До 1905 г. в России действовали главным образом три политические силы: либеральная интеллигенция (затем организовавшаяся в партию кадетов), социал-революционеры и социал-демократы (меньшевики и большевики).
В требованиях гражданских свобод намерения партий не расходились, но либералы стояли за пореформенное преобразование страны, меньшевики — за союз с либералами и гегемонию буржуазии, а большевики и эсеры всем видам борьбы предпочитали вооруженную.
Большевики, взявшие на своем III съезде курс на вооруженное восстание, с энтузиазмом приветствовали каждый случай применения оружия. При известии о восстании на «Потемкине» Ленин немедленно командировал в Одессу Васильева Южина с целью использовать восстание для высадки десанта и захвата города, в том числе и с помощью бомбардировки. Далее Южину следовало вооружить рабочих, подчинить оставшийся флот и выслать один из миноносцев за Ильичем в Румынию...
«Не заниматься болтовней, а вооружаться!» — вот каким был лозунг большевиков. Вооружаться! И тренироваться хотя бы… «на убийствах городовых». Создание боевых групп, обучение рабочих стрельбе, тактике уличных боев с использованием баррикад, колючей проволоки... — все это было центром большевистской работы. Учеба, видимо, пошла впрок: перебравшийся из Одессы в Москву Васильев Южин с «товарищами» и без миноносцев устроил здесь неплохую заварушку. Город восставшие не захватили, но артиллерию для их разгона пустить пришлось.
С мошенником во главе
Московское вооруженное восстание выдают за ответные действия на арест петербургского Совета рабочих депутатов. Его первое «учредительное» заседание состоялось во время всероссийской стачки — 13 октября.
Председателем Совета избрали Хрусталева-Носаря, которого до того времени прятали. В его руках оказалась огромная власть, и воспользовался ей он весьма умело. Троцкий отрицает значимость фигуры Носаря, объясняя его популярность лишь приспособленностью к той роли, которую он взял на себя в конце 1905 г. Но Троцкий и не может говорить иначе о человеке, так дискредитировавшем себя в последующие годы. Известно, что Носарь со временем обратился в обыкновенного вора и доносителя.
Как бы там ни было, но этот будущий мошенник продолжал оставаться руководителем Совета вплоть до своего ареста, 26 ноября, и все это время его имя не сходило со страниц газет. Сами власти считали нужным вести с ним переговоры: и петербургский градоначальник, и даже ставший премьером Витте отказывали в приеме генералам, чтобы принять депутации Совета...
Неудивительно, что о могуществе Совета стали складывать легенды. Тысячи просителей потянулись сюда со всей России. Их нужды сточки зрения сегодняшнего дня выглядят удивительными: просили обеспечить проезд по железной дороге; дать разрешение на отправку телеграммы... Порою в Совет обращались и вовсе с «фантастическими», как называет их Троцкий, просьбами: оказать давление на каких-то помещиков, даже и на самого царя; разъяснить, следует ли брать в оплату труда акции: «Слышали мы, что ваше правительство хочет, чтоб рабочие получали чистоганом: золотом или серебром».
Если добавить ко всем подобным заботам еще и работу по организации забастовок, координации деятельности профсоюзов, изданию газет, ведению агитационной работы, то станет видно, что у Совета было великое поле деятельности, действительно достойное правительства.
Интересно, что, хотя и не все постановления Совета удавалось проводить в жизнь, их популярность в народе была все же выше решений властей. Во многом объяснение этому следует искать в пропагандистских приемах революционеров. Слова, используемые ими: мир, земля, долой, были просты и сходили за правду. Они буквально«зачаровывали массы», в том числе и фабрикантов, и работающих на них инженеров.
Многие из них разделяли общее мнение либералов о том, что рабочим «должны быть дарованы политические права». По этому поводу ими и записки подавались в правительство. Часть заводчиков и прямо помогала революции, в том числе и оплатой забастовщикам пропущенных дней. Тех же, кто препятствовал остановке производства, Советы приводили в чувство обещаниями принять меры, вплоть до порчи оборудования.
Революционный радикализм стал покидать фабрикантов после царского Манифеста с обещанием политических свобод, вышедшего17 октября. Еще более отрезвило их решение Совета о введении 8-часового рабочего дня. В ответ на него промышленники позакрывали свои предприятия. Без работы остались десятки тысяч человек. Воззвание о немедленном открытии заводов не возымело действия, и Совет вынужден был отыграть назад. Неудачей кончилось и патронируемая Советом почтово-телеграфная забастовка: ее участников привлекли к суду, а у сильно пострадавших от отсутствия связи хозяев предприятий совсем открылись глаза...
Дефолт от Советов
Весь ноябрь Совет продолжал и даже усиливал свою деятельность, но к тому времени вера народа в революционные меры сильно упала. Престиж Совета стал падать, и этим не замедило воспользоваться правительство, арестовав Носаря.
Нейтрализовали одного мошенника, а до других, мирового масштаба, не добрались. И наступил их час. В ответ на жесткую правительственную меру эсер Чернов предложил ответить физическим террором, но Троцкий, ставший теперь первым вождем Совета, и его сторонники настояли на другой резолюции — о продолжении подготовки к вооруженному восстанию. Среди прочих мер такой подготовки Троцкий и стоящий за ним ловкий международный аферист Парвус (Гельфанд) давно уже задумали одну вешь, которая была пострашнее для власти, чем убийство министров.
Премьер Витте жаловался, что осенью 1905 г. у страны не было денег. Прекрасно разбирающийся в финансах Парвус и прошедший у него обучение Троцкий не могли этого не знать и захотели нанести удар побольнее.
Еще 23 ноября Исполком Советов принял резолюцию, зовущую рабочих извлекать вклады и принимать жалованье только золотом. После ареста Носаря эту идею стали спешно развивать. Парвус подготовил уже не резолюцию, а целый Манифест о банкротстве России. После принятия Советом и рядом партий он был опубликован (2 декабря) сразу в 8 петербургских газетах.
Объявляя о финансовой несостоятельности России, о фальшивости ее бюджета, о хищничестве правительства и воровстве чиновников, Манифест провозглашал первоочередные задачи советской власти: свергнуть правительство, отрезав у него последний источник существования — финансовые доходы. Указывались и способы осуществления этой революционной каверзы: изъятие вкладов, отказ от взноса бюджетных платежей, требование при всех сделках и при выдаче жалованья уплаты золотом. Иностранным кредиторам объявлялось о решимости Советов не допускать уплаты долгов по внешним займам...
Принятием подобного документа революционеры перешли все мыслимые грани. Это уже была не борьба за власть, а сознательное уничтожение России. «Вышел «Манифест» всех мерзавцев! — с ужасом отзовется на провокацию поэт М. Кузьмин, — нахалы, изменники и подлецы губят Россию... »
Терпеть подобную вредительскую деятельность правительство уже и не могло, и не имело права. Вслед за выходом Манифеста весь Петросовет был арестован. Но как это и всегда бывает, сообщение о ненадежности банков вызвало панику: в декабре 1905 года российские кредитные учреждения похудели на 90 млн! К этому потрясению добавились и требования иностранных банкиров о высылке им золотом 60 млн рублей в счет уплаты долгов — весомый вклад в дело революции!
«Гениальной выдумкой» назовет в 1916 году Манифест Ленин и захочет при случае его повторить. Так уж вышло, что вождю мирового пролетариата не пришлось воспользоваться методами«финансового терроризма».Но опыт революционного дефолта все же не был забыт.На банкротстве государства всегда можно погреть руки— об этом, как оказалось, хорошо помнили духовные наследники Парвуса…