От Гайдара до Медведева
Фраза взята из последней работы Егора Гайдара «Кризис и Россия» («Экономическая политика», № 6, декабрь 2009 г.), в которой автором были сформулированы «два вывода для российской долгосрочной экономической политики.
Первый. По меньшей мере, не мешать российским компаниям действовать так же, как выжившим после кризиса корпорациям, готовиться к конкуренции в жёестком, посткризисном мире, приспосабливать к решению этой задачи социальную политику.
Второй. Сделать важнейшим приоритетом создание в России конкурентоспособного сектора инновационной экономики».
И далее: «Инновационная экономика по природе своей во многом отлична от обычной. Здесь велик риск неудач. Но в случае успеха результаты могут превосходить ожидавшиеся не в разы, а на порядки. Именно поэтому государственная экономическая политика в этой сфере не может быть стандартной. Она требует инновационных решений (выделено — В.Т.).От того, в какой степени России в ближайшее десятилетие удастся продвинуться в этом направлении, во многом зависит и то, в каком положении наша страна подойдет к следующему глобальному мировому кризису, и долгосрочные перспективы ее развития».
Обратим внимание: Гайдар делает два взаимосвязанных, взаимно определяющих друг друга вывода, а Медведев разрывает их, цитируя лишь второй. Первый, имеющий важнейшее значение именно для российских компаний индустриального (сегодня доминирующего!) сектора и соответствующей социальной политики, — даже не упоминается. Гайдар чётко разделяет понятия «обычная экономика» и «инновационная экономика» и пишет о нестандартных решениях применительно ко второй из них. А по Медведеву нужна нестандартность всей государственной экономической политики.
Почувствуйте разницу! Снова будем бездарно расходовать время, искать «особый путь», игнорировать мировой опыт и безуспешно учиться на собственных ошибках с заранее предсказуемым результатом?
А потому в очередной раз декларируемая главой правительства «основная цель на ближайший период — обеспечить переход на траекторию устойчивого экономического роста, во всяком случае на уровне не ниже 5% — к этому нужно стремиться и на этой основе добиться стабильного роста благосостояния российских граждан», утверждение, что «как и прежде, перед нашей страной стоят задачи качественного обновления, комплексной модернизации самых разных сфер», призывы «гармонизировать наши усилия по всем направлениям и сформировать современные модели интеграции. И это будет наиболее адекватным ответом глобальным вызовам» воспринимаютсяне более чем фигура речи.
Информация к размышлению
На этом же форуме министр финансов РФ Антон Силуанов сообщил, что федеральный бюджет РФ за 2012 г. исполнен с нулевым балансом. Но, признав большую зависимость от конъюнктуры — это «прекрасно все видят», уточнил, что ненефтегазовый дефицит бюджета представляет собой немаленькую сумму и составляет 10,6% ВВП.
Велика, однако, сила статистики! Через пару-тройку дней Минфин оценил дефицит бюджета в 0,02% ВВП. А 23 января, выступая в Давосе на Международном экономическом форуме, Медведев заявил, что «прошлый год закончен без бюджетного дефицита». Но ведь ещё совсем недавно, в конце прошлого года, Минфин признавал, что дефициту федерального бюджета России за 2012 г. «быть!» и он может достичь 151,7 млрд руб., или 0,25% ВВП. При этом ненефтегазовый дефицит прогнозировался на уровне 25,3% ВВП (NEWS.ru.com/Экономика, 16 января 2013 г.).
Пересчитали снова — получили «всего» 10%. Но всем ясно, что такой приём — не свидетельство успеха государственной экономической политики. Вот и премьер, заговорив о приоритетах развития, обозначил другое мнение, тоже нестандартное…
Не «или — или», а «и — и»
В российском обществе сегодня формируются (хотелось бы надеяться, необратимо) предпосылки трудного консенсуса в том, что при нынешнем состоянии российской экономики актуальны два взаимосвязанных процесса: новая индустриализация в обоснованных масштабах и всемерная поддержка локальных инновационных достижений. Особенность первого заключается в его внутрироссийской направленности, особенность второго — обеспечить, не в последнюю очередь, способность создаваемого продукта конкурировать на глобальных рынках.
Напрашивается аналогия, сформулированная самим докладчиком, который считает, что «постановка вопроса о выборе между западным направлением и восточным направлением или северным или южным направлением — это надуманная постановка вопроса и политизированная».
О том же и «судьбоносный» выбор: или курс на новую индустриализацию или построение экономики знаний, вместо необходимого «и — и» — органичного совмещения данных направлений как неотъемлемых составляющих единого процесса развития. Удивляться не приходится: выбор курса, означающий длительный доступ к немалым ресурсам, политизирован противоборствующими силами, которые, прикрываясь актуальными общественными лозунгами, преследуют корыстно-групповые интересы. Совсем как в перестроечное время: «или план — или рынок» вместо одновременного, всемерного, последовательного развития рыночных отношений и совершенствования адекватных моделей (индикативного) планирования.
Приватизация: продажа VS инвестиции
По Медведеву «принципиальное значение для развития конкурентной среды имеет последовательная приватизация. Мы заинтересованы в стратегических инвесторах. Конечно, продажа активов должна проводиться в благоприятных рыночных условиях, но нельзя их бесконечно ждать, так вообще ничего никогда не продадим (выделено — В.Т.). С учётом степени готовности приватизируемых предприятий к работе в новых условиях и нужно принимать решение. Но самое главное, что у нас есть чёткое понимание, что приватизация повысит конкурентоспособность российского бизнеса. В равной степени успех зависит от конкурентоспособности наших людей».
Два десятилетия приватизационной политики дали только два очевидных результата: а) государство стремительно и тотально выдавливалось из экономики и других сфер (сейчас маятник под административным воздействием движется в обратном направлении); б) сформировался класс собственников, возглавляемый олигархами. Разгосударствление не сопровождается столь необходимой демонополизацией. Бывшие советские госмонополии превратились в госкорпорации и крупные частные компании. Формально конкуренция на всех уровнях существует, но малоэффективна.
Но премьер настроен оптимистично: «И во время экономического процветания, и в период глобального кризиса конкуренция является главным фактором обновления и самым эффективным лекарством от застоя».
Информация к размышлению
Так, разделение РАО «ЕЭС России» на специализированные негосударственные структуры, подконтрольные «знакомым всё лицам», не снизило, а взвинтило цены на электроэнергию, создав заодно повсеместную проблему аффилированных офшорных структур и массовых злоупотреблений. Скандальный и необоснованный рост тарифов ЖКХ, опережающий едва заметное (не везде) улучшение услуг, — ещё один пример несостоявшихся рыночных достижений.
Неизменный курс на дальнейшую приватизацию — словно священная корова для верующих Индии — не случайная черта российской экономической политики. За давними разговорами о привлечении стратегических инвесторов и долгосрочных инвестициях скрывается очевидная необходимость дополнительных бюджетных доходов за счёт продажи госсобственности. Как привлечь серьёзный бизнес, если невнятны (толком не обозначены) ориентиры «новой индустриализации», не говоря уже о постиндустриальных перспективах? Высказанные премьером в короткой тезисной форме соображения неубедительны и «не звучат» (ср., например, со стратегией преобразований Китая — «Модернизация: китайский вариант», см. здесь же).
Впечатление, что власть в лице правительственных чиновников не в состоянии сформулировать стратегические цели и задачи, но под благовидными предлогами приватизации и создания благоприятных условий частному бизнесу настойчиво стремится переложить груз стратегического развития на частных собственников.
Не выйдет! Ещё в 70-е годы прошлого столетия учёные, объединившиеся в Римский клуб, доказали, что долгосрочные, общественно значимые задачи должно формулировать государство, а их реализация целесообразна в рамках государственно-частного партнёрства. В России нет сегодня ни того, ни другого…
Недавнее решение президента Владимира Путина привлечь к стратегическим разработкам учёных РАН представляется долгожданным шагом в правильном направлении. Координатор проекта советник президента Сергей Глазьев уверен, что если Путин прислушается к учёным, то ВВП будет ежегодно увеличиваться на 8%, промпроизводство — на 10, инвестиции в основной капитал — на 15, расходы на НИОКР — на 20%. Ещё более примечательно его мнение о том, что Россия уже попала в кольцо угроз, и «в условиях наращивания эмиссии мировых валют возникает угроза поглощения российских активов иностранным капиталом» (www.vedomosti.ru, 18 января 2013 г.). А правительство готовится к приватизационным сделкам!
Нельзя пройти мимо комментария Анатолия Чубайса: «Человек, который всерьёз утверждает, что денежная эмиссия в США и Европе осуществляется с целью захвата по дешёвке российских активов, если он здоров — может быть кем угодно, только не экономистом» (http://a-chubais.livejournal.com/61045.html). Зачем же передёргивать? На свободные капиталы скупят всё, что выгодно, и везде, где возможно, в том числе определённые российские активы. Речь идёт об угрозе, а не о захвате по дешёвке — разница в формулировках принципиальная. Кстати, по дешёвке собственность захватывали в 1990-е, и во многом — по рецептам Чубайса.
Семь задач сегодня
На Гайдаровском форуме премьер обозначил семь главных задач, которые стоят перед Кабинетом министров. Первая задача — обеспечение макроэкономической стабильности. Вторая — форсированное развитие инфраструктуры в ключевых сферах, снятие ограничений, которые блокируют деловую активность. Третья — совершенствование рынка труда и формирование условий для трудовой мобильности. Четвёртая — улучшение делового климата. Пятая — использование конкурентных преимуществ в сфере человеческого капитала, формирование условий для динамичного развития здравоохранения и образования в России. Шестая —сбалансированное региональное развитие, конкуренция между территориями за рабочую силу и инвестиции. Седьмая — усиление международных позиций российской экономики, адаптация к условиям ВТО, повышение уровня интеграции российских фирм в международные цепочки создания добавленной стоимости, улучшение структуры российского экспорта, сохранение ведущих позиций в интеграционных процессах на постсоветском пространстве, ускорение интеграции в АТЭС(Forbes.ru, 16 января 2013 г.).
Но будет ли успешной очередная «великолепная семёрка»? Есть ли связь между задачами «вчера» («Семь задач уходящего президента» — см. здесь же) и «сегодня» и призывами к нестандартным решениям? Или проще пронумеровать задачи «нарастающим итогом» (натуральный ряд чисел, как известно, бесконечен) и отправить «на полку»? Как соотносится, например, «проведение жёсткой, долгосрочной, предсказуемой бюджетной политики, снижение инфляции, повышение эффективности государственных расходов» с возможными инновационными рисками — не отдельными, а в рамках масштабной государственной инновационной политики? Встроены ли в систему господдержки апробированные методы страхования? Как будут преодолеваться административно-бюрократические барьеры? Насколько эффективны механизмы защиты интеллектуальной собственности и разработок на отечественном и мировом рынках? И т.д.
Наконец, в каких международных цепочках создания добавленной стоимости страна и собственники заинтересованы повышать уровень интеграции российских фирм, если на мировом рынке интеллектуальной продукции российская доля составляет буквально десятые доли процента? По Медведеву «речь идёт о трансфере технологий, ноу-хау, передаче принципов менеджмента. Однако такой подход требует иного взгляда на задачи экономической политики…».
Скажем короче: требует не столько иного взгляда, сколько компетентности и, конечно, политической воли.
Слово и дело
Продолжающаяся глобализация видоизменяется и становится иной, предупреждают эксперты: это уже не просто международная торговля и потоки капитала — глобализация превращается в обмен идеями и технологиями (www.vedomosti.ru, 21 января 2013 г.). Повторим, немалая часть разрабатываемых идей и технологий будет востребоваться (и востребуется уже!) материальным производством развитой индустриальной и постиндустриальной стадий. Сегодня уже недостаточно быть активными участниками четвёртого технологического уклада. Но мы до пятого едва доросли по отдельным позициям, не говоря уже о стремительно надвигающемся шестом укладе.
Как считает замдиректора Института прикладной математики имени Келдыша РАН Георгий Малинецкий, «есть отличные биотехнологии, но нет нашего „Проктора и Гэмбла“, который их мог бы востребовать» (www.globoscope.ru/content/articles/2594/). Замечательно, когда отечественные разработки успешно конкурируют на мировом рынке. Но ненормально, если расстояние от них до соответствующих отраслей промышленности в других странах практически без исключения ближе, чем в России.
Не дискутировать надо, а вдумчиво формировать государственную экономическую политику на основе ясного целеполагания и баланса между материальной и нематериальной составляющими российской экономики. Не разговоры вести, а одновременно и ускоренно созидать новую индустрию (демонстрируя глобальную восприимчивость, разумно используя эффективный опыт других в качестве стандарта развития) и экономику знаний (демонстрируя нестандартные подходы на путях локального российского лидерства). Не очередную кампанию провозглашать, а разработать, наконец, обоснованный, целеустремлённый, чёткий, понятный (и российским трудящимся, и зарубежным инвесторам в том числе) план, не переделываемый снова и снова, а корректируемый по ходу реализации. Других путей «интеграции в международные цепочки создания добавленной стоимости» в природе не существует («Что день грядущий нам готовит?» — см. здесь же).
Требуется «иной взгляд на задачи экономической политики»? А успешного мирового опыта, позволяющего избежать многих ошибок, оптимизировать ресурсы и сократить сроки необходимых преобразований, на данном этапе недостаточно? Чего больше в премьерском выступлении — «дежурного» обязательного отклика на один из характерных трендов мировой экономики (мол, мы тоже в курсе) или ответственного посыла профессиональному сообществу с заявкой на серьёзную программу действий России в условиях глобальных вызовов объективным интеграционным процессам? И т.д., и т.п.
Помнится, ещё недавно было много шума и надежд на сотрудничество между Россией и Евросоюзом в рамках инициативной программы Медведева «Партнерство для модернизации». Образно говоря, замах был на рубль, а вышло на копейку. Всё затихло, несмотря на то что «как и прежде, перед нашей страной стоят задачи качественного обновления, комплексной модернизации самых разных сфер».
Теперь мы снова подтверждаем линию на активное взаимодействие с Евросоюзом. На форуме в Давосе Медведев подчеркнул, что «мы вступаем в партнёрство по модернизации с абсолютным большинством европейских государств, инициируем свои собственные государственные программы, которые предусматривают привлечение частных инвестиций». Разумно, конечно, но что раньше мешало активно сотрудничать? И что изменилось? Причины выявлены и устранены?
Традиционный обнадёживающий жест сделан и в сторону частного бизнеса, уставшего от обещаний: «Особо хочу сказать о необходимости развития частной инициативы. Нам нужно будет сократить долю государственного участия в структуре российской экономики…, сосредоточиться на стимулировании частного предпринимательства — малого, среднего и крупного, снимая барьеры на его пути. Создание благоприятного предпринимательского климата — задача не только федеральных ведомств, это задача регионов, это задача муниципалитетов, это общая задача». Так может, сначала надо именно «развить, сократить, сосредоточиться и создать», а потом уже осмысленно и целенаправленно снижать «долю государственного участия в структуре российской экономики», тем более за счёт единовременной распродажи?
Несколько лет российское правительство мечтает о создании международного финансового центра в Москве, значение которого для экономики бесспорно.
Вместе с тем, согласно исследованию Всемирного экономического форума, в рейтинге мировых финансовых центров Россия в 2012 г. сохранила невысокое 39-е место из 62 возможных («Коммерсантъ», 9 января 2013 г.). На неразвитость в России финансовой системы, на очевидную «странность», при которой иностранные инвесторы не вкладывают деньги в отечественную экономику, а российских инвесторов по-прежнему нет, указывает руководитель ФСФР Дмитрий Панкин («Страхование в России», 14 ноября 2013 г.).
И разве одним из необходимых условий не должен быть развитый отечественный фондовый рынок, об отсутствии которого в объёмах, значимых для столь серьёзной задачи, говорят многие, а в ноябре прошлого года заявил на заседании открытого правительства первый вице-премьер Игорь Шувалов? Однако на совещании 29 января нынешнего года глава правительства продолжил раздавать поручения, связанные с созданием Московского финансового центра.
Два десятилетия приватизации позади. Объявлен очередной её этап. Неужели не ясно, что первостепенными критериями привлекательности и потребности в развитых фондовых структурах являются реальная промышленная динамика и активная заинтересованность инвесторов, которые пока что обходят Россию? Но никак не риторика высокопоставленных чиновников, называющих самыми большими проблемами при создании в Москве Международного финансового центра плохие дороги и пробки, нехватку дешевых гостиниц, дефицит офисов и языковой барьер (NEWSru.com/Недвижимость, 30 января 2013 г.)..
Прозвучавшая на Гайдаровском форуме и в Давосе критика правительства со стороны Алексея Кудрина и Германа Грефа подтверждает, что пока вопросов к министрам гораздо больше, чем ожидаемых ответов по существу. Но упрёки Кудрина в отсутствии серьёзных реформ и неслучайное убеждение Грефа в фактической некомпетентности профильных министров относительно требований и возможностей ВТО — весьма знаковые.
Иной подход к старой теме
За исключением отдельных примеров, не меняющих общую ситуацию, российская модернизация в целом пока не состоялась. Словно пытаясь отвлечь от напрашивающегося «почему?», нам подбрасывают мысль, что предлагаемые решения недостаточно инновационны и надо уйти от традиционных подходов сегодня во имя прорывных результатов завтра. Однако ничего неожиданно нового в выступлениях премьера не прозвучало.
Восполним пробел. Зададимся классическим вопросом, на который возможен нетрадиционный ответ: «Должно ли из права собственности на средства производства следовать безусловное право их владельца присваивать результаты общественного труда, полученные с помощью этой собственности?». Такой вопрос был задан читателям газеты «Экономика и жизнь» и без малого 1300 студентам-экономистам Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, Финансового университета при Правительстве РФ, Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова и Кубанского государственного университета (таблица).
Таблица. Из права собственности на средства производства не должно следовать безусловное право их владельца присваивать результаты общественного труда, полученные с помощью этой собственности, %
|
Варианты ответа |
Читатели «ЭЖ» |
Студенты вузов |
|
Не должно |
62 |
54—60 |
|
Должно |
29 |
35—39 |
|
Другое |
7 |
9— 13 |
|
Затрудняюсь ответить |
2 |
1—1,5 |
Как следует из представленных данных, от 50 до 63% респондентов разного возраста не считают справедливой ситуацию, когда полученные общими усилиями результаты труда безоговорочно достаются собственникам средств производства. Разделяют общепринятую точку зрения порядка 30- 40%, то есть существенно меньше половины опрошенных.
Не с этим ли «мировым рекордсменом по продолжительности действия» — безусловным правом собственника средств производства присваивать полученный доход — связана проблема социальной несправедливости, всерьёз обеспокоившая в последние годы мировое сообщество? По данным Всемирного экономического форума, наиболее актуальным риском для мировой экономики, как и годом ранее, является увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными, который грозит сокращением среднего класса и падением уровня потребления («Коммерсантъ», 9 января 2013 г.).
В лучших умах от экономики (представителей науки, бизнеса) постепенно и необратимо вызревает понимание актуальности сбалансированного потребления национального дохода, полученного общественным трудом, необходимости избегать крайностей и минимизировать противоположные социальные группы очень богатых и очень бедных. Тем самым содействуя активному становлению среднего класса, его комфортному ощущению в собственной стране и растущему числу граждан, причисляющих себя к этой социальной среде (рисунок — www.globoscope.ru/content/articles/2595/).
Как подчёркивает Малинецкий, чтобы средний класс был многочисленным, а разница между богатством и бедностью не стала разрушительной, западные государства проводят антимонопольную политику, строят «социальные лифты», растят «высокотехнологичную» элиту, развертывают социальные программы. В итоге и бизнесмены, и средний класс, и государство кровно заинтересованы в инновационном развитии. Заметим, начало всем этим действиям было положено ещё на индустриальной стадии («Что день грядущий нам готовит?» — см. здесь же).
Рисунок. Имущественная структура общества: слева — стабильное общество, справа — «двугорбая» структура общества РФ (бедный класс — красный цвет, средний класс — белая область, богатая верхушка — синий цвет).
В России малочисленный средний класс, много бедных и нищих — и огромная концентрация богатств у меньшинства населения, «социальные лифты» не работают, бедность носит безнадежно-застойный характер. Перед нами фактически два разных народа в одной стране — богатые и бедные. И у них совершенно противоположные интересы в сфере инноваций. Скажем, бедные и средние хотели бы получить отечественные, высокоэффективные и недорогие лекарства — а не дорогие импортные. Богатые же рассчитывают лечиться за границей и пользоваться проверенным импортом. Отсюда следует, что в России в инновациях больше всего заинтересованы те, кто не имеет денег (http://www.globoscope.ru/content/articles/2595/)...
Информация к размышлению
1. На днях Минздрав России подготовил пакет поправок в закон «Об обращении лекарств», закрывающий дорогу дженерикам (лекарствам, воспроизводящим оригинальные препараты, на действующее вещество которых истёк срок патентной защиты) и резко снижающий возможности граждан сэкономить на лечении. Стоимость таких препаратов относительно невелика, а эффективность вполне соответствует мировым стандартам. Если предложения Минздрава будет принято, государство не сможет больше закупать эти препараты, а врачи – выписывать их. Вместо этого граждане вынуждены будут тратить средства на новые патентованные лекарства, значительно переплачивая за «марку» и поддерживая вполне благополучных мировых производителей («Труд», 30 января 2013 г.).
2. Как полагает британская благотворительная организация Oxfam, для искоренения нищеты среди беднейших слоев населения мира хватило бы и 25% чистых доходов первой сотни супербогатых, достигших в 2012 г. 240 млрд долл. — в отличие от беднейших слоёв населения, зарабатывающих менее 1,25 долл. в день на человека (NEWSru.com, 21 января 2013 г.).
Разумеется, борьба с бедностью не должна вырождаться в борьбу с богатыми, но и рост индивидуального богатства одних не должен происходить за счёт обнищания других.
*****
Как следует из представленного опроса читатели газеты «Экономика и жизнь» и студенты экономических специальностей ставят под сомнение вековую аксиому классической экономики о неразрывности собственности на средства производства и результатов общественного труда, полученных с использованием этой собственности. Как показывает мировая практика, такая тенденция постепенно вызревает на высокоразвитой индустриальной стадии и особенно характерна для экономики знаний, когда доминирует интеллектуальный продукт, одновременно доступный бесконечному числу пользователей и самостоятельно ими применяемый, в том числе как нематериальный капитал — коллективный и по определению, и по достигаемым результатам (доходу).
На постиндустриальной стадии происходит своего рода объективное «техническое» преодоление классического противоречия, требующее решительного изменения всей экономической политики. Игнорирование подобного факта будет становиться всё более значимой кризисной причиной.
В индустриальных экономиках необходимо (с учётом воздействия постиндустриальных тенденций) последовательно демократизировать сложившиеся экономические отношения, содействовать становлению работников труда в качестве работников капитала с цельюих мотивации ипреодоления отчуждения от результатов производственной деятельности, закрепляя право на соответствующую долю доходов, в том числе создавая (где это целесообразно) предприятия с собственностью работников.
Может быть, именно на таком пути России суждено обрести нестандартные инновационные решения и новые идеи, а не старые ответы?
*****
Стремясь мыслить нестандартно, каждый раз убеждайся, что стандартные решения уже использованы максимально эффективно и в полной мере.
Инновационные тренды раньше или позже обязательно станут традиционными.