Отечественный легпром всегда финансировался по остаточному принципу. Страна, запускающая в космос ракеты, настолько привыкла к такому положению вещей, что даже не заметила, как целая отрасль ушла в невесомость. О ситуации в легкой промышленности и о том, как вывести ее из кризиса, «ЭЖ» рассказывает президент Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности, глава концерна «Ростекстиль» Борис Фомин.
— Борис Михайлович, насколько серьезна для отрасли проблема импорта?
— По нашим оценкам, если суммарный оборот товаров легкой промышленности в прошлом году был 1,2 трлн рублей, то на наших производителей приходится где-то 200—250 млрд. Официальный импорт — порядка 200 млрд рублей. Получается, что остальные 600—650 млрд — это контрабанда, которая ввозится без уплаты пошлин и налогов.
— А почему наши производители не могут вытеснить импортеров?
— Одна из главных проблем отрасли — отсутствие оптового звена. Еще в 1989 году существовала централизованная торговая система при Министерстве торговли с сетью баз в регионах.
После приватизации она рухнула, поэтому предприятиям пришлось решать вопросы сбыта, создавая свою систему дистрибуции, что, конечно, очень дорого, и в итоге производители вынуждены закладывать эти расходы в цену товара.
Например, «Чайковский текстиль» имеет 20 торговых домов в России и одно представительство, которое занимается экспортом. То же самое — альянс «Русский текстиль», холдинг «Яковлевский» и все остальные крупные игроки. Недавно обувная фабрика «Парижская коммуна» взяла облигационный заем у правительства Москвы, чтобы создать оптовую сеть. Но это пока единственный пример.
Китайская легкая промышленность за последние 10—12 лет стала выдавать свыше 20% ВВП. В России доля легпрома в середине 80-х была 30%, сегодня — менее 1%.
До этого мы имели возможность кредитовать оптовиков под имеющиеся запасы. При этом банковская маржа была незначительная: около 2%. Сейчас ставка в17% не позволяет предприятиям приобретать сырье, чтобы затем создать товарные запасы, поэтому они вынуждены работать в ущерб собственным оборотным средствам.
— Но ведь необязательно развивать свою систему дистрибуции. Пусть этим занимаются уже существующие торговые сети, крупные мегамаркеты…
— Сети — это не выход, тем более что основная доля, примерно 60—65%, продукции легкой промышленности продается на рынках. Нашим товарам здесь места нет.
Мы не можем конкурировать даже с легальными поставщиками, которые создают в России дистрибьюторские сети. Иностранцы предоставляют им скидки и могут себе позволить отдавать продукцию на реализацию на срок до 6 месяцев. То есть кредитуют торговлю.
Мы же из-за дефицита «оборотки» вынуждены реализовывать свою продукцию на условиях предоплаты, потому что поставщики сырья соглашаются работать только после того, как предприятие оплатило 90% его стоимости. Такого нет ни в одной стране.
— Являются ли эффективными таможенные пошлины для сдерживания импорта?
— Только пошлинами не решить проблему конкуренции и засилья импорта на внутреннем рынке. В то же время таможенное регулирование может быть достаточно эффективным.
Раньше из России вывозилось много кожсырья. После введения пошлин наши кожевенные заводы снова ожили. Иной пример: в 80-х отечественная легкая промышленность перерабатывала до130 тыс. тонн австралийской шерсти. Потом государство ввело 25%-ную пошлину на ввоз шерсти. Плюс еще 20%— НДС. И конечно, никто этим заниматься не стал. В итоге потеряли экспорт.
Поэтому лично мне импонирует опыт США, где существует гибкая политика квот и таможенных пошлин, основанная на отраслевой номенклатуре.
Предположим, Россия ввозит химические нити. Значит, необходимо одновременно с введением квот или пошлин принимать законы, которые бы стимулировали развитие нефтехимии. А вот хлопок мы не выращиваем, поэтому высокие пошлины только бьют по отечественному переработчику.
— Допустим, правительство ограничит ввоз товаров легкой промышленности. Не столкнемся ли мы с проблемой дефицита?
— После дефолта 1998года отрасль давала ежегодный прирост по 20% и никакого дефицита не было. Средний уровень загрузки производства в легкой промышленности не превышает30%. Потенциал для роста огромный.
Ряд крупных предприятий работает на уровне 90-го года и показывает постоянный прирост объемов.
Например, «Даргез» сейчас по технологическому уровню не отстает от западных конкурентов. Есть примеры и старых производств: «Смоленская чулочная фабрика», «Шуйские ситцы» или, скажем, орловская «Гамма», которые долгие годы работают, не снижая объемов.
Вся проблема в том, что нет нормальных условий на рынке.
Достаточно сравнить структуру затрат текстильных предприятий Китая или Турции с российскими производителями. В Китае государство компенсирует стоимость электроэнергии, кредитует экспортеров, которые в течение всего срока окупаемости не платят ни налог на прибыль, ни НДС, ни таможенные пошлины на ввоз импортного оборудования. Плюс еще кредиты с нулевыми ставками. В Турции вообще запрещено ставить оборудование старше 10 лет.
— В прошлом году ввозные пошлины были снижены, а в отрасли все равно наблюдалось снижение производства.
— Предприятия легкой промышленности оказались даже в худшем положении, потому что эта мера привела к росту объемов серого импорта. С начала этого года ввоз текстильных изделий и обуви вырос на 12,9%. Сейчас говорят, что НДС снизят до 13%, но что даст эта мера, пока неясно.
У большинства предприятий легкой промышленности основные фонды давно прошли сроки амортизации. Так что проще строить на новом месте… Спрашивается, кто будет вкладывать деньги в пустоту? Помимо государства серьезного инвестора сейчас быть не может.
— В стране сейчас нет программы развития легкой промышленности. Необходим ли подобный документ и когда, по-вашему, он может появиться?
— Еще в начале 90-х мы защищали отраслевую программу, но в результате остались лишь с «планом первоочередных мероприятий по выполнению основных направлений развития текстильной и легкой промышленности».
Сейчас совместно с отделом легкой промышленности Минпрома обсуждаем новый проект. Если коротко, суть наших предложений правительству сводится к следующему.
Во-первых, ограничить ввоз контрабанды, потому что конкурировать с продукцией, которая не облагается никакими налогами и пошлинами, легальный производитель никогда не сможет.
Во-вторых, в отрасль срочно необходимо привлечь инвестиции, чтобы провести модернизацию основных фондов. Будут ли это беспроцентные кредиты или беспошлинный ввоз сырья и оборудования — все это уже необходимо рассматривать в рамках «Стратегии развития легкой промышленности», которую можно включить в разрабатываемую правительством Программу социально-экономического развития страны.
Есть также предложения по развитию сырьевой базы, в частности запуск производства лавсановой нити в Башкирии. Нефтехимический проект будет стоить порядка4 млрд долларов. Плюс программа развития льняного комплекса страны как сырьевой базы.
Это позволило бы не только увеличить сырьевой баланс легкой промышленности, но и решить проблему экономического роста и занятости населения.
Мы намерены завершить разработку и согласование российской части программы союзного государства «Развитие льняных комплексов РФ и Республики Беларусь на 2006 — 2010 годы». В ноябре состоится встреча российских текстильщиков с Германом Грефом, и мы надеемся, что все перечисленные предложения обретут конкретику.
Если государство сегодня не предпримет каких-либо действий, зависимость России от экономик других стран станет критической, а это уже проблема национальной безопасности.