В 2000 годы в российской действительности под шелест миллиардов нефтедолларов, проливающихся на страну, казалось бы, неиссякаемым потоком, появилась недобрая традиция глубокомысленно рассуждать об опасных последствиях «голландской болезни», «нефтяном проклятии» и прочих «ресурсных бедах», преследующих Россию. Те, к кому от этого бурного потока отходили (и отходят) неслабые ручейки, не философствуют, а «куют железо». В успешно развивающихся обществах здравомыслящих людей, инвестирующих в достойное настоящее и уверенное будущее, скорее возразили бы: «Нам бы ваши проблемы!».
Кризис открывает глаза
Цивилизованный мир сжат тисками экономического кризиса. Согласованные действия лидеров «двадцатки», равно как и суверенные усилия отдельных государств, зачастую противоречащие коллективным интересам, не столько позволяют увидеть «свет в конце тоннеля», сколько на время ослабляют неодолимо растущее напряжение в глобальной экономике. Традиционные, выверенные успешной индустриальной практикой антикризисные рецепты всё менее эффективны в активно развивающейся «экономике знаний».
Печатный станок ФРС США, валютные транши ведущих членов Евросоюза во имя спасения евро и поддержки преддефолтных экономик, биржевые спекуляции с неизбежными «финансовыми пузырями», которые рано или поздно обязательно лопнут, — лекарства, лишь частично нейтрализующие негативные последствия вместо успешной борьбы с изначальными причинами.
На состоявшемся в начале этого года очередном давосском форуме в качестве главной мировой угрозы назвали недопустимое расслоение на богатых и бедных и растущую диспропорцию в доходах различных слоёв населения. «Капитализм в его нынешней форме уже не соответствует миру вокруг нас. Мы не смогли извлечь уроки из финансового кризиса 2009 г. Срочно необходима глобальная трансформация, и она должна начаться с восстановления чувства социальной ответственности по всему миру» (Выделено. — В.Т.), — заявил Клаус Шваб, бессменный руководитель Всемирного экономического форума («Будущее экономики: помнить историю» — см. здесь же).
В мире постепенно возникает более глубокое и многомерное понимание особенностей формирования новой экономики:
— ни одно общество не может руководствоваться исключительно директивными методами или исключительно принципом добровольного сотрудничества, и весьма важно, в какой пропорции существуют эти два фактора;
— в высокоразвитых обществах уровень государственной координации, необходимый для всемерного использования возможностей, предлагаемых современной наукой и техникой, неизмеримо выше, чем в остальных;
— приказание (директивный метод) должно сопровождаться добровольным сотрудничеством, как способом координирования деятельности больших групп людей;
— рыночные силы адекватно реагируют на краткосрочные показатели и не могут быть хорошим гидом в долгосрочных перспективах;
— в экономике актуален постоянный поиск баланса между свободой рынка и ответственностью перед обществом, между личным интересом и публичным долгом.
Профессор экономики Нью-Йоркского университета Нуриэль Рубини далеко не случайно подчёркивает, что «продолжающееся десятилетиями перераспределение от труда к капиталу, от зарплат к прибылям, от бедности к богатству и от домохозяйств к концернам привело сейчас к тяжёлым последствиям… Проблема эта не нова. Карл Маркс, конечно, преувеличивал, но его утверждение, что ничем не ограниченный финансовый капитализм и перераспределение доходов и имущества от трудящихся к капиталу способны привести к самоуничтожению капитализма — верно. Нерегулируемый капитализм может привести к периодам избытка мощностей, недостаточного потребления и повторяющихся разрушительных кризисов, характеризующихся образованием кредитных пузырей и скачкообразным ценообразованием на рынке жилья. Просвещённая европейская буржуазия уже давно осознала: во избежание революций необходимо защитить права трудящихся и создать социальное государство для перераспределения богатства» (Выделено. — В.Т., там же).
Отсюда следует объективно востребуемый принцип справедливого (не уравнительного) распределения национального богатства, позволяющий смягчить социальную дифференциацию в обществе, обеспечить общественно полезное потребление производимого продукта и тем самым ограничить бесконтрольно корыстную капитализацию доходов.
Не случайно известный американский политэконом, социолог и писатель Фрэнсис Фукуяма в недавней статье «Будущее истории» отметил: «Ещё со времен Аристотеля мыслители считали, что стабильная демократия основывается на широком среднем классе, а общества, разделённые на богатых и бедных, подвержены олигархическому доминированию и популистским революциям».
Происходящие трансформации, хоть и с переменным успехом, противоречиво и неравномерно, можно кратко озвучить так: «Смотри, думай, действуй, двигайся»! И словно внимаяпризыву, не теряя понапрасну время, преодолевая кризис, в странах-лидерах целенаправленно модернизируют ведущие отрасли промышленности и инфраструктуру, активно переходят на конкурентные и эффективные инновационные технологии, пытаются ограничить эгоистично корыстное присвоение топ-менеджерами доходов крупнейших корпораций и банков, продуманно и легитимно усилить регулирующую роль государства в национальных экономиках.
Типичные представители стран, которые реализуют подобную промышленную политику и активно обновляют капитал — крупнейшие мировые державы: центр постиндустриального мира либеральные США и коммунистический Китай.
Видный американский профессор Стэнфордского университета Михаил Бернштам отметил в 2006 г. в одном из своих интервью: «Бизнес нефтяных компаний — это бизнес. Им не важно, частные лица или правительство в России, в Саудовской Аравии или в Иране является собственником нефтяных компаний, до тех пор, пока растёт производство, пока бизнес расширяется, и до тех пор, пока можно получать прибыль» (www.lentacom.ru, 20 декабря 2006 г.).
Попутно обратим внимание рьяных сторонников разгосударствления: кому принадлежит собственность — вторично по отношению к прибыли. Поэтому идеологический антагонизм не является помехой для прибыльного бизнеса в условиях неизменного курса на либерализацию экономики и политическую стабильность, что и подтверждает динамичная, уверенно развивающаяся экономика Китая, доходность которой привлекает иностранных инвесторов гораздо сильнее, чем отталкивающая их идеология компартии («Особенности национальной приватизации» — см. здесь же).
Урок, который преподнесла нам власть
Вспомним, как в«лихие 90-е» даже небольшие денежные средства, полученные в результате приватизации, текли не только мимо конкретных предприятий, но и мимо государства — в частные карманы новоиспечённых собственников. Взирая на пухнущие от денежного половодья многочисленные «Рога и копыта», испытывая постоянную нехватку денежных ресурсов, государство запустило в обращение свои ценные бумаги, в том числе государственные краткосрочные облигации (ГКО) и облигации государственного сберегательного займа (ОГСЗ).
Подавить частных конкурентов и стать главным пирамидостроителем страны для чиновников оказалось делом техники. Финансовый сектор — важнейшая регулирующая и инвестиционная составляющая современной рыночной экономики — превратился в сектор спекуляций ценными бумагами и корпоративного обслуживания интересов «элиты» (олигархов, чиновников разных уровней), а также не самых уважаемых представителей иностранного бизнеса, высасывавших из страны всё мало-мальски ценное и даже не помышлявших о серьёзных, долгосрочных инвестиционных проектах в России.
Ложно понятая (верится с трудом) или осознанно принятая (вполне вероятно) порочная идея — в считанные годы сформировать немногочисленный слой крупных собственников — доминировала и воплощалась. Появившиеся в одночасье олигархи-миллиардеры и мультимиллионеры — ярчайшее тому подтверждение. Что касается формирования многочисленного слоя стратегических инвесторов, итог известен: ответственных собственников оказалось много меньше, чем можно было ожидать исходя из масштабов приватизации.
По большому счёту российская экономика и по сей день не предъявила ни собственному народу, ни всему миру убедительных доказательств долгожданного выздоровления. «Буксующая» модернизация, разговоры о реформах, а не их осуществление, триллионы рублей, спрятанные в валютные кубышки иностранных банков, а не инвестированные в реальный сектор, — ещё одно наглядное тому подтверждение.
В России немало честных, добросовестных, общественно полезно работающих госслужащих. Немало и предпринимателей, развивающих свой бизнес социально ответственно. Так что проблема не в отсутствии патриотически настроенных чиновников и бизнесменов, а в их явной недостаточности, дефиците тех, кто нацелен на эффективную деятельность во имя общероссийских интересов, готов ориентироваться в первую очередь на национальные задачи развития.
Москву всё чаще называют постиндустриальным мегаполисом. Но именно в российских регионах, на огромных территориях с неравномерно распределённым населением сосредоточены приводные ремни остро необходимых преобразований. И для местных жителей гораздо важнее торжество справедливости рядом, нежели в далёкой столице. Поэтому необходимы не отдельные достижения в той или иной сфере, как бы важны и значимы они ни были, а совокупный итоговый тренд, убедительный и позитивный общероссийский результат…
В нулевые годы сложилась более чем благоприятная стоимостная конъюнктура на энергоресурсы. Многократно возросшие цены, прежде всего на нефть и газ, обеспечили за десятилетие порядка полутора триллионов долларовых поступлений от их экспорта. Это позволяло оперативно, в достаточно короткие сроки «закрывать» (но не решить окончательно) буквально кричащие социальные проблемы: повышать зарплаты и пенсии, выполнять (с коррупционными скандалами и «распилами») нацпроекты, начинать одни реформы и по ходу заменять их другими. Правда, всё это происходит суетно, не очень продуманно и скорее вдогонку за событием, а не на опережение.
Урок. Что демонстрирует власть своими действиями в 1990-е, «не заметив» благоприятные возможности 2000-х и продолжая исчерпавшую себя политику сегодня (на фоне прогресса других, мощно развивающихся стран и народов)? Ответ очевиден: чем рисковать и вкладываться в развитие эффективной и конкурентной отечественной экономики, удобнее и спокойнее размещать финансовые ресурсы в иностранных банках, «играть» ценными бумагами, раздувать финансовые пузыри. Короче — сидеть на сундуке, во многом подменяя дело словом. При этом использовать законотворчество и созданные институты как ширму, прикрывающую быструю смену правил игры и правовой нигилизм, имитировать борьбу с коррупцией и предоставлять избранным возможность обогащаться.
Такой образ мышления и стиль поведения, имитирующий активность и деятельность,безукоризненно усвоили не только госчиновники, но и представители элиты, прежде всего в бизнесе.
Из Послания Президента Федеральному Собранию:
(без комментариев)
«Нас не может устраивать сегодняшняя ситуация, когда российский бюджет, социальная сфера фактически находятся в заложниках финансовых и сырьевых рынков других стран. Однобокая сырьевая экономика… не обеспечивает развитие и востребованность человеческого потенциала, не способна дать большей части нашего народа возможность найти применение своим силам, талантам, труду, образованию, а значит, по определению порождает неравенство. И, наконец, резервы сырьевой модели исчерпаны …
В центре новой модели роста должны быть экономическая свобода, частная собственность и конкуренция, современная рыночная экономика, а не государственный капитализм…
Притчей во языцех стал офшорный характер российской экономики…
Нам нужны „дешёвые“ и „длинные“ деньги для кредитования экономики… „длинные» деньги – это накопления граждан, предприятий, пенсионные деньги и так далее.
…национальные накопления должны работать в стране и на страну, однако пока средства Фонда национального благосостояния практически не вкладываются в развитие.
По итогам текущего года Резервный фонд и Фонд национального благосостояния вместе составят уже около 9% ВВП, а значит, определённая подушка безопасности у нас есть, сформирована. Поэтому уже с 2013 г… предлагаю часть средств Фонда национального благосостояния — для начала это может быть сумма до 100 млрд руб… вкладывать в российские ценные бумаги. Они должны быть связаны с реализацией инфраструктурных проектов…
Стержнем нашей экономической политики должна стать конкурентоспособность всех ключевых факторов ведения бизнеса в России: от доступных кредитов и стимулирующих налогов до удобных административных процедур и низкой инфляции…
Сейчас завершается разработка долгосрочного прогноза научно-технологического развития России до 2030 г. Выделены конкретные направления, как для подъёма традиционных секторов, так и для прорыва на рынке высоких технологий…
Начиная с 1999 г. ВВП на душу населения практически удвоился. Расходы федерального и консолидированного бюджетов увеличились не на какие-то проценты, а в 2,6 раза. Государственный долг по отношению к ВВП страны сократился… до 10 с небольшим процентов... Темпы инфляции снизились в шесть раз…
Ближайшие несколько лет будут переломными, и не только для России. Нас ждет эпоха потрясений. Конкуренция растет не только за сырьё, но и за человеческий капитал. Доля глобального пирога у отсталых стран будет на порядок меньше, чем у лидеров».
Китайский модерн
Достижения есть, но каково их качество и с чем сравнивать? С прошлым веком или с требованиями ближайшего будущего? Никого не должны вводить в заблуждение благополучные в целом экономические показатели и оптимистичные оценки, свидетельствующие о макроэкономической стабильности в условиях невнятного, вялотекущего роста российской экономики.
Трёхлетние планы развития и множество «стратегических прожектов», возникающих с невероятной быстротой, к тому же всё время корректируемых, печальное тому подтверждение (модернизация планов, пожалуй, единственное достижение бесплодных потуг хоть что-нибудь модернизировать — не путать с преобразованиями, условия для реализации которых создаёт сама жизнь).
Несчётное количество всё время меняющихся отдельных вариантов что называется ad hoс, предложенных «здесь и сейчас», в угоду конкретному заказчику, в соответствии со сложившейся конъюнктурой и интересами разработчиков, в лучшем случае пригодных для решения конкретной проблемы, но не работающих на перспективу. С теми, кто считает, что подобную стратегию разрабатывать бессмысленно, дискутировать не станем, но укажем на успешно реализуемый проект, рассмотренный в статье «Модернизация: китайский вариант» (см. здесь же).
Дорожная карта экономической модернизации Китая разработана по результатам фундаментального исследования, охватывающего период с 1700 по 2100 гг., 131 страну на пяти континентах и 97% населения планеты.
Прагматично, взвешенно, без «кавалерийских наскоков» и спешки, с объективным анализом успехов и ошибок, в настоящее время реализуется третий этап (см. таблицу), в ходе которого страна достигнет среднемирового уровня развития к 2050 г. и войдёт в число лучших 40 стран по уровню экономической модернизации. К концу столетия — войдёт в первую десятку наиболее развитых государств мира (Обзорный доклад о модернизации в мире и Китае (2001—2010) /пер. с англ.: под общей ред. Н.И. Лапина. М.: Весь Мир, 2011, 256 с.).
Дорожная карта экономической модернизации Китая
|
Периоды |
Расчётное время |
Цели |
|
Инновации, 2002—2050 гг. |
2002—2010 гг. |
Приближение к предварительно развитому уровню, ИЭМ в числе 70 лучших |
|
2011—2020 гг. |
Достижение предварительно развитого уровня, ИЭМ в числе 60 лучших, завершены индустриализация, маркетинг, первичная модернизация | |
|
2020—2050 гг. |
Достижение среднеразвитого уровня, ИЭМ среди 40 лучших, завершена информатизация, вступление во вторичную экономическую модернизацию | |
|
Погоня за лидерами, 2051—2100 гг. |
2051—2060 гг. |
Сохранение среднеразвитого уровня, ИЭМ среди 30 лучших |
|
2061—2080 гг. |
Достижение уровня развитых стран, ИЭМ среди 20 лучших | |
|
2081—2100 гг. |
Опережение уровня развитых стран, ИЭМ в числе десяти лучших, завершена экономическая модернизация |
Примечание. ИЭМ — индекс экономической модернизации
В ходе реализации третьего этапа к 2050 г. должны быть достигнуты следующие модернизационные показатели (там же):
1. Экономическая модернизация: ежегодный доход на душу населения превысит 20 000 долл. США, значения ИЭМ будут среди 40 лучших в мире.
2. Социальная модернизация: 100-процентное обеспечение пенсионными выплатами и медицинским страхованием, степень урбанизации и информатизации составит около 80%.
3. Политическая модернизация: основные черты — демократия, равенство, свобода и высокая эффективность, уровень международной конкурентоспособности — в десятке лучших в мире.
4. Культурная модернизация: качество культурной жизни превысит среднемировые показатели, а ключевые индикаторы способности к культурным инновациям будут среди 20 лучших в мире.
5. Модернизация человеческих ресурсов: величина ИРЧП среди 20 лучших в мире, более 80% населения — с высшим образованием, средняя ожидаемая продолжительность жизни превысит 80 лет.
6. Экологическая модернизация: полное преодоление деградирующего воздействия экономики на экологию, обеспечение качества жизни населения, сопоставимого с условиями в крупнейших развитых странах.
Таким образом, в мировом рейтинге экономической модернизации Китай поднимется на 30 позиций в первой половине XXI в. и еще на 30 — во второй половине. Это позволит последовательно переходить с уровня экономически отсталой страны на уровень предварительно развитой страны к 2020 г., среднеразвитой — к 2050 г., развитой — к 2080 г. и занять одно из первых мест в мировом рейтинге в целом к 2100 г. (там же).
Естественно, столь глубинные преобразования не застрахованы от ошибок и проблем — закономерных и текущих издержек роста. Одна из серьёзнейших — резкое социальное расслоение, при котором одновременно с повышением благосостояния в целом и формированием среднего класса бедность как фактор социального неблагополучия соседствует с богатством.
Однако всесторонний и последовательный характер осуществляемой модернизации, её обоснованность, учёт глобальных экономических трендов, национальных особенностей и исторических традиций, основанная на этих принципах решимость китайского общества твёрдо двигаться намеченным курсом не вызывают сомнений. Мир в целом, Китай как государство, китайские провинции (регионы), важнейшие сферы жизнедеятельности — вот основные взаимосвязанные направления системных преобразований, о чём можно судить по ежегодным докладам (там же).
Сегодня китайская экономика снова радует инвесторов. По независимым оценкам, после почти двух лет прекратилось замедление роста ВВП (падения объёмов ВВП не происходило даже в годы кризиса. — В.Т.). Объём промышленного производства в ноябре текущего года увеличился на 10,1%. В новом году китайская экономика продолжит ускоряться и по прогнозам покажет 8—9% роста ВВП. Ожидается, что одним из факторов экономического роста станет форсированная урбанизация, за счет которой власти рассчитывают увеличить расходы потребителей и снизить зависимость КНР от масштабных государственных вложений в инфраструктуру, а также от экспорта («РБК daily», 17 декабря 2012 г.).
Добавим к этому, что и экономика США демонстрирует признаки «выздоровления» после финансового кризиса. ВВП США в III квартале 2012 года вырос на 3,1%, превысив прогноз — 2,6-3,0% (NEWS.ru.com/Экономика, 21 декабря 2012 г.).
Мнения
«Есть два пути, по которым может пойти Россия, — считает бывший советник российских правительств в 1990-е гг. Андерс Ослунд, ныне — старший научный сотрудник вашингтонского Института международной экономики. — Первый — сохранение существующей модели в надежде на поступление доходов от дорогой нефти, газа и других ресурсов. Второй путь — переход к интенсивному развитию. Но второй путь существует лишь в теории. На практике движения по нему не будет. Никаких признаков, что власти пойдут по пути интенсивного развития, сегодня нет. И перспективы ближайших двух-трех лет для России выглядят очень тревожно. Причины опасностей известны уже сегодня. Это рост добычи углеводородов благодаря сланцевой революции в США, а также рост влияния на мировой рынок поставок сжиженного природного газа (СПГ)» («Независимая газета», 13 декабря 2012 г.).
Неизбежное падение цен на газ уже в ближайшие годы делает весьма рискованной бюджетную политику, доходная часть которой на практике пополняется прежде всего за счёт нефтедолларов. Однако власти РФ не собираются ничего менять в своей экономической политике, а надежды на сохранение высоких мировых цен на нефть могут оказаться роковой ошибкой — таков один из главных выводов, которые делают аналитики, подводя итоги уходящего года.
В докладе ЕБРР «Диверсификация в России» отмечается, что зависимость российской экономики от сырьевого сектора за последние 15 лет увеличилась, конкурентоспособность упала, усилия по построению инновационной экономики практически не дают результатов. Попытки государства стимулировать инновации финансированием отдельных отраслей малоэффективны на фоне плохого предпринимательского климата, снижения качества образования и нехватки управленцев.
Замдиректора Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) Евгению Гонтмахеру 2012 г. запомнился «резкой деградацией государственного управления… Хорошо заливать проблемы деньгами, если имеется их резерв. Но плохо то, что государство превратило экономику в некий бизнес-проект — собирает ренту, налоги, а потом эти средства распределяет: что-то перепадает населению, что-то — коррупционерам и так по всей цепочке. При этом сама власть стремительно деградирует. Достаточно посмотреть на низкое качество наших законов и решений, которые принимает правительство» (там же).
В настоящее время только 3% компаний РФ экспортируют свою продукцию за рубеж, тогда как в США или Франции доля таких компаний составляет 15—17%. Фундаментальные препятствия — плохой предпринимательский климат, отсутствие адекватной (не путать с протекционизмом) поддержки экспорта и проблемы, связанные с человеческим капиталом.
По оценке ЕБРР, качество образования в России пока остается в целом выше, чем в других развивающихся странах, но постепенно ухудшается и серьёзно отстает от уровня образования в странах — лидерах инноваций. При этом всё более острым становится дефицит качественных управленцев, которых российское образование практически не готовит («Коммерсантъ», 14 декабря 2012 г.).
Нельзя не видеть, что постиндустриальный характер экономики развитых стран вовсе не означает их деиндустриализации. Так, отставание России от ведущих (и не только) промышленных держав по выработке продукции обрабатывающей промышленности на душу населения растёт. Наш показатель за 2010 г. — 504 долл. (в постоянных ценах 2000 г.). Разрыв с Америкой — 11 раз, с лидерами по этому показателю — Сингапуром и Японией — 16 раз. Обходят нас по душевой промышленной выработке не только Китай и Бразилия, но и Греция, Таиланд, Уругвай, отнюдь не славящиеся богатыми промышленными традициями («Эксперт», 26 ноября 2012 г.).
Пример. В высокотехнологичном индустриальном производстве электромоторов, генераторов и трансформаторов отставание от США — в 2,6 раза, от Германии —5,2, от Финляндии —14,6. Мы производим медицинской аппаратуры на душу населения в 29 раз меньше, чем США, в 17 раз меньше, чем Германия, а лекарств, соответственно, в 66 и в 31 раз меньше. Даже в лёгкой промышленности (одежда), которую якобы всю вывели в Китай, бесстрастная статистика фиксирует отставание в разы: с Америкой — 5,9, с Германией — 4,4, с Южной Кореей — 16,4, даже с Бразилией разрыв двукратный (там же).
Таким образом, в России производство товаров на душу населения в десятки раз ниже, чем в любой развитой стране. Серьёзных инвестиций в основной капитал нет уже более 20 лет. Российское лидерство по доле торговли в ВВП — пиррова победа: торговля не требует долгосрочного капитала, и при отсутствии или дефиците внутреннего производства внутренний рынок постепенно сжимается. Очень скоро мы можем оказаться в доиндустриальной фазе вместо постиндустриальных достижений (там же).
Власть, пытаясь убедить общественность в самоотверженных изысканиях финансовых ресурсов для модернизации и важнейших социальных программ, одновременно проводит политику эмиссии рублей под прирост валютных резервов с отказом от валютного контроля.
По мнению советника президента РФ, академика РАН Сергея Глазьева это «означает дотирование американских финансовых пирамид за счет российских экспортных поступлений. Вывозя за рубеж сотни миллиардов долларов под 2-3% годовых, Россия привлекает иностранный капитал под 7-8% годовых, что обходится нашей финансовой системе прямой потерей 20-50 млрд долларов в год. Между тем Центральный банк должен кредитовать платежеспособные предприятия через коммерческие банки (под очень маленькие проценты — до 4% годовых). И деньги для этого нужно печатать не под валюту, а под векселя успешных предприятий. Именно таким образом в свое время восстанавливалась экономика послевоенной Европы» («Эксперт», 27 ноября 2012 г.).
Получается театр абсурда: чем дороже нефть, чем выше выручка от экспорта сырья, тем больше российских денег в Резервном фонде, а значит, в зарубежных банках и экономиках. Президент предлагает распечатать Резервный фонд и порядка 100 млрд руб. потратить на покупку ценных бумаг, связанных с инфраструктурными проектами — вместо того, чтобы напрямую инвестировать в реальный сектор. Но если подобную политику не проводит даже такой инвестор как государство, это значит, что оно не уверено в перспективах возврата капиталов. Что же тогда говорить о других инвесторах, даже при наличии выгодных условий и привлекательных инвестиционных перспектив? Действительно, «нефтяное проклятие»… Как в русских народных сказках: мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало!
Куда ни кинь — везде клин. И уже не удивляет недавнее признание первого вице-премьера Игоря Шувалова о настроениях в обществе: «Степень недовольства, иногда даже граничащего с ненавистью, очень высока сейчас… Значительно тяжелее ситуация, чем несколько лет назад» (NEWSru.com/Россия, 14 декабря 2012 г.).
*****
В ряде телерепортажей показывают томографы, завезённые в больницы в российских регионах. В комментариях подчёркивают, что это шаг к постиндустриальной жизни. А потом оказывается, что трудно (невозможно) обеспечить профессиональное обслуживание (не предусмотрена достойная зарплата специалистам, способным работать на столь сложном оборудовании, нет соответствующих условий жизни и т.д.).
Подобного рода «издержки» характерны для большинства программ и проектов любого уровня в самых разных сферах деятельности и давно стали предметом удивления, насмешек, а то и возмущения граждан. Ведь людям зачастую не хватает элементарного, и тем серьёзнее должны быть требования к обоснованности принимаемых решений и последовательности их исполнения. Подобную «традицию» коллективной безответственности вместо персональной ответственности пора ломать!
Заявленная Президентом задача новой индустриализации (реиндустриализации) архисложна и актуализирует потребность в интенсивных дискуссиях о промышленной политике в обществе и профессиональной среде. Показательно, что в обновленной Стратегии-2020 нет ни одного упоминания о государственной промышленной политике, не говоря уже об отдельной главе, посвящённой видению и задачам развития национальной промышленности («Эксперт», 26 ноября 2012 г.).
У России нет объективно разработанной, всесторонне обоснованной, долгосрочной, системной национальной Стратегии развития — на глобальном уровне и внутри страны, в сфере высоких технологий и традиционных отраслях, закрепляющей локальное мировое лидерство и экспортные возможности с одновременной реальной модернизацией отечественной экономики, её подтягиванием к конкурентному мировому уровню.
Актуальна разработка последовательной государственной политики с чётко определёнными приоритетами, предусматривающей, в частности, одновременную реализацию взаимодополняющих друг друга государственных программ («О стратегии-2020: как сделать лучше, а не как всегда» — см. здесь же):
— долгосрочной «стратегии экспорта» как локального лидерства на уровне высших мировых стандартов;
— ограниченной целесообразными временными рамками «тактики импорта» как глобальной восприимчивости с целью организации массового отечественного производства продукции для внутреннего рынка на уровне средних мировых стандартов.
Сегодня много говорят о глобальных структурных дисбалансах между развитыми (центры расходов) и развивающимися (центры сбережений и производства) странами, противоречиях между краткосрочными и долгосрочными интересами компаний, проявляющимися в конфликте между капитализацией и ростом производительности (вследствие модернизации).
Пришло время исследовать дисбаланс между трудовым вкладом работников и долей принадлежащего им капитала. Понять, что несправедливое распределение результатов труда в отдельных компаниях и национального дохода в целом — серьёзная причина отсутствия у большинства работающих стимулов к заинтересованному, эффективному труду и назревшим преобразованиям. Задуматься о становлении работников труда (большинства российских трудящихся) в качестве многочисленных работников капитала и совладельцев произведенного дохода, укреплении на этой основе непротиворечивого союза труда и капитала.
Пора усвоить, что переход к постиндустриальной экономике с «примеркой» соответствующих атрибутов возможен лишь по мере реально ощутимого (не среднестатистического) удовлетворения потребностей основной массы российских граждан в соответствии с фактическим потенциалом высокоразвитой индустриальной стадии. Когда достигнутые результаты сравнивают не с тем, что было вчера (ясно — было хуже), а с тем, чего можно было бы достичь сегодня и чего другие достигли в аналогичных и даже менее благоприятных условиях.
Стремиться к достойной жизни через общественно полезный труд, а не к ещё большим деньгам и ещё большему потреблению любой ценой — вот о чём не сказал президент в своём послании.
Китайская пословицагласит: «Увидеть — лучше, чем услышать, познать — лучше, чем увидеть, сделать — лучше, чем познать». Нисколько не пытаясь продемонстрировать политкорректность, снова приведём слова из президентского послания: «Пришло время кардинально изменить ситуацию к лучшему уже сейчас».
Лучше не скажешь. Лучше — сделать!
С НОВЫМ ГОДОМ!