К истории одного рынка
Первые летописные упоминания об этом месте относятся к XV в. И уже тогда оно неразрывно было связано с храмом Параскевы Пятницы, древней христианской святой, долгие века считавшейся небесной покровительницей жителей Охотного ряда. Кто бы здесь ни обитал — богатые ли купцы, удалые ли охотники, приблудные ли торговцы вразвес, сметливые ли трактирщики или даже лихие разбойники, всякий из них свой день начинал с молитвы-обращения к «святой матери-заступнице Параскеве», зная, что без этого прошения не быть удаче, не видать барыша.
Всего 100 лет спустя сюда был проложен торговый тракт из самого Нижнего Новгорода, и началось! Строились терема и торговые лавки, как грибы после дождя являлись кузницы и постоялые дворы. Появился и охотничий рынок — Охотный ряд. Свое название он получил по товару. Ведь сюда со всех окрестностей привозили тушки зайцев, тетерок и лебедей. Продавали здесь и оружие: луки, стрелы, силки, ружья.
Еще в прежние времена после переезда государя Ивана Васильевича из Кремля в Опричный двор на Моховой улице бросились селиться сюда и знатные бояре с вельможами. Здесь выстроил свой двор боярин Долгоруков, рядом с ним появился двор боярина Голицына, а еще через 100 лет к ним добавились и каменные палаты боярина Троекурова и воеводы Обдорского, князя Волынского.
Так торговое место стало местом расселения владетельных господ, щеголявших друг перед другом красотой и богатством особняков. Но особенно в этом отношении отличился князь Голицын. У него все было «на европейский лад»: всюду были устроены простенки с гигантскими зеркалами, на стенах висели «картины и портреты русских и иноземных государей и немецкие географические карты в золоченых рамах». Именно здесь, в роскошном особняке, принадлежавшем «самому образованному человеку XVII в.», встречались все приезжие иностранцы высших степеней «до иезуитов... включительно». Но после того как князь встал на сторону царевны Софьи, он попал в опалу, а его двор был разделен между князьями Долгоруковыми и Грузинскими.
«Крепка и благообразна»
Тем временем Охотный ряд обзавелся еще одним интереснейшим заведением. После страшного пожара 1737 г. на опустевшем месте в дополнение к вновь устроенному в Петербурге власти решили выстроить новый Монетный двор. Однако и появившееся здесь одноэтажное здание, и каменный амбар, служивший складом, простояли недолго. В 1742 г. монетное дело было закрыто, здания же отданы Берг-коллегии, занимавшейся горнорудным производством.
По-прежнему рядом с боярскими домами и учреждениями власти в Охотном ряду стояли в три ряда и 22 маленькие деревянные лавки. Но торговля в них шла не так бойко. Поэтому ли или по какой другой надобности, но во времена Екатерины московские власти приняли решение «открыть» здесь площадь. Согласно «плану регулирования» от 1775 г. «все постройки между Монетным двором и северными дворами» подлежали сносу. Среди них лавки Охотного ряда, а также «церкви Параскевы и Анастасии с колокольнями, кладбищами и церковными постройками». Но вышло по известной русской пословице «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги».
Едва только в 1786 г. власти принялись за исполнение плана, как тут же взбунтовались местные жители. Первыми возмутились «князья-домовладельцы», недовольные малыми компенсациями за отбираемые у них земли. Вслед за ними в спор вступили и представители духовенства. Церковь Святой Анастасии отстоять им не удалось. Зато за церковь Святой Параскевы при поддержке проживающих рядом горожан-торговцев они встали горой. Дело дошло до московского митрополита Платона, который встал на сторону «восставших» и в резкой форме выразил несогласие со сносом церкви, которая-де «крепка во всех частях и благообразна» и притом стоит «не посреди площади, а в стороне».
В конце концов власти пошли на попятную. И не только в отношении храма. Сохранили они и лавки Охотного ряда, перенеся их, правда к стене бывшего Монетного двора. Таким образом, весь торг ушел с середины новой площади Охотного ряда к ее южным границам, поместившись также и в соседних дворах. Именно здесь стали устраиваться торговые склады, кладовые и трактиры. Внизу, под зданиями — погреба.
Часть охотнорядских лавок «приютил» у себя во дворе обер-полицеймейстер Москвы генерал-майор Каверин, которому взамен снесенного двора был отдан в собственность в 1798 г. бывший новый Монетный двор, но с условием «разместить у себя лавки Охотного ряда с Манежной площади».
Каверин не только выполнил обещание, но и построил дополнительно несколько каменных зданий, а к ним в придачу — шесть длинных деревянных — для «охотников». Правда, при пожаре 1812 г. они сгорели, и Каверин с горя продал весь свой двор владельцу «меняльной лавки» Д.А. Лухманову. Тот поступил умнее: выстроил по периметру приобретенного двора новые каменные здания, связанные между собой, и отдал их под торговые ряды.
В середине XIX в. Охотный рынок переехал на Лубянскую площадь (впоследствии он не раз еще будет кочевать с места на место). К этому времени он представлял собой настоящий конгломерат из каменных и деревянных лавок. Полутемные, низкие, с узкими проходами, сверху донизу заваленные мясом, живностью, рыбой, овощами, бакалеей...
Со всех концов России сюда свозили лучшие товары. Здесь продавали и все виды деликатесов: черную и красную икру, белую и красную рыбу, фазанов, рябчиков, тетеревов... Рядом можно было купить охотничьих собак, почтовых голубей и аквариумных рыбок. На праздник Благовещения (7 апреля по н.с.) именно сюда со всего города съезжались люди, чтобы по древнему обычаю купить и выпустить на волю птиц.
Кто-то птиц отпускал, а кто-то устраивал с ними куда менее благочестивые «забавы». В трущобах Охотного ряда проводили петушиные бои. Летели перья и клочья кожи, брызгала кровь, а зрители с неимоверным азартом следили, чей петух выйдет победителем.
Душа Москвы
Во второй половине XIX в. торговля Охотного ряда настолько усилилась, что вокруг него начали строить лучшие трактиры Москвы. Очень вкусными расстегаями, а также подачей необыкновенно ароматного чая славился Егоровский трактир. Сюда круглый год приезжали отведать «блинов с икоркой». Если посетитель заказывал чай «с алимоном», ему подавали два стакана чая с сахаром и лимоном. Если же он требовал чай «с полотенцем», то ему подавали чайную чашку и два чайника — с кипятком и заваркой, а также полотенце, которое тот вешал себе на шею и постоянно им утирался. Осушив первый чайник, он мог потребовать и второй, и третий. Говорят, что некоторые выпивали по несколько чайников зараз, так что их полотенце становилось насквозь мокрым от пота.
Другой знаменитый трактир на Охотном — Тестова. Здесь потчевали гостей знаменитыми на всю Россию поросенком с кашей, кулебякой с начинкой и ботвиньей с осетриной. Но особенно хороши были поросята под хреном со сметаной. Говорят, что Тестов заказывал для молочных поросят специальные подвесные люльки, в которых качал их, чтобы они были сочными и жирными, и выкармливал свежим творогом. Не случайно к Тестову приезжали самые именитые гости. Трактир был любимым местом у Чехова, Щедрина, Куприна. Сам Достоевский во время приездов в Москву непременно возил к Тестову свою жену, чтобы та отведала наконец «кушаний настоящей русской кухни».
Беднота же на Охотном питалась прямо на мостовой перед лавками. Здесь можно было отобедать пирогами с требухой, блинами с мочеными яблоками, вареными раками да вяленой рыбкой, запив все это квасом или горячим сбитнем — в зависимости от времени года.
К началу XX в. Охотный ряд стал настоящей визитной карточкой Москвы златоглавой, символом ее изобилия и хлебосольства. Не случайно этот рынок называли душой и сердцем Москвы. В народе о нем всегда говорили с любовью: «Охотный ряд, кишки говорят, язык песни поет, брюхо радуется», «Охотнорядцы — молодцы: что купцы, то и мальцы».
«Чтобы познать, что являет собой настоящий русский человек, со всеми его достоинствами и недостатками... можно не колесить вдоль и поперек по матушке России — достаточно посетить Охотный ряд. Там русский дух... там Русью пахнет», — напишет в 1909 г. об этом же публицист И. Бушуев.
Интересно, что это значение Охотного ряда получило выражение и в денежном измерении. Незадолго до войны 1914 г. Городская управа попыталась выкупить этот квартал, чтобы построить здесь новое здание Городской думы. Но охотнорядцы заломили такую цену, что властям поневоле пришлось отступиться. Может, оно так и должно было быть. «В Москве, — любили повторять москвичи, — сорок сороков да один лишь Охотный ряд». Та же мысль, кажется, невольно вкралась и в известные строчки Ю. Визбора: «Нажми, водитель, тормоз наконец, ты нас тиранил три часа подряд. Слезайте, граждане, приехали, конец — Охотный ряд, Охотный ряд».
***
Пришедшие к власти большевики не склонны были церемониться со своими классовыми врагами. Едва покончив с белогвардейским сопротивлением, они вознамерились разрушить и старый мир. Как в песне, «до основанья», в буквальном смысле этого слова, начав процесс с ненавистных им зданий. И одной из первых жертв «архитектурных зачисток» должен был пасть «Охотный ряд, Охотный ряд».