Мировая «двадцатка» провела встречу в Москве на уровне министров финансов и председателей центральных банков в рамках подготовки к очередному саммиту. Это первая подобная встреча в России, которая сейчас исполняет обязанности председательницы «двадцатки». Российский министр финансов Антон Силуанов попытался обсудить тему валютной войны и убедить коллег выступить против нее единым фронтом. А. Силуанову корректно объяснили, что эта война никогда и не прекращалась, и обещать никто никому ничего не стал.
Антон Силуанов предпринял попытку установить такую повестку дня встречи, чтобы в итоге «двадцатка» выпустила совестное коммюнике с обязательством воздерживаться от управления обменными курсами для получения преимуществ во внешней торговле. К удивлению российских финансистов, западные коллеги не посчитали этот вопрос вообще заслуживающим долгого обсуждения. При этом во всех интервью они улыбчиво отмечали, что в Москве очевидно наметилось если не доверие друг к другу в валютных вопросах, то по крайней мере стремление достичь такого доверия. Директор австралийского казначейства Уэйн Сван, в частности, заметил, что «никогда еще не наблюдал такой конструктивной атмосферы».
Устно удалось договориться только о том, чтобы не комментировать вопросы валютной политики, дабы не смущать рынки. Вице-президент Европейского центробанка португалец Витор Констансиу предупредил, что прежде всего нужно соблюдать «словесную дисциплину». Это не то, на что надеялся А. Силуанов, но окончательные решения по программе общих действий на валютном рынке еще могут быть приняты на саммите «двадцатки».
А. Силуанову пояснили, что, к примеру, не стоит считать Японию валютным агрессором за то, что ее власти пытаются спастись от дефляции, которая душит тамошнюю экономику, и от роста курса йены (более чем на 60%), который делает японские товары неконкурентоспособными. Второй главный «валютный агрессор» — США, но и тут А. Силуанов получил разъяснения про то, что стимулирование заокеанской экономики свеженапечатанными долларами идет не ради ослабления курса доллара (хотя мечты об этом американцы не скрывают), а для создания новых рабочих мест и прочих вещей, которые в Штатах считают для них полезными.
В том или ином виде валютные войны всегда шли и всегда будут идти (восстановление и сверхэффективный рост после Второй мировой войны экономик Германии и Японии обеспечивалось и откровенно заниженными курсами местных валют, скачок всех азиатских тигров — тем же, Китай и сейчас не может отказаться от одного из двух своих конкурентных преимуществ — заниженного курса юаня, который вкупе с низкой стоимостью труда китайцев позволяет им производить конкурентоспособные тапочки и маечки). Другое дело, что не стоит допускать явных перекосов в деликатной валютной сфере, надо бы давно договориться мировому сообществу о реалистичных правилах игры.
Теперь многие аналитики ждут, что сможет сказать по этому поводу «двадцатка» на своем саммите. Приличные финансисты, конечно, никак не возражают против того, чтобы Япония приняла меры для достижения мечты островитян — хотя бы двухпроцентной инфляции, и не видят ничего дурного в некотором ослаблении йены. Важно, чтобы после другие регуляторы не стали заниматься протекционизмом и скрыто или явно девальвировать свои валюты.
Но установление международных валютных правил упирается в позицию Китая. Пока китайцы допускают укрепление юаня примерно на 1% в год, то есть идут на чисто символическое укрепление, отбиваясь от упреков всех других стран. В Москве министры и центробанкиры говорили, что «некоторым странам стоило бы двигаться, и побыстрее, в сторону рыночного курса валюты». Имелся в виду Китай, но, конечно, никаких временных ограничений Китаю диктовать не решились.
Однако А. Силуанов проявлял настойчивость в попытках свести беседу к валютной войне. Тогда его коллеги высказались в том духе, что пора бы исследовать, как именно «воинственное» поведение в валютной сфере одних стран сказывается на благосостоянии других стран, и сказывается ли как-то вообще. Председатель ЦБ Германии Йенс Видеманн разъяснял российским финансистам, что политически мотивированная девальвация, конечно, серьезно «влияет на конкурентоспособность, но она не решает структурных проблем и провоцирует негативную реакцию экономики».