В недавно принятом законе о стратегическом планировании сформулированы принципы разработки долгосрочного прогноза социально-экономического развития. Замглавы Минэкономразвития Андрей Клепач: «Блок прогнозов включает документ, который ещё не разрабатывался, — стратегический прогноз». По его признанию, до настоящего времени соответствующие законодательные требования и ответственность отсутствовали. Отсюда — одно из объяснений невысокого качества многочисленных, зачастую противоречивых наработок, сиюминутных, плохо связанных друг с другом управленческих решений. Ведь если цели не выверены, задачи расплывчаты, реакция на «вызовы времени» скорее спонтанна, нежели продуманна — как ускорить экономику?
Директор Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова Олег Буклемишев уверен, что закон о стратегическом планировании «на самом деле хорош, потому что он предусматривает как раз согласование различных видов политики, выстраивание планов на будущее, попытку стратегического взгляда. Но, к сожалению, если посудить о политике по принимаемым конкретным ежедневным решениям, то, скорее всего, эти решения действительно принимают с колес, принимаются по каким-то тактическим сиюминутным соображениям, и общей стратегии за ними, к сожалению, не видно».
И далее: «Мне кажется, что как-то стихийно решаются вопросы. То сегодня мы двигаемся по финансовому треку, завтра мы двигаемся по треку экономического развития – и в результате получается такой разнобой» («Slon.ru», 16 июля 2014 г.).
Стратегии, стратегии…
Новая стратегия социально-экономического развития России до 2025 г. должна заменить «Стратегию-2020» — подготовленную до кризиса 2008 г. и «оптимистично» отредактированную к президентским выборам 2012 г. Предполагалось, что ВВП России будет расти не менее чем на 5% ежегодно, инфляция не превысит 5%. Ожидания не оправдались: в 2013 г. рост ВВП составил 1,3%, текущий прогноз — от 0 до 1%, возможно, чуть больше («РБК daily», 10 июля 2014 г.).
Ниже приведена краткая информация о некоторых стратегиях долгосрочного развития, разработанных на федеральном уровне. Количество отраслевых, региональных и местных документов многократно больше. Однако практически все они оказываются «под сукном» — закономерный результат имитационной деятельности.
Но если нет чётких ориентиров — куда двигаться и как не заблудиться?
Информация к размышлению
Источник: «РБК daily», 10 июля 2014 г.
Замдекана Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС Дмитрий Жданов отмечает актуальность срочного перехода от рекомендательного характера множества прогнозов и ориентировочных целей к конкретным и обязательным. Основным эффектом от долгосрочного планирования должна стать системность работы отраслей (там же).
В то же время следует избегать крайностей. Утверждая всё более значимую роль высокотехнологичных отраслей как основы будущей «экономики знаний», следует рачительно и эффективно использовать ресурсный потенциал добывающих отраслей отечественной экономики, активно применять опыт стран, преодолевших «сырьевое проклятие». Сегодня наша экономика зависит от сырьевой конъюнктуры — цен на нефть, газ и металлы. При этом ТЭК и экспорт природных ресурсов ещё десятилетия будут оставаться важнейшим источником финансирования всесторонних преобразований и модернизации — как базовых отраслей, так и нарождающихся постиндустриальных.
ГЧП — дела и лозунги
В современных условиях без инновационной составляющей не может быть всестороннего (системного) и эффективного экономического развития. В передовых экономиках финансирование новых разработок сбалансированно и совместно осуществляют государство и бизнес. В нашей стране о государственно-частном партнёрстве много говорится, но результаты по-прежнему скромные.
В России главным финансистом традиционно выступает государство. В 2009—2012 гг. затраты бизнеса на исследования и разработки инновационных научных центров снижались, а доля бюджетных средств росла. В 2009 г. расходы предпринимателей на исследования составили 42,6% таких расходов, в 2010 г. — 31,1%, в 2012 г. — 25,4%. Соответственно, росла доля федерального бюджета: 37,9, 41,1 и 46,5% («Ведомости», 11 июля 2014 г.).
Бытует мнение, что бизнес в кризисное время логично сокращает неприоритетные расходы — справедливо отчасти. Главное — отсутствие экономически значимого спроса на новые разработки на внутреннем рынке, породить который вынуждает реальная конкурентная борьба. Неудивительно, что одновременно увеличивается бюджетная составляющая расходов, растёт доля бюджетных затрат на фундаментальные исследования (см. таблицу, там же).
Таблица. Изменение доли бюджетных расходов в научных исследованиях, %
|
Годы |
2009 |
2011 |
2012 |
|
Фундаментальные исследования |
9,1 |
15,7 |
19,8 |
|
Прикладные исследования |
40,8 |
40,0 |
34,2 |
|
Прикладные разработки |
50,1 |
44,3 |
46,0 |
Само по себе это неплохо: фундаментальные исследования создают базу для последующего прикладного использования. Но неразвитость и деформации российского рынка подавляют, а не стимулируют спрос. Крупные компании на федеральном уровне, а средний и малый бизнес — на местном сами в немалой степени ориентируются на бюджетное финансирование, а следовательно, на возможность заработать куда более «лёгкую» прибыль, нежели в изнурительной конкурентной борьбе с далеко не однозначным результатом.
Информация к размышлению
По данным бывшего министра финансов Алексея Кудрина, в России государственные расходы на фундаментальные и прикладные исследования выше, чем в Японии, Великобритании и Канаде. При этом расходы бизнеса в этих странах в четыре раза опережают государственные ассигнования, а в России они в три раза меньше (там же).
В отсутствие развитых институтов, благоприятного делового климата и предпринимательской уверенности «принуждение к модернизации», о чём не раз говорил Дмитрий Медведев в бытность президентом, а теперь периодически повторяет на посту премьер-министра, не работает…
«Стимулирование» налогами по полной
В неблагоприятной экономической обстановке с подачи Минфина правительство пытается совершить традиционный «фискальный разворот» с помощью введения в России регионального налога с продаж и повышения отчислений в Фонд обязательного медицинского страхования (ФОМС) с 2015 г. («РБК daily», 14 июля 2014 г.).
Минэкономразвития и бизнес прогнозируют и анализируют неутешительные последствия: ухудшение финансовых показателей компаний, рост безработицы, инфляция, увеличение нагрузки на машиностроение, обрабатывающие предприятия и сельское хозяйство. Одновременно под сомнением окажется создание 25 млн высокопроизводительных рабочих мест: более высокая зарплатная составляющая окажется под дополнительной налоговой нагрузкой. Кто заинтересован внедрять высокие технологии, требующие подготовленных специалистов, если непропорционально растут расходы (налоговые отчисления), в том числе на оплату труда?
Информация к размышлению
Сергей Беляков, замглавы Минэкономразвития: «Когда решения по отчислениям озвучивались и принимались, эти эффекты либо не просчитывались, либо представлялось, что они не столь значимы по сравнению с возможностью привлечения дополнительных средств в бюджет фонда ОМС. Последствие введения налога с продаж — это инфляционные ожидания,... не только нагрузка на конечного потребителя, но и ухудшение экономики самих предприятий, снижение рентабельности. А прибыли у компаний нет — мы это видим по статистике налога на прибыль. В целом, вместо того чтобы бороться за эффективность госрасходов и инвестрасходов госкомпаний, мы ухудшаем положение субъектов экономической деятельности и снижаем предпринимательскую активность» (там же).
Резюме Белякова о том, что подобный подход демонстрирует неспособность властей бороться за «какое-то качество расходных обязательств» государства и инвестрасходов госкомпаний, в результате чего неизбежно ухудшение положения бизнеса и снижение деловой активности — символично. Оно означает, что даже по текущим вопросам «в товарищах согласья нет». Как тогда говорить о долгосрочном стратегическом планировании?
Примечателен перечень налоговых «новаций», составленный Игорем Николаевым, директором Института стратегического анализа компании ФБК (http://www.echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/1360016-echo/):
— рост социальных страховых платежей для работников тяжёлых и вредных производств (такие производства составляют треть российской промышленности);
— постепенное введение налога на недвижимость, взимаемого с кадастровой стоимости, увеличение ставки акцизов;
— деофшоризация как фактор роста налоговой нагрузки;
— анонсированное повышение ставки налога на имущество для устаревших фондов и размеров штрафов за нарушение экономического законодательства («принуждение к модернизации»);
— налоговый манёвр (снижение размера экспортных пошлин и увеличение ставки налога на добычу полезных ископаемых — НДПИ), который ведёт к росту налоговой нагрузки в ресурсодобыче;
— возможное введение с 2015 г. налога с продаж (3%), а с 2016 г. —плоской шкалы при уплате страховых взносов в Фонд обязательного медицинского страхования (ФОМС);
— планируемое после 2018 г. повышение налога на доходы физических лиц (НДФЛ) с 13 до 15% и налога на добавленную стоимость (НДС) с 18 до 20%.
В конечном итоге, резюмирует И. Николаев, «сползание в кризис с такой экономической и налоговой политикой нам гарантировано».
Китайские уроки
Когда 30 лет назад Китай приступил к форсированной модернизации, источником финансирования стали триллионы долларов из сбережений населения, вынужденного хранить их в госбанках под почти нулевые проценты. В армию городских строителей пришли сотни миллионов крестьян. Итог: создана современная транспортная и производственная инфраструктура, возникло множество новых городов, формируется урбанизированное общество с быстро растущим средним классом. В нулевые годы широко применялось дешёвое строительное кредитование. Логика долгосрочной стратегии развития позволила определить следующую задачу: развитие внутреннего спроса и превращение среднего класса в общество потребителей (Forbes, 14 июля 2014 г.).
До недавнего времени Китай производил для внутреннего и внешнего рынков товары с низкой добавочной стоимостью, сложную продукцию в основном импортировал, тем самым выводя из страны значительный объём капитала. Теперь большая часть высокотехнологических товаров с высокой добавочной стоимостью производится внутри страны. С учётом посткризисной ситуации на глобальных рынках, стимулирование внутреннего потребления становится важнейшим условием дальнейшего экономического роста, создаст новые рабочие места и снизит зависимость китайской экономики от экспортной конъюнктуры (там же).
Информация к размышлению
Добавочная стоимость остается внутри китайской экономики и вызывает мультипликативный эффект. С открытием конкретного производства по соседству появляются различные магазинчики, уличные рестораны, парикмахерские и др. Создание дополнительных рабочих мест увеличивает потребление — круг замыкается. В этом суть государственной стратегии перехода к экономике потребления. Один из основных катализаторов процесса — дешёвое потребительское кредитование, а население помимо источника капитала постепенно станет и его пользователем (там же).
Достижение поставленной цели во многом определяется развитием потребительского кредитования. Пока китайцы сберегают более 50% своего дохода, в то время как в среднем по миру этот показатель составляет 20%, а в США — 4%. Однако уже нынешние поколения не боятся разумно «жить в кредит». Тем более что в отличие от США и России в Китае в первую очередь стимулируют создание рабочих мест внутри страны, тем самым снижая зависимость от экспорта и конъюнктуры мирового рынка (там же).
Итак, в Китае давно и систематически реализуется политика дешёвых кредитов для производства, а теперь и для развития внутреннего потребления. Не углубляясь в рассуждения, укажем на допустимую аналогию между экспортом на мировые рынки российского сырья и китайского «ширпотреба» как товаров с низкой добавленной стоимостью. Результаты, однако, разные. Китай активно вкладывается в развитие собственного современного, конкурентного производства и стремится снизить уязвимость от иностранных поставщиков. Россия немалую часть доходов упорно сберегает «на чёрный день» в Фонде национального благосостояния и Резервном фонде — средства не только изъяты из экономического оборота, но и работают на зарубежные экономики, создавая там рабочие места и развивая производства.
Когда же не только на горизонте замаячили, но и в действительности всё больше стали наступать «чёрные дни», оказалось, что упорно хранимой валюты на многое не хватит. Характерно, что в мире избыток инвестиционных ресурсов, но в Россию они не очень «идут».
Под бесконечные рассуждения о необходимости модернизировать и развивать производство протаскивается и реализуется банальная идея увеличения налогов на граждан и бизнес.
За что боролись?
Слова, слова, слова…
Справедливости ради отметим, что в повестке дня сохраняются предложения по налоговому стимулированию предприятий, выполняющих плановые показатели по росту эффективности и производительности труда. Согласно правительственному плану мероприятий производительность труда в среднем будет расти с 1,1% в 2014 г. до 3,3% в 2018 г. Определены семь основных секторов: обработка, авиа- и судостроение, сельское хозяйство, связь, строительство, транспорт и ТЭК (без трубопроводов).
Меры не новы: упростить процедуру отбора проектов для предоставления госгарантий, применять региональные льготы, разработать методики оценки рабочих мест, увеличить налогообложение компаний «с истекшим сроком полезного использования» основных фондов и т.д. (Expert Online, 14 июля 2014 г.).
Информация к размышлению
В крупнейших отечественных компаниях выработка на одного работника в среднем составляет 183 000 долл. в год. Это в 3,4 раза меньше, чем в Японии, почти втрое меньше, чем в Западной Европе и США, в 1,7 раз меньше, чем в ведущих корпорациях стран БРИКС (Expert Online/«Эксперт Урал», 31 марта 2014 г.).
Среди причин низкой производительности труда — отсутствие у подавляющего большинства промышленных предприятий необходимых стимулов для повышения эффективности и конкурентоспособности, модернизации и внедрения инноваций, недостаточная обеспеченность предприятий финансовыми, кадровыми и материально-техническими ресурсами. Об этом свидетельствует также огромный отток капитала, превысивший за 1-е полугодие 70 млрд долл.
Информация к размышлению
Эксперты НИУ ВШЭ: «Часть предпринимателей в сложившихся условиях опасаются делать рискованные ходы по преобразованию своих структур и предпочитают вложения финансовых средств в повышение зарплат и дивидендов, а также вывод полученной прибыли за рубеж до наступления лучшего времени, при котором финансовые средства заработают на российскую экономику» (Expert Online, 7 июля 2014 г.).
Призывы повышать производительность труда не воспринимаются и гражданами. Некоторые эксперты предлагают уменьшать бизнесу каждый из налогов на 1% при аналогичном росте производительности труда, но не более чем на 25% по каждому налогу. Согласно расчётам, налоговые сборы даже увеличатся (Expert Online, 14 июля 2014 г.).
Как полагает завотделом экономической теории ИМЭМО РАН Сергей Афонцев, существуют три ключевых причины отставания. Во-первых, нет целенаправленных усилий по замещению низкоэффективных рабочих мест высокоэффективными. Во-вторых, структурные проблемы накапливаются, но продуманная политика, позволяющая реализовать в соответствующих отраслях конкурентные «нишевые» стратегии развития, отсутствует (равно как конкретика по таким важнейшим аспектам влияния, как модернизация производства и подготовка качественных трудовых ресурсов. — В.Т.). В-третьих, в стране неблагоприятный инвестклимат, в частности, недоступность промышленным предприятиям «длинных денег») (Expert Online/«Эксперт Урал», 31 марта 2014 г.).
По его мнению, есть ещё одна проблема — защита прав собственности: «Многие компании, особенно из среды малого и среднего бизнеса, боятся осуществлять крупные проекты. Как только они начинают «высовываться», увеличивать выручку, к ним проявляют повышенный интерес рейдеры, чиновники (не всегда добросовестные), правоохранительные органы, которые, даже имея чистые помыслы, претензиями и проверками способны убить любую инициативу».
Информация к размышлению
В течение 2015—2025 гг. из России может уехать до 27 000 высококвалифицированных специалистов. Для сравнения: МГТУ им. Баумана, Университет нефти и газа им. Губкина, физтех, МИФИ и питерский политех совместно выпускают в год менее 7000 специалистов, а во всех компаниях-резидентах инновационного центра «Сколково» работает около 14 000 сотрудников с высшим образованием. Средств остановить отток специалистов за рубеж нет (Slon.ru, 14 июля 2014 г.).
Правительство обещает для компаний с госучастием разработать целевые показатели повышения производительности труда, KPI для менеджмента, предусмотреть в трудовых договорах с руководителями ответственность за создание новых ВПРМ, модернизацию и обновление существующих рабочих мест (Expert Online, 19 июня 2014 г.).
Но остаётся открытым вопрос, что считать ВПРМ и как оценивать такие рабочие места. По информации помощника президента Андрея Белоусова, согласно статистике в 2012 г. количество ВПРМ достигло 10,6 млн, производительность труда увеличилась в обрабатывающих производствах, торговле и сфере услуг, здравоохранении, строительстве, транспорте и связи, сельском хозяйстве и образовании.
Не странно ли, что с ростом числа российских ВПРМ снижались темпы роста отечественного ВВП: сегодня нулевой рост, а прогнозируемые темпы ниже, чем в посткризисные годы, когда таких ВПРМ было существенно меньше? Разве не ясно, что проблема шире и глубже, системная и долгосрочная, требующая не избирательного, а комплексного подхода для выработки долгосрочных стратегических решений, «по ходу» корректирующих движение, но не меняющих направление вектора развития?
Информация к размышлению
1. Борис Титов, уполномоченный по защите прав предпринимателей: налоги уменьшают рентабельность бизнеса в 2 раза, производить не выгодно, поскольку риски велики, а прибыль минимальна. Налоговая нагрузка в России на 7,4% выше среднемировой и составляет 43,1% от выручки. На ЕСН приходится 72% от совокупной налоговой ставки. В итоге 51% ВВП производится в «тени», что двукратно сокращает бюджетные поступления (там же).
2. Андрей Бречалов, президент «Опоры России»: рост отчислений в ФОМС увеличит нагрузку на весь бизнес на 382,6 млрд руб., в т.ч. на 37,2 млрд руб. — на малый. Согласно опросу, 27,6% из них повысят цены, 19,5% перейдут на "зарплаты в конвертах", 9,2% снизят зарплаты, а 12,3% и вовсе прибегнут к увольнениям. («Финмаркет», 21 июля 2014 г.).
Без комментариев
На недавнем заседании правительства Дмитрий Медведев фактически подтвердил мысль, что различные госпрограммы министерств и ведомств, федеральные целевые программы — это и есть российская промполитика.
Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова: «Люди не совсем умны и не совсем честны, причём это относится и к авторам планов, законодателям, регуляторам» (http://me-forum.ru/media/news/2908/).
Эксперты уверены, что одна из ключевых причин сокращающегося реального производства — отсутствие длинных денег по адекватной цене. ЦБ повысил ставку до 7,5%. Соответственно, до запретительного уровня выросла стоимость кредита для компаний в России: 15—18% — 20% годовых. В странах Западной Европы и США ставка по кредитам 4—6%.
Очевидно, что без смены курса Центробанка (упорно ориентирующегося на снижение инфляции), доступной кредитной и сознательной промполитики в России будут процветать торговцы и спекулянты. Без развитой промышленности не будет ни экономического роста, ни технологический инноваций («Московский комсомолец», 16 июля 2014 г.).
Пример последнего времени — горнодобывающий и металлургический холдинг «Мечел», на предприятиях которого работает 75 000 человек. Компания «прогнулась» под тяжестью непосильных кредитов и превратилась в объект охоты со стороны банков. Шесть лет назад компания стоила 24 млрд долл., сегодня (на Московской бирже) — 23 млрд руб,. и едва справляется с гигантским долгом. Расширение бизнеса и инвестиции в региональное развитие сменились распродажей активов, создание новых рабочих мест — массовыми увольнениями. (NEWSru.com/Экономика, 16 июля 2014 г.).
Не снимая ответственности за происходящее с высшего менеджмента, нельзя не учесть запретительный уровень процентов по кредитам. Министр финансов Антон Силуанов не исключает возможное банкротство «Мечела» как один из вариантов реструктуризации самой закредитованной на сегодняшний день российской компании. По сообщениям СМИ, если набсовет ВЭБа примет решение не поддерживать «Мечел», помочь могут Сбербанк, Газпромбанк и ВТБ («Ведомости», 18 июля 2014 г.).
Сергей Бодрунов, директор Института нового индустриального развития, член научно-экспертного совета при Председателе СФ, уверен: «Высокотехнологичное конкурентное производство, экономика знаний с выходом на понятие „экономика счастья“, социокультуру, духовное развитие и тому подобное — вот базовые посылы для формирования концепции реиндустриализации и модернизации экономики страны в ближайшие десятилетия» (http://me-forum.ru/media/news/2926/).
Информация к размышлению
1. Руслан Гринберг, директор Института экономики РАН: структура российской экономики примитивизируется, планы госкорпораций «как правило, не выполняются», а «правящий дом никак не может принять решение по поводу того, что же всё-таки надо делать в экономике». В России, увы, бюрократия правит бал.
2. Михаил Емельянов, первый заместитель председателя Комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству: госпрограмма «Экономическое развитие и инновационная экономика» — один «из тех документов-однодневок, на который потрачено много денег, но который работать не будет» (http://me-forum.ru/media/news/2908/).
3. Анатолий Чубайс, председатель правления ООО «Управляющая компания „РОСНАНО“», не теряет оптимизма: чтобы присоединиться к странам-лидерам, Россия должна выйти на 2,5—3% мирового рынка наноиндустрии, объём которого «измеряется сотнями миллиардов и триллионами долларов». Цель будет достигнута, «если тот темп, который взят на сегодня страной, будет удержан, если палки в колёса будут совать поменьше и если удастся преодолеть логику, что любое доброе дело должно быть наказано» (NEWSru.com/Экономика, 16 июля 2014 г.).
*****
В обзоре Центра развития НИУ ВШЭ «Комментарии о государстве и бизнесе» утверждается: «…пока сценарий стагнации представляется все-таки более вероятным, чем сценарий возобновления сколько-нибудь заметного экономического роста» («Финмаркет», 15 июля 2014 г.).
Однако на встрече с президентом Владимиром Путиным глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев сообщил, что экономика постепенно ускоряется: «В этом году у нас промышленность становится главным локомотивом роста», — доложил министр (там же).
Заметим — очень медленного роста. Что успешно растёт и ширится — так это безостановочное производство разнообразных стратегий и планов. Ожидает ли российскую экономику достойный рост? Вопрос остаётся открытым…
Информация к размышлению
По сообщению Росстата, промпроизводство в России в июне с учетом календарных и сезонных факторов сократилось на 0,7% по сравнению с маем, а в целом за II квартал — выросло на 1,8% в годовом выражении (в I квартале — на 1,1%). По итогам полугодия прирост составил 1,5%. Минэкономразвития прогнозировало, что во II квартале промышленное производство вырастет на 2,5%, а в целом по итогам 1-го полугодия — на 1,8%.
Основные проблемы крупного бизнеса: неопределённые правила игры, недостаточность финансовых средств, неблагоприятные условия для инвестирования в производство с длинным циклом. В сложившихся условиях выгодно заниматься торговлей, оказанием услуг, финансовыми операциями, то есть ликвидным, дающим быструю отдачу бизнесом, чем долгосрочными производственными инвестициями (NEWSru.com/Экономика, 16 июля 2014 г.).
P.S. 1. Буклемишев о воздействии на поведение предпринимателей заявлений о целесообразности повышения налогов: «Мы фактически подвешиваем все бизнес-решения на будущее ухудшение условий. А в таких условиях бизнес-решения, как правило, не принимаются. В таких решениях люди предпочитают посидеть, подождать, посмотреть, что будет, какие будут ухудшения, и только на основании этого принимать соответствующее решение» («Slon.ru», 16 июля 2014 г.).
2. Александр Шохин, глава РСПП считает, что необходимо с осторожностью отнестись к инициативам Минфина по деофшоризации экономики и увеличению налогов на дивиденды, НДС и страховые взносы в ФОМС: «Единственное, на что мы можем согласиться, — это повышение до 15% подоходного налога» с сохранением плоской шкалы НДФЛ… ЦБ должен задуматься о снижении ключевой ставки» (NEWSru.com/Экономика, 17 июля 2014 г.).
Всё так. Но Владислав Иноземцев, руководитель Центра исследований постиндустриального общества, комментируя правительственные планы повысить налоги, обращает внимание, что «один процент с продаж нефти и газа сделает нашу медицину бесплатной» (http://www.echo.msk.ru/guests/10738/).
В России 35% активов принадлежат 1% граждан. Аналогия не напрашивается?