Уступка денежного требования: чем рискует должник

В пункте 3 ст. 382 Гражданского кодекса сказано, что, если должник не был письменно уведомлен о переходе прав кредитора к другому лицу, новый кредитор несет риск связанных с этим неблагоприятных последствий. В такой ситуации исполнение обязательства первоначальному кредитору признается исполнением надлежащему кредитору.

Президиум ВАС РФ отмечает, что возложение на нового кредитора риска последствий ненаправления должнику письменного уведомления не означает освобождения прежнего кредитора от обязанности передать новому неосновательно полученное. Новый кредитор несет риск неполучения этих средств от прежнего кредитора, например, из-за неплатежеспособности последнего (п. 10 информационного письма от 11.01.2000 № 49 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении»).

Уступка права может быть совершена в рамках договора факторинга — договора финансирования под уступку денежного требования (глава 43 ГК РФ).

В пункте 1 ст. 830 ГК РФ закреплено, что должник производит платеж финансовому агенту при условии, что он получил от клиента либо финансового агента письменное уведомление об уступке денежного требования данному финансовому агенту и в уведомлении определены подлежащее исполнению денежное требование и финансовый агент, которому производится платеж.

В названной статье не оговорены ни срок направления уведомления, ни его конкретное содержание. Вместе с тем в п. 1 ст. 385 и п. 2 ст. 830 ГК РФ говорится о правах должника в случае, когда полученной информации ему недостаточно: должник вправе не исполнять обязательство новому кредитору до представления ему доказательств перехода права требования к этому лицу. По просьбе должника финансовый агент в разумный срок обязан представить должнику доказательство, что уступка денежного требования финансовому агенту действительно произошла. В противном случае должник вправе произвести по данному требованию платеж клиенту во исполнение своего обязательства перед последним.

Таким образом, согласно ГК РФ одна из сторон сделки факторинга обязана письменно уведомить должника об уступке денежного требования, а должник, проявив добросовестность, вправе уточнить информацию об этой сделке у нового кредитора.

Поскольку законодательно не закреплено, каким должно быть содержание уведомления, какой информации может быть достаточно для того, чтобы должник без сомнений начал исполнять обязательства в пользу нового кредитора, вопрос остается спорным, а судебная практика разнообразной.

Проблемы у добросовестного должника могут возникнуть тогда, когда уведомление о пере­уступке права требования все же имелось, но не было понятно, с какого времени исполнять обязательства в пользу нового кредитора. Может случиться так, что, исполнив обязательства прежнему кредитору в силу неясности условий и подробностей договора между прежним и новым кредиторами, должник в качестве ответчика предстанет перед судом из-за неисполнения обязательства новому кредитору, а прежний кредитор, получив деньги, которые в силу пере­уступки не должен был получать, по каким-либо причинам не вернет их новому кредитору (например, обанкротится).

Чтобы не оказаться в подобной ситуации и не стать жертвой недобросовестности кредитора, каждый должник обязан выяснить, кто же является надлежащим кредитором. Если прежний кредитор письменно намекнул, что в результате пере­уступки прав сменится кредитор, то, перед тем как исполнить обязательства, нужно уточнить все обстоятельства и потребовать документальные доказательства возникновения переуступки прав. Об этом свидетельствует решение Президиума ВАС РФ по рассмотренному недавно делу, из которого следует, что уведомление без указания срока перехода прав к новому кредитору считается надлежащим.

Общество заключило с банком договор об общих условиях финансирования под уступку денежного требования, по которому оно уступало банку денежные требования, вытекающие из предоставления обществом товаров, выполнения им работ или оказания услуг его дебиторам, а банк перечислял обществу денежные средства в счет уступленных требований.

С одним из партнеров общество заключило договор поставки (дистрибьюторское соглашение), а права требования по обязательствам, вытекающим из него, на основании допсоглашения к ранее заключенному договору факторинга передало банку. Но по условиям дополнительного соглашения право требования к новому кредитору — банку переходило с момента подписания заявок общества на финансирование.

Общество направило дистрибьютору письменное уведомление, что оплачивать отгрузки в будущем придется новому кредитору — банку, поскольку между ним и банком заключен договор факторинга.

В письмах содержалась ссылка на главу 43 ГК РФ, указывались реквизиты банка, а также реквизиты отгрузочных документов, обосновывавших денежные требования общества. Были направлены приложения к договору факторинга с указанием основания возникновения у банка права требования — дополнительное соглашение к договору. Однако момент, с которого это право требования переходило к банку, не назывался.

Компания посчитала, что эти письма не являются уведомлением об уступке денежного требования в рамках ст. 830 ГК РФ, и спустя несколько месяцев на основе дополнительных соглашений с обществом обязательства компании по оплате поставок были прекращены зачетом встречных однородных требований. Банк об этих соглашениях не уведомили. В отношении общества была возбуждена про­цедура банкротства.

Остается только догадываться, почему общество приняло исполнение обязательств от дистрибьютора. Очевидно, недобросовестное поведение прежнего кредитора неблагоприятно отразилось и на положении должника, и на положении нового кредитора.

В результате банк не получил от компании денег и направил в суд требование о взыскании с дистрибьютора задолженности по договору поставки между ним и обществом, которое к тому времени обанкротилось.

В иске содержалось требование взыскать с компании задолженность по оплате банку произведенных обществом поставок продукции. В обоснование требования банк ссылался на условия договора факторинга, которые с его стороны были исполнены (финансирование поставок произведено), и письма, уведомлявшие компанию о данном соглашении.

Ответчик просил суд отказать в иске, поскольку спорные права требования были прекращены взаимозачетом и права требования к банку перейти не могли, договор факторинга с дополнительными соглашениями является незаключенным, а полученные компанией письма уведомлением об уступке не признаются.

Суд первой инстанции исковые требования удовлетворил исходя из того, что факт перехода прав требования задолженности к банку по поставкам был подтвержден, равно как и произведенное банком финансирование. Надлежащих доказательств оплаты задолженности ответчик не представил. Доводы компании о проведении зачета взаимных однородных требований суд признал несостоятельными, поскольку акты взаимозачета были составлены в отношении поставок, права требования по которым были переданы банку по договору факторинга и дополнительным соглашениям к нему.

Суд апелляционной инстанции данное решение отменил, и судьи в кассации это одобрили. Они пришли к выводу, что представленные банком уведомления поставщика не доказывают факт извещения компании о состоявшейся уступке права требования. Кроме того, суды отметили, что указанные уведомления были подписаны и переданы поставщиком ответчику еще до принятия заявок банком, то есть до совершения уступок прав требования. Таким образом, взаимозачет был произведен правомерно.

Судебная коллегия ВАС РФ посчитала, что суды апелляционной и кассационной инстанций ошиблись в своих выводах, и передала дело для пересмотра в Президиум ВАС РФ. В определении о передаче дела отмечалось, что действия по взаимозачету между компанией и обществом следует рассматривать как противоречащие принципам добросовестности участников гражданского оборота, поскольку сделки по зачету были совершены при наличии действующего и исполненного банком договора факторинга и уведомления о состоявшейся уступке прав денежного требования.

Компания, отстаивая свою позицию в Президиуме ВАС РФ, ссылалась на то, что суть дела предельно ясна и сводится к тому, являются ли полученные письма уведомлениями, о которых идет речь в ст. 830 ГК РФ. По ее мнению, нет, ведь в них говорится только о намерении общества совершить уступку права требования, а не о факте ее совершения. Подтверждает это то, что на протяжении нескольких месяцев после получения писем производились поставки, но банк в качестве нового кредитора себя не проявил — требований от него компания не получала. Поэтому она сочла, что кредитором по-прежнему остается общество. Таким образом, письма общества — не уведомление в рамках ст. 830 ГК РФ, а лишь предложение поставщика дистрибьютору направлять оплату за поставки банку.

Банк в свою очередь настаивал, что уведомление является надлежащим информированием должника о состоявшейся уступке права требования, поскольку соответствует требованиям ст. 830 ГК РФ. В нем указано, что предметом уступки признаются денежные требования по обязательствам компании перед обществом по дистрибьюторскому договору, а также указан финансовый агент — банк. Статья 830 ГК РФ не требует отражать в этом документе иные данные. В ней также ничего не сказано о сроке направления документа (предварительном, до момента перехода права требования или последующем) .

Нет никаких правовых оснований связывать действительность договора факторинга с моментом уведомления должника. Согласие должника на уступку права требования не нужно. По условиям договора моментом перехода права требования считается подписание банком заявок общества на финансирование поставок. Компания же, получив письма, не выяснила, является ли общество действительным кредитором.