Минэкономразвития второй раз за год понизило макроэкономический прогноз, чиновники избегают определения сложившейся ситуации в понятных терминах, хотя все происходящее смахивает на застой.
Экономисты пока не договорились, как следует называть нынешнюю ситуацию. Чаще других звучит слово «стагнация», хотя и оно кажется слишком резким, к примеру, замминистра экономики Андрею Клепачу.
А. Клепач на брифинге, где он презентовал новые уточнения прогноза (подробнее на с. 02), рассказал, что ему не нравится термин «стагнация». И пояснил, что просто мы имеем «крайне низкие темпы роста, вялый экономический рост, который существенно не позволяет выполнить те ориентиры, которые есть в указах президента. Но это не стагнация» (цитата по ИТАР-ТАСС).
Но как это называть? Известно описание ситуации, весьма схожее с тем, которое дал А. Клепач: «Экономика пребывает в состоянии хронически пониженной активности… не проявляя заметных тенденций ни к оздоровлению, ни к окончательному краху». Такое описание в 30-х годах XX века дал Джон Мейнард Кейнс, и его приводит в своей новой книге «Выход из кризиса есть» Пол Кругман, в доказательство того, что самым разумным сегодня было бы «признать факт депрессии».
Народный перевод на русский слова «депрессия» — застой, который старожилы помнят по временам позднего Брежнева. Если последовать совету Кругмана и признать, что мы уже имеем дело с застоем, то не только прекращается чехарда с определениями, но отчетливо просматривается тенденция, как бы объединяющая ряд самых непримиримых спорщиков в едином порыве вернуть застой в жизнь. Будто есть какая-то потайная программа по его реставрации, которую втихую одобрили и эксперты от власти, и многие независимые аналитики. Обе стороны отрицают любые предложения оппонентов, разумные или безумные — без особого разбора.
Независимые говорят: нужны институты. К примеру, Сергей Алексашенко четко формулирует задачу: «Если в 98-м году бизнесу от государства нужна была финансовая дисциплина, то сегодня — честный суд и честная политическая конкуренция».
Эксперты от власти не возражают, но с говорками, что, мол, демократия не годится, когда надо принимать непопулярные решения, так как любой избранный будет падок на популизм.
На подобные доводы В. Путину еще на форуме «Россия 2012» отвечал П. Кругман: «Есть мнение, что для принятия решения необходимо объединить в комнате серьезных бесстрастных людей, которые не испытывают беспокойства за свой политический рейтинг. Это абсолютно неправильная картинка. Никто так не заблуждался, как серьезные люди. Они часто предлагали самые плохие политические идеи, хотя были лучшими профессионалами… Они говорили, что нет ничего страшного в буме кредитования, а сейчас они говорят: если все будут экономить, то тогда будет восстановление… Главная проблема сейчас не в том, что популизм мешает принять верное решение, а в том, что плохие идеи, продвигаемые элитой, мешают нам поступить правильно».
Никому в истории человечества не удавалось построить процветающее государство без главенства демократии и права. Пренебрежение этим постулатом сегодня — шаг в застой. И его сделала команда власти. Надо понять, что это и шаг для подавления попыток стимулирования производства.
Но если случится чудо и с понедельника вдруг заработают в стране все нужные институты, вряд ли только этого хватит для оживления экономики. Нужно еще стимулировать массовый спрос, а платежеспособность населения крайне низкая. В. Путин потребовал повышения зарплат педагогам и врачам, стипендий, пособий на детей. Казалось бы, понятные задачи. Но сразу начались подсчеты уже со стороны команды независимых аналитиков, во сколько это обойдется казне — в 2, 3 или 5 триллионов. Едва ли не осмеяна была затея разбавить средний класс (где все большую долю занимают чиновники и силовики) врачами и учителями. Замечено (причем верно), что регионы это не потянут. Но как-то не отмечается, что нужные деньги можно отыскать в оборонной программе, и она от этого не сильно похудеет. Или даже занять на мировых рынках. Взамен и А. Клепач, и неправительственные эксперты намекают, что теперь-то уже придется, наконец, отказаться от планов повышать доходы бюджетников.
Это поможет оживить экономику? Нет. Но поможет законсервировать долю среднего класса примерно на 20%, хотя надо бы иметь для развития хоть 50% платежеспособных потребителей. Критики наращивания соцрасходов говорят, что это разгонит инфляцию и что люди будут складывать деньги в чулки, а не тратить (пусть даже эти утверждения противоречат друг другу). Если усилия противников размножения среднего класса не пройдут даром, и намерения повысить заработки бюджетникам отложат, то будет сделан и второй шаг к застою. И «толкачами» тут выступят уже не люди из власти.
Стоит вспомнить Кейнса: экономить надо во время бума, а не спада. Для роста нужны инвестиции. Но их не будет не только без гарантий защиты прав собственности, но и без адекватного роста спроса. «Низкие инвестиции в бизнес окружены многочисленными мифами, но загадки тут никакой нет. Их число сократилось из-за того, что низкие продажи не позволяют бизнесу полностью использовать уже имеющиеся мощности», — пишет Кругман в своей книге, и это кажется применимым к России. У нас автомобилей и жилья, к примеру, кратно меньше на душу населения, чем в США или ЕС, наши потребности выше, но денег на покупки не хватает. Потому что в средний класс фактически не допускаются пенсионеры, врачи, учителя и т.д.
П. Кругман написал недавно в New York Times, что «мы должны прекратить говорить о сокращении расходов и начать говорить о создании новых рабочих мест». В российских условиях такой призыв кажется привлекательным. Скажем, перераспределить некоторые средства от финансирования оборонки на инфраструктурные проекты (забыв, конечно, про затратные возведения мостов в никуда или организацию помпезных спортивных мероприятий, других праздников для освоителей казенных средств). Вкладывать деньги туда, где очевиден длительный эффект от инвестиций. Не строить, наверное, жилье за счет государства, но готовить площадки под застройки с подведенными дорогами, трубами и проводами. Это даст стимулы для развития ряда отраслей, если у нуждающихся в жилье россиян появятся деньги на обслуживание ипотечных аппетитов банков, на покупку диванов и штор. Есть другие очевидные точки приложения казенных средств для стимулирования массового спроса и экономики в целом. К примеру, экономисты Всемирного банка выявляли типичные жалобы российских компаний на то, что препятствует их росту и росту производительности труда. У большинства из компаний «постоянно возникают трудности с водой, электричеством, транспортом и Интернетом… Около 14,2% российских компаний утверждают, что недостаточное количество воды — основное и самое серьезное ограничение роста», цитирует исследование ВБ «Финмаркет».
В этом исследовании, кстати, показано, что компании, у которых был рынок сбыта, успешно повышали производительность труда вплоть до начала кризиса. Объемы рынков сбыта зависят от доходов людей. В прогнозе МЭРТ предусматривается снижение реальных располагаемых доходов населения с 2014 г. Это явно не приведет к росту спроса, не стимулирует инвестиции.