Доходы от эксплуатации природных богатств России, принадлежащих всему народу, сегодня используются главным образом на содержание армии, правоохранительных органов и государственного аппарата, показывает анализ, проведенный Центром развития ВШЭ. За образование и медицинскую помощь уже давно платят сами граждане и работодатели.
Зависимость российского бюджета от нефтегазовых доходов резко выросла во время кризиса 2008—2009 гг., а после так и осталась на высоком уровне. Если в 2005—2007 гг. на финансирование бюджетных расходов, по оценке ученых «Вышки», направлялись нефтегазовые доходы, составляющие 5—7% ВВП, то в 2012—2013 гг. — уже 9—10% валового продукта, то есть практически весь их объем.
Попытки ограничить использование нефтегазовых доходов на финансирование госрасходов бюджетным правилом, по словам руководителя ЦР ВШЭ Натальи Акиндиновой, натолкнулись на недобор запланированных ненефтегазовых доходов и поступлений от приватизации.
Консервативный сценарий развития отечественной экономики, который сейчас берется за основу для бюджетных расчетов (как до 2016 г., так и далее — до 2030 г.), предполагает, что сырьевая зависимость будет оставаться высокой. Диверсификация экономики и, соответственно, сокращение вклада нефтегазового сектора как в ВВП, так и в формирование бюджетных доходов будет происходить медленно (несмотря на то что и сами эти доходы будут практически стагнировать).
Чтобы понять, какой из бюджетных секторов в большей степени подсажен на «нефтяную иглу», аналитики ВШЭ решили рассмотреть не просто общую долю расходов бюджета, финансируемую за счет нефтегазовых поступлений, но и рассчитать их вклад в финансирование отдельных направлений бюджетных расходов.
Распределение нефтегазовой ренты по направлениям зависит как от структуры расходов федерального бюджета, через который она преимущественно попадает в экономику и другие сферы (здесь ученые исходили из предположения, что она распределяется пропорционально), так и от вклада федерального бюджета в финансирование отдельных направлений расходов, формируемых на уровне всей бюджетной системы (консолидированного бюджета).
В федеральном бюджете лидирует «социалка»…
С точки зрения общего объема нефтегазового финансирования федерального бюджета в абсолютных цифрах лидирует социальная политика. На социальные цели в середине 2000-х гг. направлялось около 2% ВВП нефтегазовых доходов. Объем использования нефтегазового финансирования скачкообразно увеличился после того, как в 2009 г. были резко повышены пенсии, в то время как ставка социальных отчислений была снижена.
В бюджете 2014 г. за счет замораживания отчислений в накопительную часть пенсионной системы расчетная потребность в нефтегазовом финансировании вернулась практически к уровню 2006 г. Понятно, что замораживание накопительной части является временным и к этому «успеху» следует относиться со здоровым скептицизмом — хорошо известно, что нет ничего более постоянного, чем временное решение.
Заметно повысились по сравнению с серединой 2000-х гг. объемы нефтегазового финансирования национальной обороны и правоохранительной деятельности, также выделяются расходы на экономику. Объем ренты, перераспределяемый на финансирование государственных инвестиций и субсидирование отраслей, за тот же период увеличился с 0,6 до 1,4% ВВП.
А вот использование нефтегазовых доходов на финансирование образования, здравоохранения и культуры, не говоря уже об охране окружающей среды и ЖКХ, было и остается, в общем-то, незначительным.
… в консолидированном — силовики
Картина становится более объективной, если оценивать вклад рентных доходов в финансирование общей величины различных направлений расходов всей бюджетной системы (консолидированного бюджета). При таком рассмотрении силовые структуры явно находятся вне конкуренции — нефтегазовая рента обеспечивает их существование и развитие более чем на 40%. Причем подавляющая часть расходов социального характера и особенно расходов на образование и здравоохранение (на 90%) финансируется за счет налогов, которые платят предприятия и само население. Это неудивительно, учитывая рост вклада в финансирование этих сфер внебюджетных фондов и региональных бюджетов, в основном не имеющих доступа к нефтегазовой ренте.
«Вывод, который следует из этого анализа, достаточно прост. Российская власть, вопреки культивируемому ею мифу, вовсе не является благодетелем для собственного населения, все меньше и меньше перераспределяя нефтегазовую ренту в пользу „социалки“, и все больше и больше направляя нефтяной дождь на защиту от внешних и внутренних «врагов», — комментирует ситуацию Н. Акиндинова. — А за образование и здравоохранение уже давно платят сами люди и их работодатели — из своих налогов».