Корпоративные конфликты— явление, подобное осеннему ОРЗ: не смертельно, но из колеи выбивает. Различия в интересах участников были, есть и будут. Все это пагубно влияет на сами акционерные компании, снижает их инвестиционную привлекательность, повышает риски, приводит к недооценке национального бизнеса. Минэкономразвития в своей Концепции предлагает разумные и эффективные меры, которые не дадут созреть «яблоку раздора».
Открыться бы, да опасно...
В корпоративных конфликтах, как известно, используются недобросовестные приемы: злоупотребление правом, неточности и противоречия в законодательстве, шантаж («гринмэйл») и т. п. К сожалению, российская практика «грешит» применением подобных технологий.
Одной из важнейший мер по снижению интенсивности и опасности корпоративных конфликтов является информационная открытость бизнеса. Сегодняшнее российское предпринимательство, напротив, чересчур информационно закрыто. Поэтому налицо противоречие между требованием об информационной прозрачности и ее опасностью.
Чтобы решить проблему, необходимо продолжать совершенствовать систему раскрытия информации в зависимости от степени публичности фирмы. Также следует законодательно урегулировать отношения, не позволяющие использовать инсайдерскую информацию.
Отказ проверит суд
Акционерный закон устанавливает, что общее собрание созывает совет директоров, однако при необоснованном отказе в созыве акционеры, имеющие в совокупности не менее 10% акций, вправе созвать внеочередное — самостоятельно, без обязательного судебного оспаривания отказа.
Следует заметить, что нарушения при подготовке, созыве и проведении повторных собраний чреваты появлением «параллельных» органов общества: советов, генеральных директоров, а в дальнейшем — разнообразными нарушениями прав и законных интересов участников корпоративных отношений.
Значительная часть захватов проходит через внеочередное общее собрание, которое инициируют миноритарии. Поэтому МЭРТ считает необходимым ввести институт предварительного судебного контроля. А именно: предусмотреть, что внеочередное собрание может быть созвано «10%-ным» акционером только после судебной проверки правомерности отказа совета директоров такому акционеру. Такие меры позволят повысить эффективность судебного контроля за корпоративными спорами.
В настоящее время параллельные органы компании обладают теми же полномочиями, что и основные. Поэтому после проведения внеочередных собраний суды «заваливаются» массой исков со стороны органов друг к другу о признании недействительными их решений. Такие иски разбираются годами, а решения по ним зачастую противоречивы. Обязательное судебное обжалование неправомерного решения совета директоров существенно ограничит такую практику.
«Царь» должен думать о важном!
Во многих странах используются разные модели ограничения участия сотрудников исполнительных органов компании в совете директоров. У нас же не более 25% членов совета могут входить в коллегиальный исполнительный орган.
По мнению МЭРТ, целесообразен подход, при котором в совете директоров ограничивается представительство работников компании (без учета, являются ли они членами правления, высшими менеджерами или их заместителями). Эксперты считают необходимым реально отдалить «стратегические умы» от «оперативных» подразделений.
Что касается органов внутреннего контроля, то они нужны как акционерам, так и членам совета директоров. Российское законодательство в отличие от ряда зарубежных (например, США, Великобритании, Германии и др.) предусматривает обязательное наличие в АО ревизионной комиссии. Это обусловлено тем, что рекомендованный в законодательстве комитет совета директоров по аудиту (являющийся ключевым элементом внутреннего контроля в американских компаниях) в подавляющем числе российских обществ так и не создан.
Нынешние ревизионные комиссии избираются из работников общества, поэтому они не реализуют свой потенциал как органа внутреннего контроля, наделенного по законодательству серьезными полномочиями.
Предлагается запретить членство в составе ревизионной комиссии всем без исключения работникам органов управления (а не только входящим в советы директоров и прочим лицам из «правящей верхушки»). Кроме того, выбирать членов комиссии необходимо кумулятивным голосованием (аналогично выборам в совет директоров) — для учета мнения миноритарных акционеров и обеспечения их представительства в этом органе.
Обязательно следует протоколировать и документировать деятельность органов общества (включая советы директоров). За неисполнение этой обязанности должны быть предусмотрены меры ответственности директоров.
«Виновен» по определению
Одним из наболевших вопросов является обеспечение гражданско-правовой ответственности топ-менеджмента за убытки, причиненные им компании. В настоящее время в законодательстве и судебной практике отсутствуют четкие критерии оценки факторов, освобождающих директоров и менеджеров компаний от ответственности (лояльность, внимание к делам фирмы, осторожность). Понятия «добросовестности» и «разумности» Законом не конкретизированы.
Хотя Акционерный закон закрепил обязанность члена совета директоров действовать в интересах всей корпорации, судебной практикой так и не решен вопрос, кому именно он должен «служить»: корпорации в целом или акционеру, выдвинувшему его и отдавшему ему свой голос на общем собрании? В итоге отсутствует практика привлечения к ответственности членов совета, причинивших убытки обществу в результате голосования по директиве «своего» акционера, идущей вразрез с интересами компании.
Таким образом, Закон требует поправок, детализирующих обязанности члена совета директоров «защищать» интересы корпорации и регламентирующих его действия в случае дисбаланса интересов компании и акционеров.
Другой подход, позволяющий привлечь к ответственности руководителей, состоит в установлении презумпции виновности членов правления и руководителя, голосовавших за принятие решения, которое повлекло убытки компании. Для этого требуется переписать ст. 71 Закона, разъяснив, в каких случаях вина руководителей будет прямо следовать из принимаемых ими решений.
Чтобы эти меры были эффективны, следует наполнить содержанием норму о косвенных исках, предусмотренную Законом.
Косвенный иск — это иск акционера (акционеров), владеющего не менее 1% размещенных обыкновенных акций, к члену совета директоров или менеджеру о возмещении компании убытков, причиненных их виновными деяниями. Иск именуется косвенным, поскольку взыскание убытков с ответчика осуществляется не в пользу акционера, а в пользу компании.
При прямом иске истцом выступает само общество. Но если недобросовестные члены совета директоров и менеджеры находятся у власти, то вероятность предъявления прямого иска мала, тогда как косвенные могут успешно применяться миноритариями.
Для широкого использования косвенных исков следует решить ряд задач. Например, при подаче косвенного иска возмещение расходов на юридическую помощь допускается только «в разумных пределах». Но эти расходы могут составлять довольно крупные суммы. Кроме того, российское процессуальное законодательство не объединяет требования множества субъектов, как в странах англо-американской правовой системы. Поэтому введение такого типа исков усилит судебную защиту прав миноритариев. Хотелось бы надеяться, что предложения авторов Концепции в скором времени будут воплощены в жизнь. Это, безусловно, приведет к улучшению микроклимата в акционерных обществах и бизнесе в целом.
Предлагается четко определить критерии добросовестности и разумности. Например, «от противного»: отразить ситуации, свидетельствующие об отсутствии таковых:
- пассивность, небрежность и неквалифицированность члена совета директоров, проголосовавшего за убыточное для компании решение;
- голосование согласно директиве «своего» акционера, заведомо приводящее к возникновению убытков у общества;
- блокирование незаинтересованным или независимым директором решения совета по одобрению выгодной для компании крупной сделки или сделки с заинтересованностью, срыв которой влечет убытки в виде упущенной выгоды.
Эти пункты можно отнести к членам единоличного и коллегиального исполнительных органов.