С 1 сентября 2014 г. у российских компаний появилась возможность назначать в компании сразу нескольких директоров (п. 1 ст. 53 ГК РФ). До этого российскому праву такой механизм был неизвестен. Новые нормы повлекли и большое количество вопросов. Какими документами устанавливаются полномочия директоров? Какие последствия влечет заключение сделки, предполагающей две подписи, одним директором? Об этом, а также о том, как эффективно и безопасно использовать этот инструмент, рассказал Роман Бевзенко, к.ю.н., партнер компании «Пепеляев групп», профессор Российской школы частного права.
«ЭЖ»: Роман Сергеевич, возможность назначения нескольких директоров в компании — абсолютная новинка для российского права. Хотя в зарубежных правопорядках этот механизм активно используется уже давно. Каким был путь нашего законодательства к воплощению этой идеи?
Роман Бевзенко: Стоит начать с того, что из всех стран с более-менее развитыми правовыми системами Россия, пожалуй, единственная страна, в которой долгое время у юридического лица мог быть только один директор, то есть только одно лицо могло исполнять обязанности единоличного исполнительного органа. У иностранных коллег, которые приезжали сюда и хотели построить бизнес, это всегда вызывало недоумение. Возникал закономерный вопрос: мы учреждаем компанию совместно, есть иностранные инвесторы и российские, почему невозможно назначить двух директоров — от одной стороны и от второй? Почему нельзя определить, что одни вопросы каждый из директоров может решать самостоятельно, а другие — только сообща? Ответ же российских юристов всегда был таков: российское законодательство это сделать не позволяет. Причем на следующий вопрос: «Почему?», не было другого ответа, кроме как: «У нас так повелось».
У меня есть свое объяснение, которое, впрочем, я уверен, не единственное. Проблема в том, что в России, по разным причинам, теоретическая юриспруденция относилась к фигуре директора юридического лица как к его органу, являющемуся составной частью этого юридического лица. Директор воспринимался как часть коллектива, в котором он был главным. По такой логике двух представителей быть не должно.
Можно сказать, что отчасти такая позиция — это элемент социальной и политической культуры. Другого разумного объяснения дать не могу.
«ЭЖ»: Что же произошло?
Р. Б.: Судебная практика колебалась, ее бросало то в одну сторону, то в другую. В итоге в середине 2000-х гг. устоялся взгляд на директора как на орган, но не представителя юридического лица. Но все-таки впоследствии ситуация опять поменялась, и в практике ВАС РФ появилась аккуратная идея о том, что к директору можно применять правила ГК РФ о представителе.
Расценивать директора как представителя — правильный подход. Дело в том, что если отбросить советские и постсоветские мировоззрения, то юридическое лицо — это всего лишь способ ограничить имущественную ответственность. Между личными активами собственников и обособленным ими имуществом, которое предназначено для ведения предпринимательской деятельности, подвешивается так называемая «корпоративная вуаль», не дающая их личным кредиторам обращать взыскание на это имущество и обратно. Это обособленное имущество силой закона наделяется качествами юридической личности. Но оно ведь не способно ни формировать волю, ни изъявлять ее, это просто имущество. Поэтому ему — воленеспособному субъекту — назначается представитель, который и будет осуществлять функцию управления имуществом.
Это, может быть, несколько циничное объяснение, что такое юридическое лицо. Но через данное определение мы приходим к тому, что юридическое лицо — это совокупность имущества. Как только эта идея пробила себе дорогу, ответ на вопрос, сколько может быть представителей у юридического лица, стал очевиден: сколько угодно.
Но это все теория. Практическое же объяснение, почему российское законодательство пришло к идее нескольких директоров, довольно незамысловато: потому что это просто и удобно. Самый простой пример, когда это востребовано: есть двое-трое акционеров, которые друг другу не очень доверяют, и каждый хочет, чтобы у них был свой директор, чтобы он держал, что называется, руку на пульсе. Французы это называют «принципом двух ключей»: у каждого директора свой ключ, а открыть что-либо можно только двумя-тремя ключами. Немцы называют такую практику «принципом четырех глаз».
«ЭЖ»: В чем польза этой конструкции?
Р. Б.: Согласитесь, чем больше людей смотрят — тем меньше вероятность корпоративного воровства. Директор, назначенный одним акционером, скорее всего, будет действовать в его интересах. При этом остальные акционеры, которые, например, голосовали против его кандидатуры, будут иметь серьезные основания полагать, что директор вряд ли будет относиться к интересам всех акционеров с равной долей внимания.
Цель внедрения института множественности директоров — создание комфортного корпоративного механизма, позволяющего акционерам договариваться так, чтобы в будущем избегать корпоративных конфликтов.
Почему возникают корпоративные конфликты? При соотношении 50/50 неизбежно будет дедлок: такая компания заведомо неработоспособна. Поэтому обычно в обществе есть мажоритарии и миноритарии. Если директора приводит мажоритарий, то в дальнейшем, скорее всего, миноритарий обнаружит, что директор проводит сделки, которые расходятся с его представлениями о том, как должен действовать представитель в интересах общества. Я уже не говорю о том, что наличие зависимости директора от мажоритария подталкивает к банальному корпоративному воровству, выводу активов, например.
Приведу пример: мы с вами создали компанию с соотношением долей: у меня — 30%, у вас — 70%. Вы проводите своего директора (что понятно, поскольку у вас большинство). После этого я, как миноритарий, узнаю, что недвижимое имущество было куда-то выведено. Как я буду отстаивать свои интересы? Пойду в суд, буду оспаривать сделку в связи с тем, что в ней заинтересованы только вы и что она убыточна для компании. Может быть, даже выиграю дело. Это называется контроль на выходе, контроль ex post. Он дал свой результат, невыгодная для общества транзакция была аннулирована судом. Но мне потребовалось потратить много времени, денег на это, была задействована машина государственного урегулирования споров (суд) и машина государственного принуждения к исполнению решений суда (приставы). То есть этот путь заведомо дорогой и сложный.
Но есть и другой вариант. Мы можем еще на этапе создания бизнеса договориться о том, что вы назначаете своего директора, а так как я вам тоже нужен как соинвестор, будет еще и директор с моей стороны. Договоримся, например, что вся операционная деятельность будет поручена вашему директору, а все сделки с недвижимостью, иными крупными активами производятся только обоими представителями одновременно. Ваш директор уже не сможет так легко вывести активы и ущемить тем самым интересы миноритария. Таким образом, мы поставим преграду, которая будет гасить корпоративные конфликты изначально. Это контроль ex ante. Этот вариант всегда дешевле, чем контроль ex post, и, как правило, эффективнее.
Есть случаи, когда контроль ex post эффективнее и выгоднее, но мы должны понимать, что Россия — это пока все еще брутальная и диковатая юрисдикция, потому что у нас высок уровень конфликтности и попыток обмануть друг друга. Каким образом можно эти конфликты уладить или погасить? Да, их можно разрешать в суде. Однако мой опыт работы в судебной системе в течение семи лет показывает, что хорошо разрешенный спор — это не тот спор, который успешно прошел все судебные инстанции. А тот, в котором стороны помирились, или еще лучше — тот, который правопорядок предотвратил. Модель двух директоров как раз позволяет не допускать споров.
«ЭЖ»: Закон допускает разные модели организации работы нескольких директоров: совместное осуществление полномочий (принцип «двух ключей»), независимая работа каждого из них и гибрид — сочетание двух названных форм. Чем руководствоваться при выборе модели?
Р. Б.: Ответить на этот вопрос абстрактно достаточно тяжело. В этой сфере настолько все казуально, что дать универсальный совет просто невозможно. Нужно брать конкретную компанию, обсуждать с учредителями, чего они хотят, как видят структуру корпоративного управления в своей компании. Дело в том, что выбор моделей, которые они захотят применить, будет зависеть от того, каких целей они хотят достичь. Исходя из задач, можно уже будет выстраивать модель множественности директоров для конкретной компании.
Выбор формы также будет обусловлен тем, сколько в обществе участников и как они договаривались о влиянии на корпоративные дела, какой у компании бизнес, масштаб, сфера, территориальные особенности. Главное — сделать все так, чтобы контроль отчуждения крупных активов косвенно находился в руках всех акционеров или участников, а не только директора, назначенного мажоритарием. Если компании хотят выстраивать барьеры ex ante, это можно сделать.
«ЭЖ»: А какие способы применяются на практике?
Р. Б.: Приведу пример одной крупной немецкой компании, у них пять директоров. При сумме сделки от 0 до 1 млн евро контракт подписывает любой из директоров, от 1 млн до 2 млн евро требуются подписи двух из пяти директоров, а для сделок свыше 5 млн евро необходимы подписи всех. Это иллюстрация того, как могут контролировать сделки разные группы акционеров.
Мне известен и другой пример: сделки, направленные на трату денег общества, подписывает один директор, а сделки, направленные на получение, — другой. И опять же, все сделки свыше определенной суммы должны быть подкреплены двумя подписями. Еще в одной крупной транснациональной компании директора действуют по территориальному принципу: каждый отвечает за свой регион и подписывает сделки, касающиеся только его.
Поэтому теоретически можно сделать все что угодно и так, как это будет интересно акционерам. Но важно учитывать одно ограничение: должны быть защищены третьи лица. Если написать, что один директор заключает договор подряда, продажи и аренды, а другой — договор доверительного управления, дарения и мены, а про договор, скажем, услуг забыть, то третьим лицам это будет вредить, так как неясно, у кого полномочия на подписание этого вида договоров. Поэтому я бы рекомендовал серьезно подумать о том, как обезопасить свою компанию от проблем с контрагентами. Нужно четко сформулировать, когда директора действуют самостоятельно, а когда только вместе.
«ЭЖ»: Какими документами устанавливаются полномочия директоров?
Р. Б.: Полномочия можно фиксировать в уставе. Например, в пределах каких сумм каждый из директоров вправе самостоятельно совершать сделки, а какие сделки совершаются только сообща. Или расписать, что у общества есть директор по внутренним операциям и директор, ответственный за внешние операции. А потом в решении общего собрания об избрании руководителей просто указывать, кто на какую должность назначен. Контрагенты будут видеть это и должны будут учитывать во взаимоотношениях с компанией.
«ЭЖ»: Одна из проблем, которая может возникнуть, связана с несогласованностью действий директоров. Есть ли способы предотвратить ее?
Р. Б.: Да, теоретически такая проблема возможна. Например, одно лицо подписывает договор, а на следующий день другое лицо подписывает соглашение о расторжении этого договора. Но здесь специфики нет: это ровно та же ситуация, когда лицо по доверенности подписывает договор, а директор на следующий день его аннулирует. Поэтому это не проблема права — это проблема организации управления корпоративными процессами.
Когда в обществах возникает корпоративный конфликт, возможности помирить его участников, как правило, не бывает. Опыт показывает, что такой конфликт разрешается только уходом одной из конфликтующих сторон. Нужно понимать, что ссорящихся акционеров невозможно удержать вместе; если они не помирятся добровольно, то обращение в суд может только разрешить конфликт, исключив одну из сторон конфликта из процесса принятия корпоративных решений.
Поэтому неправильно видеть в «двух директорах» способ разрешать конфликты. Чтобы разойтись культурно и цивилизованно, есть институт, который называется «акционерные соглашения». Он устанавливает русские рулетки, техасские защиты, правила выкупов акций друг у друга, принудительные выплаты и вытеснение акционера и прочее.
Но управление в виде двух директоров может стать хорошим способом предотвращения конфликта. Для этого нужны, как я уже говорил, правильно расписанные полномочия представителей и четкая фиксация того, кто за что отвечает.
«ЭЖ»: Насколько востребована множественность директоров для бизнеса? Много ли компаний уже внедрили ее у себя?
Р. Б.: Специальным исследованием данного вопроса я не занимался. Но при обсуждении этой темы в группе, допустим, из 25 корпоративных юристов двое-трое говорят, что такая практика есть и их компании уже применяют данные изменения ГК РФ.
Мне кажется, значимость этого инструмента нельзя измерять количеством, подсчетом того, много ли компаний уже применяют эти нововведения. Знаете, почему? Если смотреть на количество, в России около 3 млн хозяйственных обществ. Для 98% этих обществ возможность назначения двух директоров вообще не нужна. Потому что это рядовые небольшие компании и в них нет больших, сложных корпоративных взаимоотношений инвесторов. То, о чем мы говорим, важно лишь для 2—3% компаний. Правда, стоит упомянуть, что эти 2—3% делают 90% всего ВВП в нашей стране — это крупный бизнес. Поэтому если сказать, что всего лишь в 5000 хозяйственных обществ из 3 млн сейчас применяется множественность директоров, это не будет означать, что новеллы не нужны. Там, где это уже применили, есть большие деньги и инвесторы, которым нужно правильно управлять своей компанией. Для подавляющего большинства простых бизнесменов, конечно, это не нужно.
«ЭЖ»: Но учредители небольших компаний тоже могут быть заинтересованы в таком механизме управления…
Р. Б.: Разумеется. Но, скорее всего, компании с небольшим оборотом, до десятков миллионов рублей в лучшем случае, у которой нет недвижимости в собственности, больших пакетов акций и огромных исключительных прав на патенты и товарные знаки, это не нужно. Ведь цена возможного конфликта — условно, партия товара, которая находится сейчас в обороте.
Готов выдвинуть еще один тезис: эти сложные штуки в корпоративном плане нужны незначительной группе лиц. Незначительной только с точки зрения количества, но не качества их активов. Специально заострю на этом внимание, потому что сам неоднократно слышал: «Кому это надо? Вы придумали всякие штуки про акционерные соглашения, да кто их делает? Их делает всего тысяча компаний из трех миллионов». Возможно! Но эта тысяча — основные деньги российской экономики.
«ЭЖ»: Поможет ли конструкция нескольких директоров избежать необходимости назначения временно исполняющего обязанности руководителя?
Р. Б.: Да, конечно. Например, есть два директора. Сделки до 5 млн руб. подписывает любой из них, а свыше 5 млн руб. подписывают оба. Один из директоров ушел в отпуск или заболел — в таком случае сделки до 5 млн руб. подписывает другой. Если же запланирована большая сделка, нужно дождаться, пока второй директор придет из отпуска, или организовать встречу для подписания. Для этого и нужен второй директор: чтобы контроль над активами компании находился в рамках этих двух ключей.
Во многих компаниях есть коммерческий и финансовый директор, им выдается доверенность, и они подписывают договоры в рамках своих полномочий. По большому счету, они являются представителями по доверенности, а с новыми возможностями они же будут представителями по уставу.
«ЭЖ»: Достаточно ли сейчас нормативной базы для полноценной работы компании с несколькими директорами?
Р. Б.: Требуются изменения в законы об обществах с ограниченной ответственностью, об акционерных обществах и о регистрации юридических лиц. Важно, чтобы третьи лица получали выписку, в которой видно, что есть несколько директоров. Если при подаче документов на регистрацию на второго и третьего директора юридическое лицо предоставляет описания того, как делятся их полномочия, то лучше, чтобы третьи лица не сами изучали документы юридического лица, а видели это из реестра. Им необходимо видеть, какими полномочиями обладает каждый из представителей.
Есть и другие проблемы — самое интересное, это, конечно, публичное право. Например, кассир продал несовершеннолетнему подростку спиртное. По КоАП РФ оштрафуют и общество, и директора. Возникает вопрос: если директоров двое — штрафовать нужно обоих? А если второй директор в это время был в отпуске? По этой теме имеется масса интересных и очень тонких вопросов. Но у меня есть четкая убежденность, что все нельзя написать в законе. Подходы и решения будут постепенно вырабатываться судебной практикой.
«ЭЖ»: А суды с этим справятся?
Р. Б.: Все новое действительно вызывает проблему применения на практике. В связи с тем, что подготовка юристов в нашей стране — это не обучение праву, а обучение действующим законам, те люди, которые сегодня отправляют правосудие, судьи просто не знают, что такое два директора. Потому что их этому не учили: когда они были студентами, в России у юридического лица мог быть только один директор.
В других юрисдикциях эти проблемы решаются так: ученые занимаются научным анализом проблем, пишут статьи, монографии, выступают на мероприятиях и конференциях, за счет этого нарабатывается багаж юридических решений. Суды, воспринимая достижения науки гражданского права, решают споры в соответствии с теми подходами, которые наука предлагает. К сожалению, у нас есть разрыв между наукой и судейским корпусом. В науке многие любят заниматься схоластикой, обсуждая не имеющие практического значения вопросы типа того, чем объект правоотношения отличается от предмета правоотношения. А книгу о назначении двух директоров кто-то у нас опубликовал? Нет таких.
«ЭЖ»: На ваш взгляд, сейчас стоит внедрять такой механизм управления в компании? Или лучше подождать, пока появится или даже устоится практика?
Р.Б.: Думаю, что стоит. Не нужно ждать, лучше самим делать эту практику. Главное, не жалеть времени на общение с юристами, чтобы все сделать аккуратно и грамотно. Кстати, даже в компаниях одного лица, где корпоративного конфликта, скорее всего, не будет, идея двух директоров тоже может быть полезна. Я уже упоминал, что директор ответственен перед компанией за причиненные убытки. Если в компании есть два директора и так уж получилось, что оба они оказались вороватые, то и ответят перед компанией они вдвоем. С точки зрения повышения числа лиц, потенциально ответственных перед юридическим лицом за убытки, причиненные нечестным ведением его бизнеса, это отличная возможность. Все то, что увеличивает имущественную массу, за счет которой потенциальный взыскатель будет удовлетворять свои требования, во благо.
Так что плюсов в этих изменениях больше, чем минусов. Я озвучу заезженный, но тем не менее важный аргумент: если весь мир так живет, почему у нас этого нет? Россия является частью западного правового мира и западной правовой традиции. Весь цивилизованный мир так действует и не пропал, не погиб, наоборот, все ценят удобство такой конструкции. Уверен, что и в наших условиях она будет полезна.