Утром 26 июля 1913 г. в подъезд Зимнего дворца ворвался высокий человек с рыжими волосами и мутным взором. Оттолкнув швейцара, он потребовал «немедленно доложить государю Николаю II, что к нему пришел знаменитый авиатор». Его попытались остановить, но он ловко бросился на прибежавшую охрану с кулаками. «Я — гений! — кричал он. — Пустите! Я слышу, меня зовут!» Насилу смогли скрутить его и успокоить.
Рано потеряв родителей, богатых одесских купцов, Сережа был передан под опеку в семью преподавателя Ришельевской гимназии Краузе, многодетного отца, добряка и горького пьяницы. Но однажды тот куда-то пропал. Была даже поставлена на уши вся одесская полиция, как вдруг случайно жена его поднялась на чердак и увидела своего мужа… в петле. Несчастная женщина потеряла рассудок и в помрачении, взяв огромный кухонный нож, бросилась на детей.
Сережа проснулся от страшных криков. Вокруг него были лужи крови, истерзанные тела, а посреди всего этого стояла обезумевшая женщина с блуждающим взором. Вскочив, он пулей бросился вон, чудом увернувшись от занесенного ножа.
С того дня Сергей стал заикаться. «Ба-ба-ба-ба-сявки!» — будет весело кричать он на ходу одесским мальчишкам, повисшим на заборах, болеющим за него и кричащим: «Рыжий, нажимай!» — вслед его чемпионскому велосипеду.
«Академик спорта»
Этот «рыжий» никогда их не подводил — всегда приходил к финишу первым. Живя теперь у приват-доцента Шульгина на деньги, которые выделялись ему из родительского наследства, он по бешеной цене купил себе… велосипед! И с этого времени школьные уроки были напрочь позабыты. Целыми днями напролет летал он по Одессе на своем «велоцикле», набивая себе на крутых поворотах синяки и шишки. Страсть эта была в нем столь велика, что ради занятий велосипедным спортом он оставил даже коммерческое училище Св. Павла. «Не хочу быть философом… Я — спортсмен!» — говорил он своему опекуну.
Одного велосипеда ему было мало. Он станет замечательным фехтовальщиком и пловцом, боксером и бегуном, освоит почти все виды борьбы, включая экзотическую джиу-джитсу. Одним из первых в России встанет он на роликовые коньки и выступит за футбольную команду. Одержав бесчисленное множество побед, Уточкин станет чемпионом России, завоюет Большой приз на соревнованиях в Лисабоне.
Своими руками он соорудит яхту «Баба Ягуржъ» и, рискуя жизнью, в дождь и непогоду будет вершить на ней небывалые виражи. Зная бесшабашный характер Уточкина, императорский яхт-клуб даже издаст специальное постановление «о воспрещении Уточкину принимать участие в морских гонках». Но тот уже будет охвачен новой идеей.
Выход в воздух
Еще в детские годы, в Крыму, куда его привезла сестра, Сережа заметил ветряную мельницу. «А не попробовать ли полететь на ней?» — подумал он и… запрыгнул на крыло. С первого раза ему не удалось удержаться, и он упал. Но вторая попытка оказалась удачнее. Намертво вцепившись в шершавое дерево, мальчик с замиранием сердца возносился ввысь и… падал в бездну. Именно тогда он впервые испытал ни с чем не сравнимое ощущение полета.
Много лет спустя Уточкин поразит одесситов, пытаясь вновь взлететь, но на этот раз на… автомобиле! Приделав к нему крылья, он раз за разом будет разгоняться, на несколько секунд повисать в воздухе, падать, чтобы снова взлететь.
За 20 руб. сэкономленных денег Уточкин поднимется в небо на воздушном шаре заезжего воздухоплавателя. В 1907 г. он уже будет совершать свои самостоятельные полеты. Чуть позже со своим воздушным шаром Уточкин будет парить над египетскими пирамидами и пустыней Сахарой…
И этого всего мало. Теперь он мечтает о полетах на «тяжелых машинах». Собрав десять тысяч франков, Уточкин едет в Париж, чтобы устроиться там простым слесарем на фабрику, производящую авиамоторы. Одесский банкир Ксидиас предложит Уточкину контракт, согласно которому он должен будет, обучившись в школе пилотов Фармана, в течение трех лет совершать публичные полеты в пользу банкира. Но продаваться банкиру «в рабство» Уточкин не захотел.
Вернувшись домой, он привезет с собой двух техников, а также детали и чертежи и примется за строительство собственного аэроплана. Потратит все свои деньги, но… маломощный мотор не позволит Уточкину подняться в воздух.
На счастье, купивший во Франции самолет «Фарман» Ксидиас разрешит Уточкину пробный полет. Без всякого предварительного обучения тот сядет за штурвал аэроплана и… поймет, что больше «ни за что на свете не выпустит его из рук».
А вскоре в одном из журналов появится статья. «Полеты в пятницу, полеты в субботу, в воскресенье полеты, полеты соло, полеты с пассажирами, полеты на ипподроме, полеты на улице… И все это делает один человек… Сергей Исаевич Уточкин». Поднимаясь в небо, он брал в полеты друзей (таких, например, как писатель А. Куприн) и бедных — бесплатно, и людей состоятельных — за деньги. Однажды к нему в «этажерку», отдуваясь и вытирая лицо платком, сел какой-то важный полицейский чин. Когда они взлетели, тот, побледнев, пробормотал: «Отчего так тяжело?» «А вы бы сняли с фуражки кокарду! — весело ответил Уточкин. — Ув-веряю вас, всем будет легче!»
Его виртуозные полеты вдохновили многих будущих летчиков и авиаконструкторов. За Уточкиным в разное время в разных городах наблюдали Петр Нестеров, Павел Сухой, Сергей Королев, Сергей Ильюшин и многие другие. Особенно сильное впечатление он производил на молодежь.
Один за другим бил он рекорды по дальности, высоте, продолжительности полета. А за точность планирующего приземления он даже получил серебряный кубок из рук Жуковского!
Не раз ему пришлось рисковать жизнью, находясь на грани смертельной опасности. Тем не менее он всегда повторял: «Летать — одно наслаждение! Если там, наверху, чего-нибудь и боишься, то только земли!»
Роковой полет
В июле 1911 г. появилась затея провести дальний перелет Петербург — Москва. Догадываясь о «небывалой трудности полета», многие авиаторы все же вызвались лететь. В день старта, 10 июля, дул сильный ветер, шел дождь. Тогда Уточкин заявил, что «полетит хоть один», но вслед за ним ринулись еще 16 отважных летчиков. «Еду чай пить в Москву. Прощайте!» — прокричал он сквозь рев двигателя и первым вырвался в небеса.
Но попробовать «московского чая» ему не довелось. В условиях страшной облачности, без навигационных приборов авиаторы стали терять курс. Их самолеты падали, разбивались... Не повезло и Уточкину. В десяти километрах от Новгорода у него отказал мотор. Посадив самолет на шоссе, он кое-как отремонтировал его. Но, взлетев, попал вскоре в зону сильного ветра. Аэроплан стал падать и врезался в берег реки. Уточкин едва успел выпрыгнуть из машины, переломав себе ноги и руки...
Когда после долгого лечения летчик вернется в Одессу, все заметят, что это «уже не тот Уточкин». Тихий, хмурый, как бы прибитый, он с подозрительностью будет смотреть на всех окружающих. У него появятся мания преследования, головные боли. Больной, изувеченный, без гроша в кармане, он часто будет ночевать на улице. В довершение бед от Уточкина уйдет жена.
Видя, что Уточкин на грани помешательства, друзья согласятся поместить его в психиатрическую лечебницу, но тот, почувствовав подвох, выскочит из машины. Вскоре выяснится, что он уже в Петербурге.
В пасти безумия
Именно здесь, в столице, и случится тот знаменитый инцидент у Зимнего дворца. Уточкина скрутят и доставят в психиатрическую больницу на Мойке. Там авиатор будет доказывать всем, что «возле Исаакиевского собора он встретил государя и тот пригласил его во дворец». Лечение будет долгим и безуспешным. Уточкина переведут в больницу Св. Екатерины, но здесь, считая, что он заключен в тюрьму, авиатор объявит голодовку. И тогда его станут кормить принудительно.
По почину А. Куприна и В. Коралли в газетах объявят подписку. В первый же день будет собрано около 140 руб. Лечение будет продолжено, и, кажется, дело пойдет на поправку. Но отпущенный на свободу Уточкин по-прежнему будет неприятно удивлять своих друзей. То вдруг закричит, заулюлюкает и убежит, то вдруг торопливо забормочет неясное: «Быстрей… быстрей… быстрей!»
Уточкин вернется в Одессу и вновь будет заключен в психиатрическую лечебницу. Вердикт врачей неутешителен: тяжелое нервное расстройство. Но и отсюда Уточкин сбежит, правда ненадолго. Отправившись в коммерческий клуб на улице Гоголя, он сядет играть в карты с рублем в кармане и вскоре выиграет «полсотни целковых». Выиграл бы, наверное, и больше, но за ним приехали из клиники.
В 1914 г. к нему на какое-то время вернется разум. Уточкин отправится в Петербург, где долго и безуспешно будет искать работу. Будет пытаться устроиться простым слесарем на авиационный завод, но его не возьмут. Будет проситься и на фронт, но и здесь последует отказ. «Наверно, клеймо безумца умрет вместе со мной, — будет с горечью делиться с друзьями Уточкин, — и никакими доказательствами я не реабилитирую себя».
Какое-то время Уточкин будет зарабатывать себе на хлеб, играя на бильярде. Везде появляясь в затертом поношенном костюме, он будет ночевать у случайных знакомых, а часто и просто на улице. Почти все его прежние друзья к этому времени уже отвернутся от него.
В конце 1915 г. судьба как будто улыбнется ему. Уточкина зачислят в автомобильно-авиационную дружину, присвоят звание прапорщика. Но, уставший от скитаний и изможденный, он вскоре заболеет простудой, которая перерастет в воспаление легких. Так Уточкин вновь окажется в больнице.
31 декабря 1915 г. «забытый всеми недавний герой толпы» скончается от кровоизлияния в мозг.
Его похоронят с воинскими почестями на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, возле могил других русских авиаторов, погибших в авиакатастрофах. Но именно тогда многие вспомнят его слова: «Летать — одно наслаждение. Если там, наверху, чего-нибудь и боишься, то только земли».