«Современное состояние российской науки по целому ряду объективных показателей может быть охарактеризовано как катастрофическое. Губительным фактором является отсутствие внятной государственной стратегии в научно-технической сфере,… отсутствие стратегической последовательности в реализации программ научно-технического развития», — говорится в первом Докладе о состоянии науки в Российской Федерации, подготовленном под руководством главы Российской ассоциации содействия науке академика РАН Евгения Велихова.
Наука и экономика — проблемы общие, системные
Традиционно единым государственным целеполаганием для триады «наука — образование — промышленность», объективным критерием успеха в научной и образовательной деятельности в дореволюционной России и в СССР исторически являлся общественно-полезный результат, одновременно предопределявший не только личный успех, но также успех государства и общества. Немаловажным фактором становилась персональная ответственность за его достижение.
Как подчёркнуто в докладе, в СССР престиж и внимание государства к фундаментальной науке во многом подпитывали массовую тягу к знаниям, масштабному техническому творчеству и масштабным проектам в базовых высокотехнологичных областях. К началу 1990-х гг. два компонента триады — наука и образование — находились на достаточно высоком мировом уровне, обеспечивая все необходимые предпосылки для создания альтернативной «рыночной экономики знаний» и производства «качественной продукции гражданского назначения».
Однако в соответствии с леволиберальной моделью концепция «рыночного целеполагания» сважнейшим «принципом получения максимальной прибыли за минимальное время» и возложением ответственности на индивидуальные хозяйствующие субъекты разрушила историческую сбалансированность триады.
Одним из результатов стал отказ государства от финансового обеспечения фундаментального и прикладного секторов государственной науки. В таких условиях отечественная наука оказалась неконкурентоспособна на мировом исследовательском поле. Прямым следствием явилась «массовая научно-техническая эмиграция (в том числе молодежи. — В.Т.), в результате чего Россия лишилась сотен тысяч деятельных, высокообразованных учёных».
Очевидно, что «отсутствие молодых лидеров ведет к замедленному реагированию на новые направления и идеи, что приводит к догоняющему стилю развития российской науки». При этом, в отличие от большинства развитых стран, в России молодые учёные, как правило, долго не имеют возможности создавать собственные независимые научные группы. Однако «именно и только постоянное появление новых групп, во главе которых стоят энергичные и амбициозные молодые исследователи, создаст основу для новаций в российской науке».
По мнению авторов, в России насчитывается порядка 20 000—30 000 эффективных научных коллективов, работающих в фундаментальной науке гражданского назначения, что, с учётом поправки на общую численность населения, на порядок меньше количества таких групп в развитых странах. Более того, в реальности лишь около 5000—7000 из них можно отнести к действительно работоспособным и достаточно квалифицированным группам, по крайней мере, в области естественных и точных наук.
Конкуренция независимых рыночных субъектов по определению делает маловероятной возможность консолидации их ресурсов на выполнение долгосрочных научных проектов. Подобного рода вложения становятся значимыми лишь по мере экономического роста компании и востребованности обоснованной стратегии перспективного развития на длительный период. Примечательно, что ещё в 70-е годы прошлого века в одном из докладов Римского клуба отмечалось, что рыночные силы хорошо реагируют на краткосрочные показатели и не могут быть хорошим гидом в долгосрочных перспективах.
Авторы характеризуют текущую ситуацию как крайне неблагоприятную с точки зрения развития науки и формирования на основе знаний новых инновационных областей экономики: «Российское законодательство не учитывает особенностей научной деятельности. Использование общих правил, которые могут быть эффективны для различных областей экономики, при применении к науке ведет к катастрофическим последствиям».
Именно государство обязано определять стратегические приоритеты и цели долгосрочного научно-технического развития в условиях рыночной экономики (а не делегировать эту функцию отдельным хозяйственным субъектам), формировать эффективные институты управления, обеспечивающие соответствие личных интересов государственных функционеров и руководителей отдельных предприятий, научных или образовательных центров интересам государства и общества.
Система, при которой в стране существует всего несколько сильных научных коллективов по каждому из направлений, даже если их возглавляют нобелевские лауреаты, обречена на неудачу, так как по определению не способна всесторонне обеспечить достаточный уровень конкуренции и становления новых направлений, воспроизводство научных кадров, развитие научной инфраструктуры. Конечно, не стоит впадать и в другую крайность — «плодить» десятки тысяч откровенно слабых научных коллективов. «Мегапроекты» должны быть верхушкой пирамиды научно-технических разработок, львиная доля которых, адекватно реагируя на рыночное соотношение спрос — предложение, оперативно создаётся и внедряется силами небольших компаний.
Закономерно становление крупных компаний-отраслей (Boeing, Airbus, Intel и т.д.) в качестве ключевых элементов инновационных систем стран-лидеров, превращение инновационной деятельности в единственно возможный инструмент удержания контролируемых ими ниш мирового рынка высокотехнологичной продукции, финансовые потоки от продаж которой вносят существенный вклад в обеспечение устойчивого социально-экономического развития этих стран.
Особо подчёркнуто в докладе значение научного продукта для развития высокотехнологичных производств, всемерного повышения занятости в традиционных и новых отраслях экономики, роста доходов населения как ключевых показателей инновационных систем стран-лидеров, объективных индикаторов конкурентоспособности этих стран на мировых научных и промышленных рынках.
Одной из организационных задач реформирования науки должна была стать оптимизация государственного участия: смягчение бюрократического вмешательства и расширение самодеятельности научных учреждений с усилением ответственности учёных за результаты своей работы, гарантированное бюджетное финансирование и поощрение самостоятельных поисков дополнительных источников доходов не в ущерб основной деятельности и т.д.
Что посеяли…
Как известно, на деле произошло нечто противоположное. Культ знаний сменился культом сиюминутной наживы любой ценой. Качество образования снижается. Фундаментальные знания, точные науки, умение системно решать сложные научные и технические проблемы в интересах государства и общества и через подобные достижения добиваться признания, материального благополучия и вхождения во властные структуры — сегодня не мейнстрим в массовом общественном сознании. «Государственным и общественным авторитетом стали личности, зарабатывающие деньги по принципу „максимальная прибыль за минимальное время“», — констатируется в докладе.
Летом этого года аналитический центр газеты «Экономика и жизнь» выяснил мнение читателей — далеко не случайных людей в отечественной экономике — относительно факторов, позволяющих добиться успеха в России (см. таблицу). В полном соответствии с диагнозом РАСН, поставленным в докладе, более двух третей опрошенных называют решающим условием связи, не менее половины — деньги, а более 40% — власть. Отсюда подбор кадров не столько по деловым качествам, сколько по принципу личной преданности и протекциям, взятки, откаты, «распилы» и прочие неистребимые составляющие коррупции, административный ресурс как нематериальное средство производства и капитал чиновника — подобный «неджентльменский набор» сегодня, безусловно, способен вознести на Олимп. Но и низвергнуть безжалостно и в одночасье — стоит только нарушить одно из этих условий.
Таблица. Главное для успеха в России
(%, до трёх вариантов ответа):
|
Связи |
68,9 |
|
Деньги |
52,8 |
|
Власть |
43,3 |
|
Беспринципность |
27,9 |
|
Трудолюбие |
26,2 |
|
Престижное образование |
16,7 |
|
Интеллигентность |
5,9 |
|
Другое |
2,3 |
|
Затрудняюсь ответить |
0,3 |
Превосходство связей, денег и власти означает, что в любой сфере российской действительности эгоистичный и таранный авторитет силы важнее законопослушной и уважаемой общественностью силы авторитета. Последнее как раз и объясняет аутсайдерские позиции интеллигентности и образования — неотъемлемых качеств истинного учёного. То, что образованию отводится весьма скромная роль, неудивительно. Достаточно вспомнить, кто, начиная с «лихих 90-х», оказался в рядах новоиспеченных российских собственников. Да и сегодня среди тех, кто «рулит» российскими капиталами, немало таких, для кого авторитет силы убедительнее силы авторитета.
Цитируемый нами доклад РАСН также подтверждает, что в российской науке и образовании имеют место подобные негативные процессы, противоречащие задаче «„учить жить в будущем“ и „учить думать о будущем“ — именно в этом состоит главный принцип образования для устойчивого развития».
Чтобы отыскать формулу успеха, необходимо перевернуть пирамиду ценностей (не крушить-ломать, а перевернуть). Связи, деньги, власть — во-вторых. Трудолюбие, образование, интеллигентность — во-первых. Иначе постиндустриальное общество, основанное на экономике знаний, не построить.
То пожнём…
Левада-Центр провёл опрос «На чём, на ваш взгляд, прежде всего, держится сейчас власть в России?» (с возможностью нескольких вариантов ответа). Респонденты отметили круговую поруку чиновников и их коррумпированность (37%), поддержку избирателей, надеющихся на улучшение своей жизни со стороны власти (24%), неподконтрольность обществу и пренебрежение законами (24%), мощь государственной машины, работающей только на интересы власти (24%), привлечение во власть по принципу личной преданности (21%) («Коммерсантъ», 27 августа 2012 г.).
Системные мутации не случайны и развились в экономике, науке, социальной сфере, культуре, образовании, медицине — далее по списку… И пусть в каждой отрасли есть свои одиночки-донкихоты — известные и не очень — судя по реальной ситуации, даже вместе взятые положительные примеры не могут одолеть объединённую мощь циничной чиновничьей рати и капитала, готового на всё ради наживы. Вот уже два десятилетия властолюбивое воинствующее невежество уверенно размножается, на всех уровнях заполняя поры общественной жизни.
Цитата из доклада: «Авторитет профессионального знания разрушают транслируемые федеральными каналами многочисленные дискуссии на темы, требующие профессиональных знаний, проводимые профессионально неподготовленными ведущими в профессионально неподготовленных аудиториях. Эти дискуссии создают у участников и зрителей иллюзию причастности к решению сложных научных, технических, политических и других проблем и одновременно уверенность в том, что решать такие проблемы может каждый, независимо от имеющегося у него образования и опыта практической работы».
Отрицательные последствия изощрённой практики «выпускать пар» очевидны. С одной стороны, мы спокойно относимся (время от времени иллюзорно дискутируя) к нетерпимому в условиях «цивилизационного рывка» развитых стран отсутствию полноценной, официально принятой долгосрочной стратегии общественного развития (не путать с множеством ведомственных «стратегий», которые регулярно и по указанию легко и быстро обновляются в нужном направлении).
С другой — нет массовой заинтересованности и мотивации к эффективному, общественно полезному труду вследствие продолжающегося отчуждения трудящихся от результатов труда и доходов, а большинства граждан — от реального участия в обсуждении и принятия управленческих решений разного уровня.
Эффективная власть обязана провозгласить исторически выстраданную гражданами России цель (буквально расписав её по параметрам, срокам достижения, ресурсам, ответственным лицам и т.д.): обеспечить большинству жителей страны среднеевропейский (а лучше — западноевропейский!) уровень жизни, соответствующий цивилизационным возможностям высокоразвитой индустриальной стадии. Или мы всё же не в Европе живём? И до сих пор не уяснили, что человеческий капитал — это не модный термин, а неотъемлемый и важнейший креативный ресурс инновационной экономики?
Такой подход предусматривает персональную ответственность, которую в настоящее время полностью подмял принцип коллективной безответственности вороватых и нечистых на руку. Более того, разработка и обоснование долгосрочной общероссийской Стратегии развития требует объективных научных подходов, фундаментальных знаний, глубокого понимания исторических закономерностей и современных трендов.
Чем меньше в стратегиях развития (инновационного роста, новой индустриализации) объективного научного знания, тем более абстрактны цели, формальны задачи, неопределённы и многовариантны прогнозы на ближайшее и отдалённое будущее. Тем чаще они без последствий для исполнителей конъюнктурно корректируются и субъективно комментируются. В России нет законов об инновационной деятельности и государственно-частном партнерстве, «в отсутствие системного подхода к этой проблеме национальная инновационная система фактически формируется по принципу „лоскутного одеяла“. Идеологами формирования инновационных институтов выступают различные ведомства, каждое со своими взглядами на проблему, вместо консолидированных усилий в поисках единого решения».
Пример. Минэкономразвития в очередной раз пересмотрело собственный прогноз и ухудшило оценку экономики России до умеренного оптимизма. В 2013 г. по итогам года МЭР ждет роста ВВП в 3,6%. Инвестиции будут расти, но медленнее, чем ожидали.
Зато отток капитала уже в этом году, напротив, будет выше ожидавшегося: в сентябре его оценивали в 50—60 млрд долл., а сейчас называют цифры в 73—75 млрд. Напомним, весной ответственные работники на голубом глазу оптимистично обещали и уверенно обосновывали совершенно противоположное и демонстрировали ожидание притока капиталов.
Соответственно, никакая ответственность ни на кого не возлагается. Получается, что одни без боязни вывозят, другие констатируют и разводят руками, третьи — то ли бездействуют, то ли попустительствуют. Что происходит?
Инновации по принуждению?
Доля затрат российских предприятий на научные разработки составляет 6%, тогда как в Японии и США — 70—75%, в Европе — от 25 до 65%. До 90% средств на инновации выделяют крупные корпорации. В США, Канаде, Израиле и некоторых других странах развит малый инновационный бизнес, генерирующий пионерные решения и повышающий гибкость инновационного процесса.
Похоже, однако, что российскую политическую элиту (бывших госадминистраторов, бизнес-представителей, экономистов, юристов) не очень напрягает (на деле, а не на словах), что сегодня «Россия — страна с ярко выраженной сырьевой ориентацией экономики. Средняя цена экспортируемых из России товаров составляет 0,47 долл./кг. Средние по миру цены на товары составляют около 1,2 долл./кг, а страны с высокотехнологичной экономикой продают свои товары по цене 4 долл./кг».
Чтобы достичь подобных результатов, необходимыдолгосрочные инновационные интересы и стратегическое инновационное мышление. Однако, по мнению авторов доклада, «подобной бизнес-культуры у нашего предпринимательского корпуса пока нет, превалируют интересы получения прибыли при минимальных затратах... Компании участвуют в основном в конкретных проектах, способных принести быструю и очевидную выгоду. Как правило, это разработки в минерально-сырьевом комплексе с относительно небольшим горизонтом планирования».
Нельзя не признать, что сидящая на «сырьевой игле» Россия в глобальной экономике всё менее заметна. Конкуренты уходят вперёд практически по всем направлениям, «цивилизационный разрыв» увеличивается, свидетельствуя в том числе об исчерпании потенциала, достигнутого перезагрузкой элиты. Её историческая авангардная миссия как движущей силы общенациональных преобразований пока под вопросом: сконструированный реформаторами 1990-х российский «бизнес-локомотив» не отвечает требованиям модернизационных перемен, «не тянет»…
Авторы делают неутешительный вывод, что «при сохранении существующей динамики высокотехнологичная промышленность если и может объективно проявить заинтересованность в научных инновациях, то лишь в весьма ограниченном объёме в нескольких секторах экономики, преимущественно связанных с сырьевым сектором, а также там, где приоритетные позиции России еще сохраняются со времен СССР.
Поэтому российским кампаниям легче купить современные технологии за рубежом, это более дешёвый путь модернизации производства. Альтернатива в виде отечественных разработок пока вступает в противоречие с экономикой. Нет заказчика со стороны промышленности на отечественные научные разработки, который посчитал бы долгосрочные вложения в отечественную науку более выгодными в сравнении с покупкой за рубежом уже освоенных и отлаженных образцов» (Выделено. — В.Т.).
На извечные вопросы «Что делать?» и «Что будет?» резюмирующий ответ истеблишмента, если судить по многолетним действиям высокопоставленных чиновников, прост: для более высокого экономического роста должны произойти либо некие качественные и значительные сдвиги в мировой экономике, либо цены на нефть должны вырасти до уровня 130 долл. за баррель (www.NEWSru.com/Экономика, 11 декабря 2012 г.).
Иными словами, если уже нельзя не замечать то, что видят и понимают многие — достаточно прикрыться декларациями, не дёргаться и всё будет хорошо! Будто можно обойтись без передовой науки, активно превращающейся в непосредственно производительную силу общества. Без эффективной, конкурентной экономики, содействующей возвышению общего благосостояния народа, а не одной какой-либо социальной группы. Да и надолго ли?
Обоснованно перспективным представляется авторам «институт государственно-частного партнерства. …Государство имеет эффективный набор достаточно тонких методов регулирования, которые успешно взаимодействуют с методами рыночного саморегулирования, но недостаточно использует самый распространенный инструмент принуждения бизнеса к инновациям, например, путем введения новых технических регламентов — бывших ГОСТов,... является ведущим звеном в этом сложном взаимодействии,… активно влияет на формирование эффективной инновационной политики. Об этом, во всяком случае, говорит опыт ведущих стран».
Наука, без твоих идей не обойтись!
В разделе, посвящённом анализу состояния военной науки и основным направлениям повышения её эффективности с целью обеспечения национальной безопасности России, обращают внимание глубокие по смыслу пассажи: «Вызывает серьёзное беспокойство не то, что существует мощнейший разрыв между теорией и практикой, а то, что никто из военного руководства не проявляет глубокой заинтересованности в том, чтобы уже имеющиеся передовые разработки и идеи воплощались в жизнь… По отношению к военной науке наблюдается жесточайший прессинг со стороны военных чиновников».
И далее: «Примером этому может служить процесс реформирования Вооружённых сил России, который осуществляется без серьезных научных обоснований и проработок, методом проб и ошибок, под копирку заокеанского опыта, без учёта российской истории и специфики».
А потому логично утверждение: «В России фундаментальная национальная военная наука находится в следующем положении: советская военная мысль — закончилась, а российская военная мысль — рождается в тяжёлых муках. … Ответственность за такое состояние военной науки несёт отнюдь не только она сама. Нисколько не меньше за это отвечает военное руководство России, которое либо вообще не интересуется мнением ученых, либо рассматривает их как лиц, которые обязаны „научно обосновать“ то, что уже им сделано».
Достаточно убрать слово «военный» — и данные конкретные формулировки становятся фразами «двойного назначения», приобретают неслучайное, всеобщее звучание. Потому что состояние российской науки как зеркало отражает проблемы зависящей от энергоресурсов российской экономики, безуспешные попытки её модернизации.
Преодоление разрыва между наукой и производством — одна из наиболее сложных и актуальных задач всестороннего обновления современной России. Призывая к новой индустриализации, необходимо освободиться от ложно понятых принципов постиндустриального развития, рассматривающих материальное производство как нечто второстепенное.
Непростительно долгим и сложным путём идём мы к осознанию объективной истины, давно понятой другими народами: в реальной экономике сосредоточены истоки системных преобразований, предпосылки общественной консолидации и будущих достижений, возможность задействовать творческий потенциал граждан и сделать заинтересованным труд большинства.
Ибо это те, кто непосредственно производит материальные и духовные блага — добывает руду и варит сталь, сеет пшеницу и выпекает хлеб, учит детей и сберегает наше здоровье, устанавливает спортивные рекорды, совершает научные открытия и массу других дел, абсолютно необходимых для достойной и благополучной жизни.
Тогда придёт время перефразировать расхожий рекламный слоган и сказать: «Наука, без твоих идей не обойтись!».