Производительность труда — ахиллесова пята российской экономики. 25 млн высокопроизводительных (высокотехнологичных) рабочих мест (ВПРМ) к 2020 г. — один из важнейших ориентиров прошлогодних майских указов президента Владимира Путина. Знающие своё дело чиновники напряглись и уже насчитали то ли 17,9 млн, то ли 12 млн таких рабочих мест. Несмотря на «открытие», темпы роста ВВП продолжают падать, а в начале декабря премьер Дмитрий Медведев снова напомнил о необходимости «создать и модернизировать 25 млн современных рабочих мест до 2020 г.». Но сколько ни повторяй: «халва, халва» — во рту слаще не станет…
*****
В 2008 г. Дмитрий Медведев вступил в должность Президента России. Видимо, с этими воспоминаниями связано его недавнее высказывание о том, что «пять лет назад мы взяли курс на модернизацию экономики, на инновации в производство. Мы, конечно, совершенствуем промышленную политику государства и это несмотря на то, что серьёзное влияние оказывают общемировые экономические проблемы» (http://blog.da-medvedev.ru/post/318/transcript).
Неужели раньше, обсуждая варианты инерционной, догоняющей или опережающей стратегии экономического развития, упускали из виду назревшую остроту модернизационных преобразований? Разве в президентском призыве удвоить ВВП к 2010 г., в «Основных направлениях политики Российской Федерации в области развития инновационной системы на период до 2010 года», утвержденных в 2005 г., в «Стратегии развития науки и инноваций в Российской Федерации на период до 2015 года», утвержденной в 2006 г., — не об этом речь?
Как известно, в декабре 2011 г. правительство утвердило «Стратегию инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года» (далее «Стратегия»), параметры которой, конечно, не предусматривали падение до 1,5% темпов роста ВВП в 2013 г.
Информация к размышлению
Согласно «Стратегии», прямые расходы на инновационное развитие, составившие в 2009 г. 1,5% ВВП, в 2013 г. уменьшаются до 1%. С 2014 по 2020 гг. доля инновационных расходов бюджета на создание и внедрение новых продуктов, услуг и технологий, формирование компетенций в приоритетных сферах, развитие экономики знаний, поддержку инноваций должна составить порядка 1,3% ВВП. Но если рост ВВП замедлился, значит, и объёмы инвестиций меньше запланированных.
Недавно Минэкономразвития представило свой «печальный» прогноз о ситуации в отечественной экономике на ближайшие годы. Ясно, что падение темпов роста ВВП, в том числе до уровня ниже среднемировых, будет означать снижение фактических объёмов инвестиций — не только относительно предусмотренных «Стратегией», но и в сравнении с много большими и нарастающими объёмами инвестирования в ведущих экономиках мира.
Казалось бы, соответствующий комментарий главы правительства о положении дел в экономике будет к месту. Но при посещении завода по производству теплоизоляционных материалов в пос. Изоплит Тверской области 3 декабря 2013 г. Медведев убеждал, что «перемены к лучшему заметны уже не только нам, их, кстати, отмечают и авторитетные международные организации. Так, Всемирный банк обнародовал в октябре данные: Россия по условиям ведения бизнеса (это так называемый рейтинг Doing Business) поднялась на 20 позиций» (http://blog.da-medvedev.ru/post/318/transcript).
Информация к размышлению
1. В ежегодном рейтинге Всемирного банка Doing Business, оценивающем условия ведения бизнеса в 189 странах, Россия поднялась до 92-го места со 112-й позиции. Ближайшие соседи России по рейтингу — Албания, Барбадос, Сербия, Ямайка. Россия провела реформы, облегчающие ведение бизнеса, в пяти сферах из десяти оцениваемых: отменено требование о предоставлении авторизованной банковской карты на момент открытия банковского счета предприятия, упрощена процедура передачи недвижимости в собственность и получения разрешений на строительство (последнее может занять больше времени, чем само строительство).
В то же время Россия опустилась в рейтинге по показателям защиты прав инвесторов, получения кредита, международной торговли и подключения к электросетям. Стоимость кредитных заимствований почти в три раза выше, чем в Европе. За год, по данным Всемирного банка, ввозить товар стало дороже на 52%, а вывозить — на 62% («BBC Russian», 23 октября 2013 г.).
2. Всемирный банк снизил прогноз темпа роста экономики России на 2013 г. с 1,8 до 1,3%: рост внутреннего спроса оказался ниже ожидаемого, а восстановление объёмов инвестиций в экономику откладывается («РБК daily», 15 декабря 2013 г.).
3. Международный валютный фонд понизил прогноз роста ВВП России в 2014 г. с 3 до 2%. Минэкономразвития РФ снизило прогноз по росту ВВП России в 2013 г. с 1,8 до 1,4%, в 2014 г. — с 3,0 до 2,5%, в 2015 г. — с 3,1 до 2,8%.
4. Помощник президента экс-министр Андрей Белоусов считает, что в 2014 г. российская экономика может вырасти на 3%. Для этого необходимо, в первую очередь, снижать процентные ставки, развивать инфраструктуру, улучшать предпринимательский климат («Финмаркет», 16 декабря 2013 г.).
5. Для сравнения: темпы роста китайской экономики в 2014 г. могут превысить 7%, прогнозируют аналитики одного из ведущих в мире фондов инвестиций в облигации Pacific Investment Management Co («Росбалт», 13 декабря 2013 г.).
Рост глобального ВВП ускорится до 3,4% в 2014 г. на фоне восстановления европейской экономики. Лидером экономического подъема станут США, свидетельствуют прогнозы экспертов Goldman Sachs Group Inc., Deutsche Bank AG и Morgan Stanley («Финмаркет», 13 декабря 2013 г.).
Следовательно, отмеченные премьером перемены к лучшему не более чем фигура речи, подтверждающая давно назревшую необходимость вдумчивого анализа и продуманных последовательных действий, а не повторения набивших оскомину сентенций, банальностей и поучений.
Правда, через несколько дней, в беседе с представителями СМИ признал, что положение дел в экономике страны «кислое»…
*****
Тогда же Медведев озвучил планы «создать и модернизировать 25 млн современных рабочих мест до 2020 г. и, что особенно важно, увеличить производительность труда на 50% за пять лет». Попутно заметим, что без малого два года назад во время избирательной кампании президент говорил о необходимости двукратного увеличения производительности труда («Финмаркет», 2 февраля 2012 г.).
Время идёт — где результаты? Возникают два вопроса.
Первый. Руководство страны упорно настаивает на актуальности создания 25 млн ВПРМ. Но как быть с оценками Минэкономразвития о наличии в стране 17,9 млн (26% от всех имеющихся в экономике) и Агентства стратегических инициатив о 12 млн таких рабочих мест? И что при этом означает модернизация или превращение уже созданных рабочих мест в инновационные? («Из тучных лет — в тощие годы?» — См. здесь же).
Второй. Премьер считает важным увеличение производительности труда на 50% в ближайшие пять лет. 50% — это много или мало? Достаточно, чтобы догнать «передовиков» по этому показателю или только чтобы сократить отставание в отдельных отраслях? И почему в упомянутой «Стратегии», подробно рисующей инновационное будущее, об этом важнейшем индикаторе реальных достижений — ни слова?
Информация к размышлению
«Стратегия» прогнозирует значения некоторых показателей к 2020 г.:
— увеличение доли предприятий, осуществляющих технологические инновации, в общем количестве промышленных предприятий до 40—50% (в 2009 г. — 9,4%);
— увеличение доли России на мировых рынках высокотехнологичных товаров и услуг (атомная энергетика, авиатехника, космическая техника и услуги, специальное судостроение и др.) до 5—10% в 5—7 и более секторах экономики;
— увеличение доли экспорта российских высокотехнологичных товаров в общем мировом объеме высокотехнологичного экспорта до 2% (в 2008 г. — 0,25%);
— увеличение валовой добавленной стоимости инновационного сектора в валовом внутреннем продукте до 17—20% (в 2009 г. — 12,7%);
— увеличение доли инновационной продукции в общем объёме промышленной продукции до 25— 35% (в 2010 г. — 4,9%);
— повышение внутренних затрат на исследования и разработки до 2,5—3% ВВП (в 2010 г. — 1,3%), из них больше половины — инвестиции частного сектора.
И т.д. Результатом должно стать инновационное развитие как важный источник экономического роста: за счёт повышения производительности труда, эффективности производства и конкурентоспособности продукции, расширения рынков, создания новых отраслей, усиления инвестиционной активности, роста доходов населения и объёмов потребления.
Итак, в «Стратегии» перечислено немало критериев успеха, но ни слова о производительности труда. За исключением того, что предусматривается «стимулирование инноваций на существующих предприятиях и поддержка создания новых инновационных компаний, …значительное повышение производительности труда (не менее 5% ежегодно) до достижения среднеотраслевых значений, характерных для аналогичных зарубежных компаний».
Заметим, что к 2020 г. по самому оптимистичному (теперь несбыточному) форсированному сценарию Минэкономразвития, высокотехнологичный наукоёмкий сектор не превысит 2% российского ВВП. Приблизительно также — до 2% — увеличится доля экспорта российских высокотехнологичных товаров в общем мировом объёме такой продукции (в 2009 г. — 0,25%).
Даже наиболее благоприятные прогнозы не сулят российской экономике к 2030 г. более 3,44% мирового ВВП («Из тучных лет — в тощие годы?» — См. здесь же). Следовательно, российская продукция, произведённая по высоким технологиям, на глобальном рынке в лучшем случае составит доли процента и останется практически на прежнем уровне — в пределах статистической погрешности, как это ни обидно звучит (в частности, не более 0,6% мирового рынка для ИТ-продукции).
Иными словами, весной этого года при наличии то ли 18 млн, то ли 12 млн ВПРМ, долгосрочный прогноз Минэкономразвития в форсированном варианте фактически предлагал перейти от просто «топтания на месте» к грядущему «форсированному топтанию» — ибо в случае успеха мы всего лишь не увеличили бы отставание от передовых государств, учитывая динамику их развития.
Экономические результаты нынешней осени показали, что эти «якобы» ВПРМ не только не обеспечивают существенное повышение производительности труда и объёмов производства продукции высоких технологий, но и не способны затормозить падение темпов роста ВВП за счёт создания высокотехнологичной, конкурентной, пользующейся спросом продукции.
*****
Ситуация с производительностью труда в России сейчас почти критическая. Её уровень практически во всех секторах отечественной экономики — от автомобильной промышленности и нефтедобычи до банковского сектора и торговли в 2—3 раза ниже, чем в экономически развитых странах (табл. 1).Так, показатель производительности труда в России не превышает 27% от показателя США, 40% от показателей Японии и Германии, 33% от показателя Франции, 36% от показателя Швеции («Российская газета», 10 декабря 2013 г.).
Таблица 1. Соотношение производительности труда Россия/США, %
|
В целом по экономике |
27 |
|
Розничный банковский сектор |
31 |
|
Сталелитейная промышленность |
33 |
|
Жилищное строительство |
20 |
|
Электроэнергетика |
15 |
|
Цементная промышленность |
9 |
|
Производство молока и молочной продукции |
40—67 |
|
Розничная торговля |
31 |
Россия отстаёт от таких стран, как Аргентина, Венгрия, Мексика, Польша, Словакия, Словения, Турция. Более того, целый ряд бывших советских республик опережают Россию: Армения, Беларусь, Эстония, Латвия, Литва, Казахстан. По темпам роста производительности труда Россия отстаёт от Бразилии и Китая.
По итогам 2012 г. производительность труда в России выросла на 3,1%. Низкие темпы роста не могут компенсировать двукратное падение с кризисного 2008 г. По данным ОЭСР, показатель производительности труда в России составляет всего 24 долл./час на человека — предпоследнее место среди 34 стран — участниц организации. Первое место в рейтинге у Норвегии — 86,6 долл./час («Новые известия», 11 декабря 2013 г.).
Информация к размышлению
Из Послания Президента РФ Федеральному Собранию:
«…по такому ключевому показателю, как производительность труда, мы отстаём от ведущих стран в два-три раза. Необходимо форсированно преодолеть этот разрыв. Для этого в полную силу задействовать новые факторы развития… Они тоже хорошо всем известны. Это высокое качество профессионального образования и гибкий рынок труда, благоприятный инвестиционный климат и современные технологии» (12 декабря 2013 г.).
*****
Как установил известный американский экономист Барри Эйченгрин, почти все страны мира сначала достигают среднего уровня дохода на душу населения, а потом резко замедляются и оказываются в стагнации. Это свидетельствует о попадании экономики страны в так называемую ловушку среднего дохода («Финмаркет», 21 ноября 2013 г.):
— среднегодовой рост за 7 лет до «остановки» превышал 3,5% (быстрорастущие страны);
— средний рост за следующие после «остановки» 7 лет был на 2% в год ниже, чем за 7 лет до неё (глубокое падение темпов роста);
— страна к моменту остановки имела доход на душу населения не менее 10 000 долл. (страны со средним доходом);
— среднедушевой доход, при котором с наибольшей вероятностью происходит «попадание в ловушку», равен 16 740 долл. в международных ценах 2005 г.
Такие же признаки нашёл в российской экономике Иван Чакаров из «Ренессанс Капитала». Динамика изменения производительности труда коррелирует с характером изменения эффективности использования труда и капитала (рис. 1.). Рост производительности факторов производства (TFP), то есть эффективность использования труда и капитала, с 2009 г. замедлился до 2% в год. В 1999—2007 гг., напротив, темпы роста были взрывными — 5,3% ежегодно. Именно замедление роста TFP и есть основная причина торможения экономики страны.
Рисунок 1. Эффективность использования труда и капитала («Финмаркет», 21 ноября 2013 г.)
Замедление экономического роста связано с увеличивающейся (часто независимо от экономических показателей) заработной платой и снижением ценовой конкурентоспособности. В такой ситуации всё более затруднительно конкурировать на внутренних и внешних рынках как с развитыми экономиками, выпускающими высокую по стоимости, но высокотехнологичную продукцию на основе инноваций, так и с экономиками, характеризующимися меньшим доходом на душу населения — с низкими зарплатами и издержками производства.
Характерные особенности экономик стран, попавших в «ловушку среднего дохода»: низкий уровень инвестиций, замедление промышленного роста (в первую очередь, в обрабатывающих производствах и машиностроении), недостаточная диверсификация промышленности, не удовлетворяющий потребности рынок труда.
Заслуживает внимания гипотеза нобелевского лауреата Саймона Кузнеца, согласно которой неравенство по доходам растёт на начальном этапе развития, когда ресурсы концентрируются в приоритетных секторах (и доступны лишь избранным. — В.Т.). Если далее не реализуется политика постепенного и более равномерного распределения ресурсов в обществе, способствующая сокращению неравенства, темпы роста экономики замедляются. Демонстрируемая крупным и отчасти средним российским бизнесом незаинтересованность в реформах подтверждает мнение учёного.
Неравенство становится помехой для развития страны, когда она выходит из группы наименее развитых государств и попадает в «ловушку стран со средним доходом» («Финмаркет», 17 октября 2013 г.).
Примечательно сказанное первым заместителем председателя Правительства России Игорем Шуваловым в недавнем интервью «The Wall Street Journal»: «Мы попали в ловушку среднего дохода: мотивация больше работать, чтобы больше зарабатывать, исчезает. Это проблема не просто экономическая, это проблема менталитета... Лучше честно сказать людям, что им нужно найти другую работу, сейчас, когда у нас есть деньги, чтобы помочь им, чем ждать следующего кризиса или внушать им глупую надежду» (InoPressa, 9 декабря 2013 г.).
Официально разрыв в доходах 10% наиболее бедных и богатых россиян составляет 15—16 (предельное значение, превышение которого, как показывает мировой опыт, чревато социальными волнениями). По некоторым данным, этот коэффициент уже достиг 30—40. Выскажем предположение, что характеризующие «ловушку» значения ВВП на душу населения (по разным оценкам от нескольких тысяч долларов до 10—16 тыс. долл. США для разных стран) — не более чем усреднённая «температура по больнице».
Отсюда, применительно к российской действительности, справедливо утверждение: на перспективах дальнейшего экономического развития и темпах роста экономики сказывается не только и не столько формальное попадание в «ловушку среднего дохода», сколько продолжающийся фактический рост социального неравенства, углубляющий пропасть между богатеющим меньшинством и беднеющим большинством производителей национальных благ.
Необходимость работы на «дядю», не стремящегося достойно оценить трудовой вклад, — лишает работника заинтересованности работать эффективно и производительно, обездвиживает…
Ситуация усугубляется также вследствие сокращения рабочей силы (прогноз ООН: с 103 млн человек в 2010 г. до 95 млн к 2020 г.), всё менее привлекательной деловой среды и снижения объёмов частных инвестиций (с 25% ВВП в 2011 г. до 21% в 2022 г.) («Финмаркет», 17 октября 2013 г.).
Ещё одно обстоятельство: в российских компаниях, закупивших новейшее оборудование за рубежом, производительность труда зачастую ниже, чем у аналогичных компаний за рубежом, работающих на таком же оборудовании. Понятно, это связано не только с технологическими недоработками, но и с проблемами в управлении.
Таким образом, старая модель экономики и принятые в ней технологии больше не работают и требуют замены. Однако адекватные системные преобразования отсутствуют. Проведению важных для России реформ мешает сложившаяся система власти и собственности, а необходимые преобразования нередко тормозятся на местах и в федеральном центре («Независимая газета», 13 декабря 2013 г.).
Неудивительно, что большинство читателей газеты «Экономика и жизнь» полагают: «догнать и перегнать Америку» в обозримом будущем не получится — отставание по производительности труда от развитых стран будет расти (табл. 2).
Таблица 2. Как изменится производительность труда в России
через 6—12 лет, %
|
Отставание увеличится |
78 |
|
Сравняется с уровнем ведущих стран |
10 |
|
Затрудняюсь ответить |
10 |
|
Превысит уровень ведущих стран |
2 |
Удручающе незначительное число убеждённых оптимистов и тех, кто не потерял надежду, что производительность труда в отечественной экономике может хотя бы сравняться с мировым уровнем — отражает реальное положение дел.
*****
Бесспорна и хорошо известна рекомендация — последовательный переход от сырьевой экономики к экономике знаний. Последнее должно предусматривать органичное развитие экспортоориентированных отраслей высокотехнологичной, инновационной продукции и формирование современного внутреннего рынка конкурентной отечественной и импортной продукции при достаточной покупательной способности населения, основная масса которого занята в производстве товаров и услуг.
Информация к размышлению
По официальным данным, в январе 2013 г. основу российского экспорта в страны дальнего зарубежья составили топливно-энергетические товары, удельный вес которых в товарной структуре экспорта возрос до 78,7%, в отличие от 76,5% в январе 2012 г. («Финмаркет», 11 марта 2013 г.).
К концу нынешнего года ситуация не изменилась….
В нынешней российской экономике целесообразно реализовать два взаимосвязанных, одновременных процесса: новой индустриализации в обоснованных масштабах и всемерной поддержки локальных инновационных достижений. Особенность первого заключается в его внутрироссийской направленности, особенность второго — в обеспечении, не в последнюю очередь, возможности отечественных либо создаваемых с российским участием высокотехнологичных продуктов успешно конкурировать на глобальных рынках.
Последовательная, государственная экономическая политика должна предусматривать чётко очерченные приоритеты и одновременную реализацию взаимодополняющих друг друга программ:
— долгосрочную инновационную «стратегию экспорта» на уровне высших мировых стандартов — то, что Россия может предложить другим, в первую очередь развитым и успешным в экономическом отношении государствам;
— ограниченную целесообразными временными рамками «тактику импорта» на уровне средних мировых стандартов — то, что сегодня актуально для решения внутренних российских проблем.
В своей совокупности «стратегия экспорта» и «тактика импорта» — взаимодействующие, взаимозависимые и взаимодополняющие друг друга элементы системной модели российских реформ. В перспективе — адекватная и логичная российская составляющая «всемирного сценария».
Коротко суть стратегии можно сформулировать как локальное лидерство и глобальная восприимчивость.
«Стратегия экспорта» — локальное лидерство на мировом уровне — система ключевых стратегических проектов последовательного формирования в России системных основ постиндустриальной экономики. В сфере материального производства — за счёт создания современных производственно-технических комплексов базовых отраслей с заимствованием новейших западных технологий (экологически чистых, ресурсо- и энергосберегающих, малоотходных и т.д.). В частности, по добыче, транспортировке и переработке нефти и газа, производству полуфабрикатов и т.д. Взаиморасчёты можно осуществлять не только из доходов от экспорта, но и долей ресурсов, дополнительно извлекаемых из недр или сберегаемых в последующем.
В сфере интеллектуального производства — за счёт активного создания не только в России, но и за рубежом международных научных и технологических центров с российским участием. Это адекватная реакция на реальный постиндустриальный спрос, позволяющий активно внедрять отечественные разработки «у нас» и «у них». Речь должна идти прежде всего о научно-технических (фундаментальных, прикладных, технологических) направлениях, в которых российское первенство общепризнано или достижения отечественных специалистов очевидны. Разумеется, предусматривая последующее обязательное российское участие в компаниях — производителях инновационного продукта. Сегодня на долю новых знаний, воплощаемых в технологиях, оборудовании и организации производства в развитых странах, приходится от 70 до 85% прироста ВВП.
«Тактика импорта» — глобальная восприимчивость для «внутреннего потребления» — система ключевых тактических проектов, предусматривающих модернизацию производств, выпускающих продукцию для внутреннего рынка
В обоснованных масштабах необходимо привлечь иностранные компании к реконструкции и модернизации, прежде всего отраслей и производств, выпускающих товары народного потребления и перерабатывающих сельхозпродукцию, оказывающих строительные и прочие услуги населению, формирующих рыночную инфраструктуру.
Суть подобного тактического сотрудничества на уровне средних мировых стандартов — обеспечение массового производства качественных товаров и оказание услуг (в том числе социального назначения) именно среднемирового уровня для гарантированного удовлетворения спроса россиян в сжатые сроки. Иными словами, речь идёт о безусловном обеспечении в первую очередь наших внутренних потребностей, а не об экспортных амбициях и безуспешных попытках производить товары и услуги для населения сразу много и высочайшего качества. Не получится...
В таком подходе есть не только российский аспект. Это, скорее, прообраз системы международного сотрудничества, обеспечивающей комплексный подход к решению глобальных проблем (в частности, касающихся международной безопасности, экономического развития, совместных научно-технических и историко-культурных проектов, гуманитарной помощи и т.д.). У каждого государства есть свои достоинства и достижения, представляющие интерес для мирового сообщества. У каждого государства есть свои трудности, которые сложно, а зачастую невозможно преодолеть без поддержки других стран и народов.
*****
Ускоренный рост развитых стран на заре капитализма был связан с индустриализацией. Во второй половине XX века в их национальном продукте всё большую долю начали приобретать услуги. В это же время ряд развивающихся стран (Япония, Южная Корея, Китай, Индия и др.) успешно импортировали передовые технологии и также сумели создать современную индустрию. В XXI веке активно растёт доля услуг и в ВВП «азиатских лидеров».
Этап экономически обоснованной деиндустриализации (не разрушения промышленности) в передовых экономиках, в том числе в связи с переводом производств в страны Юго-Восточной Азии, уступил место «новой индустриализации». Процесс характеризуется не только качественно иным технологическим уровнем, в частности автоматизацией и созданием роботизированных («безлюдных») производств, но и заметным «сращиванием» производства товаров и оказанием соответствующих услуг в едином цикле.
Развивающиеся страны также не стоят на месте. По многим промышленным позициям, благодаря своевременному и эффективному импорту западных технологий, совместным производствам, обучению и подготовке национальных профессиональных кадров, они вписались в современные тренды экономического развития и вполне готовы к конкурентной борьбе с недавними учителями на мировых и внутренних рынках («Китай: время вперёд!» — См. здесь же).
Пренебрежение мерой между индустриальной и постиндустриальной составляющими на современном этапе исторического развития — прямой путь к торможению, деградации и всё большему отставанию от государств-лидеров. Именно это наблюдается сегодня в российской действительности
Как ни странно это может показаться, у нас вполне демократично уживаются две точки зрения относительно дальнейшего вектора развития: курс на новую индустриализацию и переход к «экономике знаний». Неожиданный консенсус сторонников двух, ещё недавно, казалось, непримиримых точек зрения можно объяснить довольно просто: по большому счёту нет значимых реальных достижений ни по одному из этих направлений. Следовательно, не затронуты интересы так или иначе причастных к этим направлениям властных и олигархических структур.
Аналитический центр газеты «Экономика и жизнь» выяснил мнение читателей относительно достигнутых результатов объявленной модернизации (табл. 3).
Таблица 3. В России успешно модернизируются
( возможны несколько ответов), %
|
Позитивных примеров нет |
73 |
|
Вооружённые силы |
7 |
|
Бизнес |
6 |
|
Затрудняюсь ответить |
5 |
|
Административное управление всех уровней |
5 |
|
Другое |
4 |
|
Наука и инновации |
4 |
|
Пенсионная система |
4 |
|
Социальная сфера (в т.ч. медицина и образование) |
3 |
|
Культура |
2 |
|
Судебная система |
2 |
|
В целом всё хорошо |
1 |
|
Экология |
<1 |
Без малого три четверти опрошенных не увидели позитивных примеров российской модернизации ни по одному из предложенных направлений. Это веский аргумент против существующей системы ценностей, реализуемых методов управления и принятия решений, подтверждение актуальности назревшего реформирования системы.
Более подробно о локальном лидерстве, глобальной восприимчивости, сценариях развития и прогнозах, амбициозных планах и скромных результатах — в материалах по теме (см. ниже).
*****
Весной этого года, обсуждая три возможных сценария развития российской экономики (инерционный (или консервативный), инновационный и форсированный), заместитель главы Минэкономразвития Андрей Клепач отметил, что даже в первом из них для сохранения «статус-кво, надо всё быстрее и быстрее бежать на одном и том же месте». Добавив при этом: «есть риск потери позиций во многих секторах и на рынках, к которым вернуться будет значительно сложнее» («Ведомости», 5 марта 2013 г.).
Наши более успешные «партнёры» (модное нынче выражение) настроены отнюдь не консервативно. Ведущие экономики необратимо уходят вперёд в своих достижениях и изменениях, адекватных (пусть даже не всегда) требованиям. В данном случае «бег на месте» отнюдь не «общепримиряющий» (как пел Владимир Высоцкий) — цивилизационный разрыв будет только увеличиваться.
В русских народных сказках популярен сюжет, когда Илья Муромец останавливается на развилке дорог перед камнем и читает: «Направо пойдёшь — коня потеряешь. Налево пойдёшь — голову сложишь». Есть и третий вариант, но понимает Илья: если прямо пойдёт — сам в камень врежется. И всё же выбор надо обязательно сделать!
Более двух десятилетий в российскую экономику приходит «рулить» то одна, то другая команда «знатоков», а задачи не решаются. Премьер-министр Медведев то характеризует действующих членов правительства как высококлассных специалистов и профессионалов, то критикует правительство, которое «хронически» не выполняет президентские указы.
В марте уходящего года замминистра Клепач не сомневался, что «у нас всё-таки есть возможность помудреть и без внешнего шока научиться работать намного эффективнее… Россия сможет удивить — и себя, и других».
«Помудрели» — Россия удивляет …
С Новым годом, друзья!