Как звезда утренняя среди облаков

Святитель Николай родился в Малой Азии в г. Патаре, доселе сохранившем свое название и следы древнего величия: знаменитого некогда храма Аполлона, театра и мощных крепостных стен. Родители святителя, Феофан и Нонна, были богатыми людьми из благородного рода, милосердными и благочестивыми. Не имея детей, они непрестанно молили Гос­­пода, чтобы Он даровал им сына. Молитва их была услышана. Родившегося ребенка нарекли Николаем, что значит «победитель народов». Сохранилось предание, что во время крещения младенец простоял в купели в продолжение трех часов, показав тем самым, что предназначен на особое служение Господу.

Воспитывая сына, родители старались прежде всего внушить ему важнейшие христианские истины: любовь к Господу и ближним. Рассказывают, что когда мать с отцом его раздумывали, кого бы им выбрать в учителя своему сыну, тот сам назвал имя будущего наставника. Трудно удержать ребенка от проказ, но Николай не давал поводов для огорчений. Он успевал в учении и избегал худых развлечений: детских шалостей, ни к чему не ведущих бесед со сверстниками, общений с девушками и женщинами. Этим последним старался даже не глядеть в лицо, боясь соблазна. Казалось со стороны, что это был и не ребенок, не юноша, а старец, отрешившийся от всего земного.

Благочестивая жизнь Николая очень скоро обратила на себя внимание жителей города. Его дядя, служивший епископом, видя, что племянник умен не по годам и к тому же ведет жизнь подвижника, стал уговаривать родителей отдать его служить в церковь. Фео­фан и Нонна охотно согласились, ибо еще прежде рождения сына дали такой обет Богу. Когда посвящали Николая в пресвитеры, епископ предсказал ему великое будущее. «Вот, братия, — сказал он, — я вижу новое солнце, восходящее над концами земли, которое явится утешением для всех печальных. Всем, находящимся в бедах, явится он теплым помощником!»

Поручив управление епархией племяннику, епископ вскоре отправился в паломничество на Святую землю. Николай же всей душой отдался выполнению возложенных на него обязанностей, из которых главной он считал помощь ближним. К тому времени родители его умерли, оставив ему богатое наследство, но ничего из него молодому пресвитеру оказалось не нужно. Он поспешил раздать все бедным. По присущему ему смирению, делал он это тайно, чтобы никто не знал о нем как жертвователе. Известен случай с одним из жителей Патары, когда-то богатым, но затем, вследствие разных обстоятельств, впавшим в нищету. Не видя выхода из ужасного положения, в котором оказалась его семья, он решился пожертвовать честью своих трех дочерей, чтобы из их красоты извлечь хоть какие-то средства к существованию. Узнав о страшном намерении отца, Николай решил спасти его семейство от гибели. Ночью, взяв с собой узел с золотыми монетам, он подошел к дому несчастного отца и бросил золото в растворенное окно. Сам же поспешно удалился.

Можно представить себе неожиданную радость хозяина, когда, развязав узел, он нашел в нем то, из-за чего хотел отдать на позор своих дочерей. Полученных денег хватило ему на то, чтобы выдать старшую дочь замуж. Николай же, увидев, что оказанная им помощь не оказалась напрасной, решил довести начатое до конца. В одну из следующих ночей еще один узел с золотом оказался в том же жилище. «Господи, Боже, Ты источник милости, — упал на колени растроганный отец, — прежде Ты искупил грехи всех людей, а теперь и меня с детьми избавляешь от сетей врага человеческого. По благости Твоей, я и вторую дочь отдам теперь замуж…»

Решив в этот день во что бы то ни стало узнать имя своего благодетеля, хозяин стал сторожить его по ночам, и недолго пришлось ему ждать. Добрый человек пришел к знакомому окну и в третий раз. Бросив узел с золотом, он поспешил прочь, но отец семейства бросился за ним вдогонку и, нагнав, узнал в благодетеле Николая. «Если бы Господь не внушил тебе этого доброго дела, — бросился он ему в ноги, — то я бы, несчастный, давно пропал вместе с дочерьми. А теперь мы избавлены от греховного падения…» «Не меня, не меня благодари, но Господа, яко Благ и Человеколюбец!» — поднял его с колен святитель и, благословив, взял клятву никому не говорить о случившемся…

По возвращении дяди из Палестины на Святую землю отправился и племянник. Путь его пролегал по морю и был ознаменован многими чудесами. Предсказав жестокую бурю, Николай лишь силой молитвы смог уберечь людей от гибели. Он даже видел, как нечистый пытается потопить их корабль. Поднявшийся страшный ветер бросал несчастное судно по волнам словно щепку, так что все находившиеся на нем пришли в ужас. «Если ты, святой отец, не поможешь нам, — прибежали к святителю моряки, — то все мы окажемся в пучине морской». Посоветовав им возложить надежду на милосердие Божие, Николай и сам обратился к Господу с молитвой. И, судя по всему, был услышан. Волнение утихло, и на смену ревущему ветру вдруг пришла спасительная тишина. Рассказывают еще, что каким-то удивительным образом Николай смог воскресить упавшего с мачты мат­роса. Вот только что лежал он на палубе бездыханным, и вдруг пробудился будто бы от глубокого сна. Когда разбитый штормом корабль пристал к берегу для починки, то и здесь Николай не захотел остаться без дела: иных исцелял, иным подавал утешение, из иных же пришлось ему изгонять и злых духов.

На Святой земле Николай остановился в селении Бейт-Джала неподалеку от Иерусалима, в пещере, служащей теперь местом поклонения. Большинство жителей окрестных мест с тех пор православные. Их стараниями в округе выстроены две православные церкви, из которых одна, во имя святителя Николая, построена на том самом месте, где он некогда проживал.

Святая земля в те времена была уже не той, что во времена Спасителя. Дважды разрушенный Иерусалим при своем восстановлении был осквернен языческими символами. На месте храма, где проповедовал Господь, стоял теперь храм Юпитера. Над Голгофой возвышалась статуя Венеры. Гроб Гос­подень был засыпан землей и замощен камнем. Уцелела только небольшая церковь на Сионской горе, устроенная в том месте, где Господь установил Таинство причащения, а потом апостолы в день Пятидесятницы приняли Святого ­­Духа. Не с ней ли связано дошедшее до нас предание о том, как во время путешествия святителя по Святой земле закрытый на замок храм сам собой открыл перед ним двери, дабы можно было войти в него и помолиться?

Любовь к Господу у Николая была так велика, что ему захотелось остаться в Палестине навсегда, но по какому-то данному свыше знаку он отправился все же в обратный путь. Злые корабельщики, взявшиеся доставить его в Патару, попытались было направить корабль в другую сторону, но поднявшийся ветер стремительно понес его к берегам Ликии. В родных для святителя местах можно было бы ожидать корабельщикам суда и сурового наказания, но Николай, по незлобию своему, не сделал им даже упрека, даже благословил, отпуская их с миром. Вернувшись в Патару, святитель надумал уединиться в монастыре, основанном его дядей, но, стоя раз на молитве, услышал голос, понуждающий его покинуть обитель. «Это не та нива, на которой ты можешь принес­ти ожидаемый плод, — было сказано ему, — ­уйди в мир, ­чтобы прославилось тобой имя Мое!»

Местом нового своего служения святитель избрал город Миры в той же Ликийской земле. Прибыв в Миры безо всяких средств, святитель стал вести жизнь чуть ли не нищенскую, не знал часто, где и голову преклонить. Но насколько смирял он себя, настолько и возвышал его Господь. Вскоре по прибытии Николая скончался архиепископ Ликии Иоанн. Собравшиеся на его похороны архиереи стали молить Господа, чтобы указал он им на того, кто мог бы занять освободившуюся кафедру. И тогда одному из них явился в видении Некто, повелевший стать в эту ночь в притворе соборного храма, чтобы сторожить того, кто первым придет на богослужение: его и следовало избрать новым Мирликийским архиепископом. Первым, понятно, увидели у храма Николая…

В то утро церковь в Мирах наполнилась множеством народа. «Приимите, братие, своего нового пастыря, — обратился к прихожанам сподобившийся видения архиерей, — пастыря, которого помазал для вас Дух Святой. И теперь мы имеем, кого желали; приняли, кого искали. С ним мы смело можем надеяться предстать Господу в день Его славы и суда…» Слыша эти слова, народ радовался и благодарил Господа, Николай же в смущении долго отказывался от предложенного ему сана, но потом все же уступил настойчивым просьбам.

Став архиепископом, святитель остался таким же кротким и незлобивым, каким был преж­­де. Во всем продолжал он блюс­­ти умеренность и простоту, только возможности творить благие дела у него теперь сильно расширились. Двери его дома были открыты для всех, и каждого он принимал с радушием и любовью: для сирот святитель был отцом, для нищих — питателем, для плачущих — утешителем, для притесненных — заступником. И теперь он уже не скрывал свои добрые дела, как прежде, ибо и невозможно их было скрыть в его должности. Не только в благих делах, святитель и во всем был образцом для окружавшей его паствы: в любви, в вере, в кротости, в чистоте. Он был незлобив сердцем, смирен духом, чужд всякой надменности и свое­­корыстия. Несмотря на высокий сан, в жизни по-прежнему Николай соблюдал ту строгую умеренность, что и всегда: носил недорогую одежду, довольствовался простой обстановкой и обыкновенной пищей, которую принимал только раз в сутки.

Не все оказалось ровно в жизни святителя. Когда император Диоклетиан приказал рушить храмы и заставлять людей отрекаться от веры, когда в разожженные на площадях костры полетели богослужебные книги, когда христиан стали удалять от государственной службы и жестоко преследовать, Николай выступил с проповедью в защиту Церкви, за что и был схвачен и посажен в темницу. Но как ему и следовало поступить?! Все было позволено тогда в отношении христиан. Всюду, в самых обыкновенных своих делах они встречали не судей, но жес­токих хулителей. Оскорблять и унижать их дозволялось каждому. И некуда было от мучителей скрыться: ужасные указы выполнялись по всей империи.

Начавшись в Никомидии, резиденции Диоклетиана, где в один день сожгли тысячи верующих, гонения на них пронеслись по всем областям, достигнув скоро и ликийских земель. Заточенный в тюрьму святитель не поддавался никаким уговорам. По указу властей захваченных епископов, священников и прочих «важных преступников» из христиан могли освободить только на определенных условиях. Они должны были принести языческую жертву, и если требовалось применить к ним в этом случае «убеждение», то не останавливались перед тем, чтобы прибегнуть к подобным «необходимым средствам». Слабые не выдерживали, отказывались от веры, кого-то власти «из милосердия» сами (чтобы отчеты выглядели получше?) объявляли принесшими жертву и выгоняли из тюрем, но было много и тех, кто был готов страдать до конца. Святитель Николай не только сам стойко держался в темнице, но и не переставал заботиться о других заключенных, укрепляя в них силу духа. Голодных, пишут в его житиях, питал он словом Божиим, жаждущих поил водами благочес­тия, возвращая тем самым веру в Господа Иисуса Христа.

Убедившись довольно скоро, что насилие и жестокость по отношению к верующим в Христа не приводят к желаемым результатам, власти вынуждены были ослабить гонение. Христианам позволили даже восстанавливать и строить новые «дома для своих собраний», где они «за такое снисхождение» должны были молить своего Бога о здравии своих бывших гонителей.

Вместе с прочими вышел из тюрьмы и святитель. Как и многим другим освобожденным из тюрем пастырям, и ему пришлось воссоздавать церкви, восстанавливать нарушенное гонением течение церковной жизни, собирать и готовить к покаянию тех, кто ослабел в вере и даже тех, кто от страха мучений совсем отпал от Христа. После перехода власти в империи к Константину отношения с властью у христиан наладились, став почти совсем уж безоблачными. В своем «Поучении об идоло­поклонническом заблуждении», разосланном предстоятелям Церкви, Константин признал даже языческие капища нечес­тивыми, позволив тем самым приступить к их разрушению. У себя в Мирах святитель Николай разрушил все капища, в том числе и храм Афродиты, жрицы которого открыто предавались бесстыдным оргиям, соблазняя приходивших на поклонение богине язычников. Это непотребное место святителю приходилось терпеть долгие годы, не могло быть прежде и речи о его уничтожении, но не все же время было править в империи развратникам и нечестивцам.

Новым испытанием для Церкви стала проникшая в нее ересь александрийского священника Ария. Он отвергал божественность Иисуса Христа и не признавал Его Единосущным Отцу. Среди священнослужителей у Ария оказалось довольно много сторонников, и его ересь широко разлилась по всему христианскому миру. Чтобы остановить ее, императору Константину пришлось даже собрать в 325 году в Никее Вселенский Собор.

Большинство из собравшихся на Соборе архиереев пытались отыскать истину в ученом споре, святитель же Николай чистоту веры защищал самою верою — тем несомненным фактом, что, начиная с апостолов, христиане не сомневались в Божественности Иисуса Христа. Саму сущность служения Гос­поду он полагал не в том, чтобы углуб­­ляться в непостижимое и предаваться пустому мудрствованию, но в том, чтобы вернее исполнять познанное и заповеданное отцами Церкви. В спорах с еретиками святитель полагался более не на личный авторитет, но на слово Божие и святоотеческие предания. Убеждал и увещевал он своих противников настойчиво и терпеливо, и не всегда с должной кротостью, но если замечал в побежденном сопернике раздражение, старался снять его апостольским увещанием: «Да не зайдет солнце в гневе нашем! Давай, брат мой, помиримся!»

Переубедить Ария на Соборе он бы, конечно, не смог. Слишком сильны были у того позиции, но ошибочность взглядов еретиков казалась святителю настолько зловредной, что на одном из соборных заседаний, не стерпев открытого богохульства, он ударил Ария по щеке. Отцы Собора сочли такой поступок излишеством ревнос­­ти. Они даже лишили Николая преимущества его епископского сана — омофора и самого его заключили в темницу, располагавшуюся в башне у городских ворот. Вскоре, однако, правота поступка Угодника Божия была подтверждена видением некоторым из архиереев, в котором Господь подал святителю Евангелие, а Пречистая Богородица возложила на него омофор. На иконах святителя мы теперь и видим чаще всего Спасителя с Евангелием, Богородицу с омофором и его самого в епископском облачении и с Евангелием в руках…

По возвращении с Собора святитель продолжил свою благую деятельность. В пастырских делах и заботах не забывал он и о мирских потребностях людей. Рассказывают, что когда в Ликии наступил голод, сюда был вдруг завезен хлеб на большом корабле. Оказалось, что хозяин этого хлеба увидел во сне святителя Николая, повелевшего доставить весь хлеб в Ликию и давшего в счет будущей оплаты задаток — три золотые монеты. Проснувшись, торговец действительно нашел у себя в руке три золотые монеты…

В местечке Плакомат святителю удалось примирить жителей и воинов императора, шедших под руководством Непотиана, Урса и Ерпилиона на подавление мятежа. Из-за непрекращающегося волнения на море вой­­ско не могло продолжить свой путь во Фригию, и отпускаемые на берег воины стали обижать местное население, отбирая у него припасы. Восстановив здесь мир и спокойствие, Николай вынужден был спешно вернуться в Миры. Градоначальник Евстафий из корысти осудил там на смерть трех ни в чем неповинных жителей. К месту казни торопившийся из всех сил Николай прибыл в самый последний момент. Уже поднята была рука палача над головой одного из осужденных, но меч из нее был вырван и брошен на землю. И никто из собравшихся на казнь не посмел воспрепятствовать святителю, настолько все были уверены, что все им деланное делается по воле Божией. На упорствующего во лжи Евстафия Николай хотел было донести царю, но когда тот все же с искренностью раскаялся, посчитал нужным его простить.

Вернувшиеся к императору Непотиан, Урс и Ерпилион через какое-то время по наветам завистников попали в опалу. В надежде, что защитник невинных не оставит и их без помощи, они обратились к Гос­поду с молитвой о заступничестве через святителя Николая. «Боже, — стали молить они Гос­пода, — поднялась на нас великая напасть, и нет уже никакой надежды. Уже завтра хотят нас казнить: пошли и нам в помощь Угодника Своего, ибо не заслуживаем мы смерти».

В ту же ночь святитель явился во сне царю и грозно сказал ему: «Освободи из темницы трех воевод, потому что они неправедно осуждены, а не сделаешь этого — обречешь себя на погибель…» — «Кто ты, что грозишь мне гибелью?» — спросил император. «Я — Николай, архиепископ из Мир», — ответил явившийся муж. Отпуская вое­начальников на свободу, император сказал им, что не он дарует им жизнь, а великий служитель Господень, которого они призвали на помощь. «Идите и благодарите его, — продолжил он, — скажите, что я исполнил его повеление. Передайте ему и дары от меня…»

Много и всяких других чудес было явлено по молитвам к святителю еще при его жизни. За помощью к нему обращались не только христиане, но и язычники, и их спасал Николай от клевет, болезней и самой смерти. По словам святого Анд­рея Критского, своими делами и доб­­родетельной жизнью сиял он в Мирах, как звезда утренняя среди облаков, как месяц красивый в полнолунии своем…

На Руси святитель Николай, или, как его еще называют, Николай Угодник, — один из самых любимых и самых почитаемых святых. Несмотря на нерусское происхождение, его даже считают самым что ни на есть русским святым. Нет ни одного русского храма, где бы не было его иконы. В русском фольклоре он спасает и излечивает людей, помогает разбогатеть и купцу, и земледельцу, но бывает при этом излишне доверчив, награждая по доброте своей богатством людей, забывающих помогать обездоленным. Потом он просит прощения у Господа за такого богача: «Прости, — говорит, — Господи, что просил за него. Перестал богач оделять нищих. Нельзя ли богатство-то у него отнять?»

Вера в Николая Угодника как величайшего и справедливейшего заступника перешла от русских людей и к другим населяющим Россию народам. Может быть, его молитвами и жили многие народы нашей страны в мире и дружбе долгие годы...

Но не всех Николай милует и защищает. Хорошо известен случай со «стоянием Зои» (не так давно был даже снят фильм). Зоя вместе со знакомыми ей подругами и молодыми людьми собралась встретить Новый год, но жених ее почему-то задержался. Скучно было ей сидеть, когда другие танцевали, и тогда она вдруг решила, что станцует со святым Николаем. Взяла икону и пошла с ней по кругу. Но недолго она так кружилась по комнате. Молнией сверкнул ослепительный свет, и Зоя застыла с прижатой к груди иконой — живая, но окаменевшая и холодная, как мрамор. Стоит неделю, другую, третью, и никто поделать с ней ничего не может. В Благовещение слышали, как какой-то никому неведомый старичок спросил у нее: «Ну что, устала стоять?» Но и в Благовещение не случилось ей сдвинуться со своего места. Только в ночь на Христово Воскресение она стала оживать…

В западноевропейском народном сознании святитель Николай приобрел совсем уж мифические черты! В Новый год он играет для них роль Деда Мороза, Санта-Клауса, приносящего детям подарки. Причина подобного верования вполне понятна. Николай Угодник помогал и будет помогать людям всегда. «Кто к нему прибегает — тому и помогает». Помощь от святителя Николая к тому, кто верит, придет обязательно и скоро. Ибо, как говорил Иоанн Кронштадтский, это за земными помощниками надобно посылать и ожидать долгое время, когда придут, а за духовными помощниками не нужно посылать и долго выжидать: вера молящегося в мгновение может поставить их у самого сердца.

Святителю отче Николае, моли Бога о нас!