Родившийся в тяжких муках Прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 г. подвергся очередной корректировке — Минэкономразвития ухудшило и без того скромные ожидания относительно будущих перспектив российской экономики. Вариант документа направлен в Минфин и аппарат правительства. Представители экономического блока российского правительства могли бы стать преуспевающими диетологами. Потому что переход под их руководством от «тучной экономики нулевых» к «тощей экономике тридцатых», безусловно, удаётся.
*****
Нынешний год выдался урожайным на прогнозы российской экономики: непрерывно чередовались оптимистичные и пессимистичные оценки не только высокопоставленных отечественных чиновников и известных экспертов, но и аналитиков Всемирного банка, Международного валютного фонда, авторитетные рейтинговые агентства.
Позиции на редкость единодушны: на лучшее, конечно, надеяться надо, но, скорее всего, будет хуже. Так и происходит, причём — если судить по судорожным, противоречивым и всё менее понятным действиям правительства — с нарастающей скоростью.
Не так давно, в марте этого года, Дмитрий Медведев уже утверждал прогноз долгосрочного социально-экономического развития РФ до 2030 г.: «Это дальняя перспектива, документ стратегический, он должен стать основой для развития отдельных отраслей и территорий, принятия решений по осуществлению масштабных инфраструктурных проектов. Понятно, что прогнозирование на 17 лет вперёд всегда относительно, но важно понимать, к чему мы стремимся, каких результатов хотим достичь» («Росбалт», 25 марта 2013 г.).
Были представлены три сценария долгосрочного развития РФ: консервативный, инновационный и форсированный («Россияне будут богатыми и здоровыми… в 2030 году». — См. здесь же).
Уже тогда многим стало ясно, что между желаемым и действительным — «дистанция огромного размера», что пришло время быть реалистами. В Прогнозе, в частности, записано: «В соответствии с выбранной методологией на основе использования данных по 81 000 предприятий количество высокопроизводительных рабочих мест в 2011 г. оценивается на уровне 17,9 млн рабочих мест, или 26% от всех имеющихся в экономике мест (Выделено. — В.Т.). В наибольшей степени обеспечены высокопроизводительными рабочими местами добыча полезных ископаемых — 73% всех рабочих мест и рыболовство и рыбоводство — 57% рабочих мест, в наименьшей степени весь сектор услуг — 2—6% от рабочих мест».
В то же время по оценкам Агентства стратегических инициатив в прошлом году в стране было 12 млн высокопроизводительных рабочих мест. До сих пор нет даже определения ВПРМ. Еще больше вопросов вызывает «модернизация», или превращение уже созданных рабочих мест в инновационные (РБК daily, 15 ноября 2013 г.).
Заметим (табл.1), только форсированный вариант мог количественно обеспечить создание новых рабочих мест, отвечающих требованиям инновационной экономики, — «почти 24 млн высокопроизводительных рабочих мест к 2018 г. и более 26 млн мест к 2020 г.» («Сенсация от Минэкономразвития». — См. здесь же).
Таблица 1. Создание высокопроизводительных рабочих мест
(ВПРМ), млн рабочих мест
|
Сценарии |
2011 г. |
2015 г. |
2018 г. |
2020 г. |
|
Консервативный |
17,9 |
19,2 |
20,5 |
21,3 |
|
Инновационный |
17,9 |
19,6 |
20,8 |
22,3 |
|
Форсированный |
17,9 |
20,8 |
23,8 |
26,3 |
Но если уже сегодня минимум четверть рабочих мест в российской экономике можно отнести к ВПРМ, почему руководители государства упорно говорят об актуальности создания 25 млн рабочих мест, а не об оставшихся 7 млн? Не упоминают без малого 18 млн рабочих мест, уже работающих (по данным Минэкономразвития) в экономике? Почему при таких достижениях слабо растёт производительность труда и невелики объёмы высокотехнологичной продукции?
Подобные вопросы, сформулированные весной этого года, теперь логично дополнить другими, связанными с продолжающейся стагнацией российской экономики, падением темпов роста ВВП до уровня, ниже аналогичного показателя в развитых странах, не говоря уже о соседях по БРИКС.
Информация к размышлению
1. Промышленность в России встала. За девять месяцев промпроизводство показало рост, не превышающий статистическую погрешность. Самым провальным стал третий квартал — спад составил 0,1%, свидетельствует Росстат. Прогноз на год — 0,7%. В ближайшее время падение продолжится, уверены эксперты («Газета.ru, 15 октября 2013 г.).
Если в 2000-2008 гг. ежегодный рост составлял в среднем 7%, весной этого года ожидали 4,3%, то теперь, в течение ближайших 16 лет прогнозируемые темпы роста российской экономики — на уровне 2,5% в год, т. е. ниже среднемировых. Рост мировой экономики ускорится в в 2014 г. до 3,1% после повышения на 2,8% в этом году, прогнозирует Conference Board («Финмаркет», 12 ноября 2013 г.).
По мнению западных аналитиков к 2030 г. доля России в мировой экономике снизится с 4% в 2012 году до 3,4%, а происходящее всё более напоминает застой эпохи Брежнева. Уже сейчас российский ВВП демонстрирует наиболее низкие темпы роста среди стран БРИКС. В отсутствие кардинального изменения курса Россия рискует превратиться в одну из самых слаборастущих экономик мира («Ведомости», 7 ноября 2013 г., «InoPressa», 8 ноября 2013 г.).
2. Для успешного экономического развития мировые цены на нефть должны превышать 100-110 долл. за баррель. Однако, по мнению некоторых аналитиков к 2020 г. нефть может подешеветь до 80 долл. в реальном исчислении. Существует ещё одна стратегическая угроза — «сланцевая революция», что позволит США занять первое место по добыче нефти и оттеснить Россию по этому показателю (там же).
По данным министерства энергетики США «технически извлекаемые» ресурсы сланцевой нефти составляют 345 млрд баррелей в 42 странах, что равно 10% мировых запасов сырой нефти (NEWSru.com/Экономика, 8 ноября 2013 г.). К тому же этот способ добычи вряд ли станет когда-нибудь доминирующим. Но разве речь идёт лишь о том, чтобы «удержать на плаву» отечественную экономику?
3. В то же время эксперты Международного энергетического агентства считают, что по истечении 10 лет господства США на нефтяном рынке — после 2020 г. — эффект «сланцевой революции» исчерпает себя («Коммерсант», 13 ноября 2013 г.).
По весьма своеобразному выражению помощника президента России Андрея Белоусова, отечественная экономика демонстрирует нулевой рост. Остаётся лишь спросить: нулевой со знаком «плюс» или «минус»?
Эксперты клуба "Валдай" вывели нулевой «индекс развития России» (NEWSru.com/Экономика, 13 ноября 2013 г.). Так может пришло время заменить термин «бедняк» на «собственник нулевого богатства»?
В представленных корректировках фактически признаётся, что на положении дел сказываются не только внешние факторы (вспомним слова Владимира Путина о том, что «мировая экономика припала, и наша за ней немножко присаживается»), но и внутренняя ситуация: имеет место резкое торможение экономики, замораживание тарифов, пересмотр ожиданий по инвестициям и т.д.
Согласно последним опросам, вероятность экономического кризиса, связанного не с динамикой цен на нефть, а исключительно с внутренними факторами, в 2011—2012 гг. допускали 28—32% экспертов, в конце октября 2013 г. — 68% (Там же). И верно, внешние факторы влияют на все национальные экономики, но если другие развиваются более успешно — «нечего на зеркало пенять»…
Символично заявление главы Центробанка РФ Эльвиры Набиуллиной на парламентских слушаниях в Совете Федерации. По её мнению, контроль уровня инфляции (5—6% в этом году) «является лучшим ответом ЦБ на экономические вызовы сегодняшнего дня». Действенным катализатором могло бы также стать снижение налоговой нагрузки на бизнес («Газета.ru, 15 октября 2013 г.).
И то верно: нет гарантии, что высвободившиеся финансовые ресурсы будут капитализированы, пойдут на промышленное развитие, а не в спекулятивный оборот. По сути, отказ ЦБ стимулировать экономику с помощью изменения ключевой ставки подтверждает: обоснованная долгосрочная Стратегия развития российской экономики — отсутствует.
Из табл. 1 следует ещё один, совсем не оптимистичный вывод. Даже по форсированному сценарию высокотехнологичный наукоёмкий сектор в 2020 г. не превысил бы 2% российского ВВП. Как показано выше, даже самые оптимистичные прогнозы не сулят российской экономике к 2030 г. более 3,44% мирового ВВП. Следовательно, российская продукция, произведенная по высоким технологиям, на глобальном рынке в лучшем случае составит доли процента и останется практически на прежнем уровне — в пределах статистической погрешности, как это ни обидно звучит (например, не более 0,6% мирового рынка для ИТ-продукции).
Образно говоря, весной при наличии якобы 18 млн ВПРМ долгосрочный прогноз даже в форсированном варианте фактически предлагал перейти от просто «топтания на месте» к грядущему «форсированному топтанию» — ибо в случае успеха мы всего лишь не увеличили бы отставание от передовых государств, учитывая динамику их развития.
Теперь оказалось, что эти странные ВПРМ не только не приводят к существенному повышению производительности труда и объёмов производства продукции высоких технологий, но и не способны затормозить падение темпов роста ВВП.
*****
Всё это происходит в стране, которая сегодня накопила и держит в заначке (золотовалютные резервы, Фонд национального благосостояния, Резервый фонд) сотни и сотни миллиардов нефтедолларов! В которой можно в интересах бюджета реквизировать часть пенсионных накоплений. Или предлагать, отвергать и откладывать инфраструктурные мегапроекты — словно нехотя признавая, что они недостаточно эффективны, плохо просчитаны, не способны заинтересовать инвесторов, не имеют должного финансового обеспечения. В условиях, когда развитые и быстроразвивающиеся экономики (возглавляемые лидерами — США и Китаем, идущими «ноздря в ноздрю», а не многословно рассуждающими), одновременно преодолевая кризис и структурно перестраиваясь, буквально на глазах в разы увеличивают объёмы производства высокотехнологичной продукции, успешно созидают «экономику знаний» и в прямом смысле слова уходят в цивилизационный отрыв.
Информация к размышлению
В качестве негативных последствий ухудшающейся экономической ситуации прогнозируется усиление социальной дифференциации по доходам, увеличение доли среднего класса к 2030 г. до трети, а не половины населения. Аналогично изменится производительность труда к 2018 г. а норма накопления основного капитала не превысит 25% ВВП.
Средний темп роста доходов уменьшится с 4,4 до 3%. Согласно данным Росстата, в сентябре реальные доходы граждан оказались на 1,3% ниже прошлогодних. Кроме того наблюдается замедление роста банковских вкладов. Практически не изменится и останется довольно высокой доля социальных трансфертов — 18,7% в 2030 г. против 19,5% в 2012 г. Доля доходов от занятости сократится с 46,1 до 45,5%. Рубль к 2030 г. в реальном выражении будет на 7% ниже, чем в 2012 г.
Среднегодовой темп роста инвестиций снизится с 5,9 до 4,3%, государственные капвложения — с 3,5 до 2,2% ВВП. Ожидавшийся согласно исходному прогнозу приток капитала в частный сектор — 1,5% ВВП ежегодно в среднем за 2013—2030 гг. — сменится на чистый отток в среднем в 0,2% ВВП в год («Ведомости», 7 ноября 2013 г., «Новые Известия», 12 ноября 2013 г.).
Но не у всех и не всё так плохо. Указом президента от 30 сентября значительно повышается зарплата лицам, занимающим государственные должности. Компенсация федеральному министру за его нелёгкий труд с 1 сентября этого года увеличена со 161 тыс. почти до 254 тыс. руб., а с 1 сентября следующего года — до 420 тыс. руб. Зарплаты депутатов и сенаторов достигнут таких же показателей («Slon.ru», 7 ноября 2013 г.).
Прямо скажем, не очень вяжется с фактически снятой с повестки дня моделью не только опережающего, но и догоняющего развития, откладывающимся прорывом России к 2030 г. в группу мировых лидеров социально-экономического развития на основе высоких технологий и по качеству жизни. Это означает существенное замедление формирования конкурентоспособных несырьевых секторов экономики и известную консервацию её всё более устаревающей структуры.
О сложном положении дел свидетельствует то, что консервативный вариант становится не только базовым, но и оптимистичным, закрепляет сырьевую зависимость и вынужденное инвестирование, в первую очередь, в топливно-энергетический сектор (см. рисунок). Тем самым сокращает инвестиционный потенциал государства и частного сектора в повышение производительности труда и конкурентоспособности несырьевой промышленности, в науку и технологии, человеческий капитал, транспортную инфраструктуру, развитие новейших бизнесов и т.д.
Рисунок. Три варианта социально-экономического развития России к 2030 г. («Ведомости», 7 ноября 2013 г.)
Можно не подавать вида, делать хорошую мину при плохой игре, даже пытаться держать удар, но глобально-исторические изменения становятся необратимыми. И речь идёт не столько о количественном отставании от впереди идущих (которое худо-бедно можно было бы наверстать — мы ведь в критической ситуации традиционно «за ценой не постоим»), сколько об ускорении качественных преобразований более высокого цивилизационного уровня, необратимо изменяющих глобальный ландшафт. Ударники капиталистического труда уходят в отрыв…
Информация к размышлению
В феврале этого года глава правительства утверждал: «Наша задача сейчас — продвинуться по обсуждению тех сценариев, которые подготовило Минэкономразвития, и посмотреть, что делать… Сценарий развития РФ до 2030 г. будет зависеть от того, что удастся сделать правительству за ближайшие пять лет» (NEWSru.com/Экономика, 19 февраля 2013 г.).
По мысли Медведева для окончательного выбора сценария понадобятся ещё пять лет обсуждений и подведения итогов деятельности правительства… Мало того, что первая фраза противоречит второй. Отсюда также следует, что скорректированный Прогноз долгосрочного развития до 2030 г. будет «уточняться» снова и снова — как минимум до 2018 г.
В такой ситуации не удивительно высказывание автора аббревиатуры БРИК Джима О'Нила: «Без сомнения, если России в этом десятилетии будет расти лишь на 2,5% в год (слишком мало для того, чтобы удержать долю в мировом производстве на нынешнем уровне, не говоря уж о том, чтобы ее увеличить), то это будет повод для беспокойства. К тому же в период до 2050 года стране предстоит столкнуться с нарастающими проблемами в области демографии. К 2050-му, как считаю я сам и многие другие, население России будет составлять 100 млн человек против сегодняшних 140 млн. Это демографическое препятствие, которое становится все серьезнее, еще сильнее замедлит экономику». Есть, по мнению экономиста, и другие помехи: чрезмерная зависимость российской экономики от нефти и газа, коррупция, отсутствие надежной правовой основы для ведения бизнеса («Inopressa», 15 ноября 2013 г.).
*****
В настоящее время в российской экономике, по мнению одних, наступила стагнация, по мнению других — рецессия. В статье «Время простых решений прошло», размышляя о путях экономического роста в России, премьер называет три базовых принципа новой модели развития и стимулов роста российской экономики: привлекательный бизнес-климат, развитие инноваций, эффективное госуправление.
Россияне придерживаются иного мнения: 92% читателей газеты «Экономика и жизнь» не видят ни новизны в этих предложениях, ни надежды на их реализацию. Информация о корректировке Прогнозов-2030 подтверждает правоту простых граждан. Но как согласуется новая редакция многострадального документа с достаточно оптимистичными посылами премьерской статьи?
В российском обществе, всё сильнее ощущающем на себе последствия замедления экономики, — иные настроения (табл. 2). Опрос аналитического центра «ЭЖ» показал, что более 60% граждан считают, что у России нет адекватной мировым трендам стратегии развития, а люди не мотивированы к осуществлению назревших преобразований. Уверенных в обратном — 12%.
Нельзя не отметить: почти три четверти опрошенных либо убеждены в отсутствии долгосрочной программы действий, либо (даже при наличии такой программы) не видят оснований для участия в её осуществлении.
Таблица 2. Известна ли вам адекватная мировым трендам Стратегия всестороннего развития России? Мотивировано ли российское общество к проведению необходимых преобразований, %
|
Нет. Нет |
61 |
|
Нет. Да |
14 |
|
Да. Да |
12 |
|
Да. Нет |
11 |
|
Другое |
3 |
Не умаляя роли правительственных деяний в ближайшие пять лет, сформулируем однозначный вывод: для большинства россиян решающее значение будут иметь стимулы к солидарному, общественно полезному труду, основанные на справедливом распределении созидаемых благ и уверенности в завтрашнем дне.
*****
Индустриальное развитие и технологическое усложнение производства, его всё более наукоёмкий характер высветили возрастающую роль работников в достижении высокой конкурентоспособности и эффективности. Машины и механизмы, роботизированные комплексы всё более заменяют человека как непосредственного исполнителя той или иной технологической операции. Но, высвобождая, одновременно способствуют его становлению «над производством», в качестве управляющего теми или иными производственными процессами, актуализируя его творческие (креативные) способности.
В соответствии с логикой экономического развития возникла объективная потребность стимулировать подобную деятельность в массовых масштабах. В качественно новых экономических условиях человек не оказался простым придатком машин, как это прочили в разные периоды индустриального развития. Творческая (креативная) роль человеческого фактора и стимулирующего справедливого вознаграждения за добросовестный труд существенно возросла, демонстрируя исторический переход от состояния «трудовой ресурс» к состоянию «человеческий капитал». При этом процесс сопровождается всё более острой реакцией на растущее социальное неравенство.
Профессор экономики Нью-Йоркского университета Нуриэль Рубини убеждён, что «просвещённая европейская буржуазия уже давно осознала: во избежание революций необходимо защитить права трудящихся и создать социальное государство для перераспределения богатства. Каждая экономическая модель, которая соответствующим образом не занимается вопросом неравенства, рано или поздно сталкивается с кризисом легитимности». Растёт «озабоченность трудящихся и средних слоёв населения снижением уровня жизни на фоне концентрации власти в руках экономической, финансовой и политической элит… Продолжающееся десятилетиями перераспределение от труда к капиталу, от зарплат к прибылям, от бедности к богатству и от домохозяйств к концернам привело сейчас к тяжёлым последствиям». (Выделено. — В.Т., РБК daily, 19 октября 2011 г.).
Не случайно, ещё в 2012 г. на Всемирном экономическом форуме в Давосе, главной мировой угрозой названы недопустимое расслоение на богатых и бедных и серьёзная диспропорция в доходах населения. «Капитализм в его нынешней форме уже не соответствует миру вокруг нас. Мы не смогли извлечь уроки из финансового кризиса 2009 г. Срочно необходима глобальная трансформация, и она должна начаться с восстановления чувства социальной ответственности по всему миру» (Выделено. — В.Т.), — заявил Клаус Шваб, бессменный руководитель форума («От трудового ресурса — к человеческому капиталу». — См. здесь же).
Влиятельный американский философ, политический экономист и писатель Фрэнсис Фукуяма справедливо указал, что «было много радостных разговоров об экономике знаний, о том, что грязная, опасная работа на производстве будет неминуемо вытеснена, а высокообразованные работники займутся интересными креативными вещами. Это оказалось лишь тонкой завесой, скрывающей суровую реальность деиндустриализации. При этом незамеченным остался тот факт, что блага нового порядка сконцентрированы у очень небольшой группы людей в сфере финансов и высоких технологий, интересы которых доминируют в СМИ и общеполитических дискуссиях» (Выделено. — В.Т., Фрэнсис Фукуяма «Будущее истории»).
Так не пришло ли время исследовать неудержимо растущий дисбаланс между трудовым вкладом работников и долей принадлежащего им дохода? Задуматься о становлении работников труда (большинство российских трудящихся) в качестве многочисленных работников капитала, и на этой основе — активном формировании и укреплении непротиворечивого и эффективного союза труда и капитала?
Среди присутствующих в российской действительности «зияющих высот» (Александр Зиновьев) опережающую силу набирает продолжающееся губительное, подрывающее общественное согласие отчуждение большинства трудящихся от средств производства и результатов труда. Большинству россиян, задавленных текущими проблемами и стремящихся удержаться на плаву, не до «великих свершений» — для них каждый прожитый день, без преувеличения, подвиг.
Скепсис, усталость, разочарование — можно продолжить подобные характеристики состояния россиян, выявляемые многочисленными социологическими опросами. «Состояние сознания, благоприятствующее либерализму… стабилизируется, если оно обеспечено… изобилием» (Выделено. — В.Т., Фрэнсис Фукуяма «Конец истории»).
Нельзя бесконечно наращивать социальные обязательства и расходы бюджета, приучая население к государственному патернализму, формируя тем самым общество иждивенцев. Но и смотреть сквозь пальцы на имущественное расслоение в обществе, растущее отчуждение работающего большинства от средств производства и результатов труда, бесконечно рассуждая о справедливом распределении национального богатства вместо решительных действий в этом направлении — недопустимо.
*****
Информация к размышлению
В 1973 г. во время своего визита в США Брежнев рассказал Никсону анекдот: «Вы знаете, чем отличается капитализм от социализма?» — «Не знаю». — «Видите ли, при капитализме человек эксплуатирует человека, а при социализме — наоборот» («Slon.ru», 8 ноября 2013 г.).
То, что прибыль (общественно произведённое богатство) принадлежит собственнику, — аксиома современной рыночной экономики. Однако её несправедливое распределение углубляет социальное расслоение, опасно раскалывая общество.
Но выход — есть! Либо собственность на средства производства не должна означать безусловное право её владельца на доход, полученный с помощью этой собственности, либо работники труда должны стать работниками капитала. В обоих случаях перед работником открывается путь к заинтересованному труду и справедливому вознаграждению, совместному владению собственностью (в том числе акционерной) и доходами, участию в их распределении и управлении компанией («Отпустите меня в Гималаи!», « “Чёрные лебеди” мировой экономики», «Возможен ли союз труда и капитала». — См. здесь же).
Этот прогрессивный путь учитывают и решения недавнего пленума ЦК КПК 18-го созыва, подчеркнувшего необходимость увеличения объема частных инвестиций для того, чтобы перейти к экономике, основанной на смешанной собственности: «Негосударственный капитал будет допущен к участию в инвестиционных проектах наравне с государственным. Работники предприятий, созданных на основе частного и государственного капитала, смогут приобретать акции этих компаний» (Выделено. — В.Т.).
Так что нет смысла пытаться приберечь любой ценой потенциал, накопленный в «тучные нулевые» — всё равно надолго его не хватит. Предпринятая Минэкономразвития корректировка Прогнозов-2030 означает продолжение неуправляемого (не путать с «ручными» решениями по отдельным вопросам) инерционного развития в отсутствие структурных реформ. В таких условиях резервы будут неумолимо сокращаться, демонстрируя даже не «нулевой рост» (см.высказывание Белоусова выше), а рост со знаком минус.
Информация к размышлению
1. Остановившись на консервативном сценарии, Минэкономразвития опустило руки и ничего не хочет делать для ускорения роста, полагают эксперты. По мнению аналитика «Сбербанк КИБ» Антона Струченевского, «мы явно оперируем ниже своего потенциально возможного уровня, из этих прогнозов можно сделать вывод, что правительство просто ничего не хочет делать и оставить всё как есть» («Прайм», 8 ноября 2013 г.).
2. С этим согласен главный экономист Deutsche UFG Ярослав Лисоволик: несмотря на реальный долгосрочный потенциал с перспективой роста на уровне 4%, консервативный прогноз не предусматривает радикальные структурные реформы. Вызывает тревогу неудовлетворительное состояние производительности труда — основного фактора экономического ускорения. В 2012 г. в России её уровень на отработанный час (по данным ОЭСР) составил 39% от уровня США. При консервативном варианте развития этот показатель к 2030 г. не превысит 66% от текущего уровня США (там же). Но ведь и американские технологии не будут «стоять на месте»…
3. Александр Мурычев, исполнительный вице-президент РСПП: «Экономика стагнационная. Рост идёт в основном за счёт потребления, за счёт поддержки банками розницы. Но реальный сектор экономики испытывает трудности — металлурги, нефтяники. Рентабельность в промышленности составила 10,4% против 12,7% в кризисный 2009 г. Финансовый результат за январь — август 2013 г. снизился на 18% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.
Мы углубляемся в нефтяной бюджет. В самые тяжёлые 90-е гг. бюджет на треть формировался за счёт экспорта сырья, сейчас — на две трети, если учитывать металлы, лес и прочее сырье. Мы имеет невиданно высокую цену на наше классическое сырьё, но слабо занимаемся диверсификацией экономики. Если такая модель роста экономики сохранится, мы ничего не создадим в стране» («Финмаркет», 8 ноября 2013 г.).
4. Нынешний номинальный рост зарплат в России — около 10% — при инфляции в 6% обеспечит будущий потребительский спрос примерно на текущем уровне. Отсюда существенное увеличение доли зарплат в ВВП, рост которого не превысит 2%. Сокращается рентабельность, что может привести к увольнениям и росту безработицы» («РБК daily», 1 ноября 2013 г.).
5. Виновник стагнации — российское правительство. Среди вероятных последствий: девальвация рубля, исчерпание резервных фондов и конфискация пенсионных накоплений в 2015 г. (там же).
Стране нужны целенаправленные, солидарные общественные, а не «верхушечные» действия — тогда, невзирая на внешние и внутренние (сугубо российские) трудности, сможем успешно реализовать сценарий опережающего развития. Будем реалистами — это единственная возможность не рассуждать высокомерно об энергетической сверхдержаве, а стремиться к полноценному представительству среди государств-лидеров. Корректировка прогнозов — свидетельство возвращения правительственных чиновников из облачных абстракций на грешную землю. Неплохо бы усвоить: реализм — хорошо, а реформы — лучше.
Не пора ли вместо традиционного перечисления проблем, набивших оскомину толкований и предсказаний, спонтанной реакции на события задаться вопросом: «Почему одни уверенно уходят в цивилизационный отрыв, а удел других — лишь смотреть им вслед?» И сформулировать разделяемое большинством граждан адекватное решение — ведь у нас для этого есть всё!