Уступка права требования юридическим лицом другой организации признается дарением, если рыночная стоимость имущественного права намного ниже номинальной. К такому выводу пришел ВС РФ в Определении от 01.12.2015 № 305-ЭС15-5505 по делу № А41-42963/2013.
Суть дела
Организация была объявлена несостоятельной. Один из кредиторов должника — открытое акционерное общество (далее — компания) заключило договор цессии с обществом с ограниченной ответственностью (далее — общество), согласно которому компания (цедент) передала обществу (цессионарию) права требования к организации (далее — третье лицо) в размере 270 164 502 руб. 21 коп. Уступленный долг возник на основании трех договоров подряда и был подтвержден вступившими в силу судебными решениями. Общество обязалось уплатить компании за переданное право требования 265 000 000 руб. В случае просрочки цессионарием исполнения указанного обязательства цедент по условиям соглашения имел право в одностороннем внесудебном порядке отказаться от исполнения договора с возвратом всего полученного по нему. Стороны также пришли к соглашению, что проценты за пользование чужими денежными средствами в соответствии со ст. 395 ГК РФ начислению и уплате не подлежат.
Денежные средства от должника в рамках производства по делу о банкротстве общество не получило и, в свою очередь, не оплатило переданное право. Компания подала иск о взыскании с цессионария вознаграждения, предусмотренного договором цессии.
Судебное разбирательство
Суд первой инстанции отказал в удовлетворении иска цеденту (далее — истцу) в связи с тем, что договор цессии является притворной сделкой.
Общество (далее — ответчик) представило заключение специалиста, согласно которому величина рыночной стоимости уступленных прав на момент заключения соглашения о цессии в рамках доходного подхода составила 4 651 000 руб.
Истец не смог доказать, что в результате заключения спорного договора ответчик получил какие-либо выгоды в рамках иных отношений между сторонами. Компания и общество, по мнению суда, действуя разумно при заключении соглашения, не имели оснований допускать возможности восстановления платежеспособности третьего лица либо наличия у него реальной возможности рассчитаться по долгам. Следовательно, стороны не могли не осознавать, что реальная стоимость уступаемых имущественных прав многократно ниже указанной в договоре. Исходя из этого, суд заключил, что приобретение ответчиком требований к несостоятельному должнику (банкроту) по номинальной стоимости имело признаки дарения.
Подтвердили данную точку зрения и открывшиеся в ходе судебного разбирательства факты. Между компанией (исполнителем) и обществом (заказчиком) был заключен договор об осуществлении исполнителем технологического присоединения энергопринимающих устройств заказчика к электрическим сетям для электроснабжения многофункционального торгового делового и развлекательного центра. Стороны вели переговоры о прекращении обязательств отступным. Общество должно было предоставить имущество (объекты электросетевого хозяйства) в качестве отступного за прекращение всех обязательств перед компанией. Соглашение об этом не было подписано сторонами, поскольку ответчик уклонялся от предоставления информации для проведения оценки имущества. Суд посчитал, что спорный договор уступки прав (требований) заключался с целью прикрыть сделку по передаче компании принадлежащих обществу объектов электросетевого хозяйства. Таким образом, договор цессии был признан притворной сделкой (ст. 170 ГК РФ), прикрывавшей запрещенный законом договор дарения между двумя организациями.
В апелляционной инстанции решение суда было оставлено в силе.
Цессию суд округа признал возмездной, так как соглашение сторон содержало условие о цене передаваемых прав. Несоответствие размера встречного предоставления объему передаваемых прав само по себе не могло являться основанием для признания ничтожным соглашения о цессии, заключенного между коммерческими организациями. При оценке договора об уступке права (требования) он предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное. Квалификация договора об уступке права (требования) как договора дарения возможна лишь при установлении намерения безвозмездно передать право (п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 № 120 «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации»). В связи с тем что договор дарения подразумевает безвозмездный характер предоставления имущества или прав, вывод о ничтожности спорного соглашения ошибочен. Кроме того, суд указал, что в силу свободы договора определение условий договора осуществляется по усмотрению сторон (п. 3 ст. 423 ГК РФ).
По мнению первой кассации, нижестоящие суды также не учли, что договор цессии сам по себе, в силу своей правовой природы, не может являться притворной сделкой, прикрывающей дарение между компаниями. Вывод о наличии связи двух договоров был сделан без исследования всех документальных доказательств в их совокупности и без установления истинных причин и целей участников спора.
Суд округа отметил также и тот факт, что в рамках рассмотрения дела в первой инстанции не обозревался оригинал заключения независимого оценщика. Между тем указанный документ, положенный в основу выводов судов первой и второй инстанций, был не авторизован (в нем отсутствовали сведения о предоставлении прав на составление заключения) и не заверен в установленном порядке. Кроме того, заключение оценщика не содержало печатей составившего его специалиста. Представленный документ был принят в качестве надлежащего доказательства без оценки его содержания и оснований составления.
Перечисленные нарушения привели к тому, что судебные акты нижестоящих инстанций были приняты с нарушением закона. Суд округа отправил дело на новое рассмотрение.
Позиция Верховного Суда РФ
Верховный суд РФ оставил в силе решение суда первой инстанции и определение арбитражного апелляционного суда, отменив постановление, принятое в кассации.
Судьи согласились с тем, что договор цессии был притворной сделкой, имеющей признаки дарения, запрещенного между юридическими лицами. Стороны при заключении соглашения не имели оснований допускать восстановления платежеспособности третьего лица либо наличия у него реальной возможности рассчитаться по долгам. Таким образом, судами сделан правильный вывод о том, что приобретение ответчиком, осуществляющим гражданские права разумно и осмотрительно, требования к несостоятельному должнику (банкроту) по номинальной стоимости, по сути, является дарением.
Подверглись критике и действия суда округа по непосредственному исследованию имеющихся в деле доказательств. Пределы рассмотрения дела в арбитражном суде кассационной инстанции установлены АПК РФ. Так, суд округа проверяет законность решений, постановлений, принятых в первой и апелляционной инстанциях, устанавливает правильность применения норм материального и процессуального права при рассмотрении дела и принятии обжалуемого судебного акта. Кроме того, суд кассационной инстанции проверяет, соответствуют ли выводы судов нижестоящих инстанций о применении нормы права установленным ими по делу обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам. В то же время суд округа не вправе устанавливать обстоятельства, которые уже были установлены в рамках первой или апелляционной инстанции, а также предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства. Следовательно, решение вопроса о достоверности заключения оценщика не входило в компетенцию суда округа. Он был вправе оценивать лишь соответствие судебных актов нормам законодательства.
Иное позволяло бы суду кассационной инстанции подменять суды первой и второй инстанций, которые самостоятельно исследуют и оценивают доказательства, устанавливают фактические обстоятельства дела.