частный бизнес». Обитающий по документам в Москве владелец племзавода летом появился в Ичково, приказал забить несколько десятков животных, чтобы расплатиться по долгам и выдать зарплату. Однако, получив деньги, исчез. Вслед за ним «растаял» и его управляющий.
История началась после приватизации государственной собственности, к реализации которой местная власть не допускается. В конкурсе победил приезжий предприниматель, пообещав построить перерабатывающее производство и… лесопилку. В деревню нагрянула бригада дюжих молодцов и вывезла сельскохозяйственную технику на… металлолом. Заготовкой кормов никто не занимался, и последовал массовый падеж скота — более 200 голов. Скотомогильник был переполнен, остатки туш собаки таскали по округе. Затем часть животных пала жертвой настоящих лесных хищников. В конце концов под давлением людей местная власть решилась отдать остатки стада сердобольным сельчанам. В ответ на мольбы сельской администрации в областном министерстве сельского хозяйства только развели руками. Единственным выходом из ситуации там посчитали забой племенных животных. Высокие чины редко заглядывают в места, где бродят одичавшие коровы.
Между льдом и пламенем
В разгар зимы федеральные телеканалы показали душераздирающие кадры из Курской области. Там на одной из птицефабрик на мороз выбросили миллион маленьких цыплят.
На экраны телевизоров не попала Карачаевская птицефаб рика близ Калуги, где еще до начала аномально жаркого лета сожгли 180 000 погибших несушек. Не был показан и костер в станице Александровка Ейского района Краснодарского края, в который сотнями скидывали павших от голода кур местной птицефабрики. Предприятие выжило даже в годы Великой Отечественной войны, а нынешний его собственник заложил в банке доставшееся имущество, получил кредит и был таков. Коллектив фабрики полгода работал без зарплаты. Потом предприятие за долги отключили от электричества. Птичницы вручную раздавали корма. Сначала по норме, потом вдвое меньшую, затем — втрое меньше. Оставшиеся крохи раскидывали уже раз в три дня, наконец — один раз в пять дней. Птицы на лету хватали корм, а у женщин руки покрылись синяками — рассвирепевшие несушки хватали все и больно клевались. Люди писали и звонили во все инстанции: «Приезжайте, послушайте, как стонут куры!» В конце концов и здесь население посчитало, что местная власть смалодушничала перед возможным гневом государственной власти.
На «бесстрашных» же глав муниципальных образований сыплется град взысканий и штрафов за плохие дороги, за несоблюдение противопожарных норм. В Большом Куяше Кунашакского района в Челябинской области, например, трижды откладывалось оглашение судебного вердикта по делу об отсутствие утилизации бытовых отходов. Местная власть и рада бы организовать сбор, вывоз и переработку мусора, но это лицензионный вид деятельности, в который бизнес сладким калачом не заманить. А в бюджете нет денег даже на огораживание свалок, не говоря уже об осуществлении геологических и геодезических работ для подготовки проектных документов для объявления муниципального тендера. Создавать муниципальное предприятие нельзя ввиду требований об экономии бюджетных средств.
В прежние времена государственное сельскохозяйственное предприятие имело более сотни тракторов, столько же автомобилей и помогало местной администрации содержать дороги, ремонтировать объекты соцкультбыта, обеспечивать население питьевой водой, рекультивировать старые свалки и обустраивать новые, заниматься уличным освещением. По государственной программе приватизации у предприятия сменился собственник, и теперь своих доходов в местной казне едва хватает на содержание сельской администрации. Вышестоящие бюджеты спускают средства по нормативам отчислений, но этого мало для выполнения полномочий по решению вопросов местного значения.
Люди сбиваются в общины
Из-за реформы местного самоуправления и программы приватизации государственной и муниципальной собственности местная власть не может воздействовать на нерадивых новых собственников и лишена возможности формировать «класс» эффективных собственников на отдельно взятой территории. Осторожные попытки вмешательства отчаянных управленцев в дела хозяйствующих субъектов малого и среднего предпринимательства — крупный бизнес недосягаем даже для губернаторов, что тут говорить о муниципалитетах! — немедленно квалифицируются надзорными органами нарушением неприкосновенности частной собственности со всеми вытекающими последствиями для смельчаков. Возможно, поэтому так часто летят головы глав муниципальных образований, плодя миф о поголовной коррупции на местном уровне. В том же Большом Куяше суд вполне может вынести решение об отстранении главы сельской администрации за бездействие.
Успех, к сожалению, приходит к тем, кто действует вопреки логике директив свыше. Так, спасая животноводство, в Бийском районе Алтайского края начали восстанавливать коллективные хозяйства, но не прежние колхозы и совхозы. Местная власть здесь не стала мириться с тем, что сибиряки не по своей воле становятся заложниками перелетных авантюристов. Сегодня в девяти коллективных хозяйствах района, по свидетельству бюллетеня экологического союза «За химическую безопасность», насчитывается почти 40 000 голов крупного рогатого скота, 10 000 из которых — дойные коровы.
Комментарий
Сергей Прищепа,
глава администрации муниципального образования
«Куяшское сельское поселение» Кунашакского района
Челябинской области
Сегодня местные администрации превратили в жилищно-коммунальные конторы. Причем без финансового обеспечения. Из района и из области шлют указания, распоряжения «обеспечить, выполнить, провести». А бумагами ничего не сделать, нужна техника. Был бы в администрации хотя бы трактор, опахали бы все десять населенных пунктов от природных пожаров, да и благоустройством сел занялись бы. А так дождемся, что деревня сгорит — и все власти кинутся виновного искать.
Альберт Сперанский,
председатель Общероссийской
общественной организации
«Рабочие инициативы»
Местная власть ближе к жизни, ближе к людям. Она должна болеть за кусочки страны, доверенные ей людьми. Если она сама не в силах улучшить жизнь, то должна теребить верха. Каждый дом, каждый цех, каждый человек — это и есть страна. Но боятся местные чиновники громко сказать о нужде низов. Если надоедать, можно лишиться куска хлеба с маслом.
Все эти муниципалитеты, администрации — топкое болото. И не люди заседают на различных сходах, делая вид, что решают вопросы, а лешие, домовые, кикиморы из русских сказок. Они сами себя лишили инициативы.
Петр Чаадаев,
русский просветитель XVIII в.
В домах наших мы как будто определены на постой… В городах мы похожи на кочевников, мы хуже кочевников, пасущих стада в наших степях, ибо те более привязаны к своим пустыням, нежели мы к нашим городам.