Сразу на 17 позиций вверх поднялась Россия в индексе восприятия коррупции, который подготовила международная организация Transparency International. Экономический кризис привел к сжиманию коррупционной «кормовой базы» чиновников. Кроме того, в законодательство был введен целый ряд весьма обременительных для госслужащих норм, предусматривающих декларирование имущества и доходов, а также наличия зарубежной собственности.
Индекс восприятия коррупции (Corruption Perception Index) ежегодно готовится международным движением по противодействию коррупции Transparency International (TI). Он представляет собой композитный индекс, измеряющий уровень восприятия коррупции в государственном секторе различных стран. В его основе лежат данные опросов, проведенных среди экспертов и в деловых кругах о состоянии государственного управления и бизнес-климата.
В этом году в индексе восприятия коррупции (ИВК) представлены 168 стран. Они ранжируются по шкале от 0 до 100 баллов, где ноль получают государства с самым высоким уровнем восприятия коррупции, а 100 — с самым низким.
На верхних ступеньках ИВК‑2015 расположились Дания (91 балл), Финляндия (90 баллов) и Швеция (89 баллов). Замыкают международный рейтинг борьбы с коррупцией Афганистан (11 баллов), Северная Корея и Сомали (по восемь баллов).
Россия заняла 119-е место (29 баллов), оказавшись в одном ряду с Азербайджаном, Гайаной и Сьерра-Леоне. В прошлом году наша страна получила 27 баллов и заняла 136-е место.
«Предсказуемое изменение места России в ИВК вызвано объективной реальностью сжимания коррупционной „кормовой базы“ в силу текущей экономической ситуации, а также введением в правовое поле целого ряда весьма обременительных для публичных должностных лиц ограничений в части декларирования имущества и доходов, а также владения зарубежной собственностью», — подчеркивает вице-президент Transparency International Елена Панфилова.
«Ситуация с коррупцией у нас действительно улучшается, — считает бизнес-омбудсмен Борис Титов. — По данным опросов прошлого года, в числе факторов, препятствующих развитию бизнеса, коррупция далеко не на первом месте. И многие ведомства показывают действительно эффективную работу, купируя угрозы, связанные с коррупцией. Однако нужно понимать, что коррупция стоит за большинством фактов административного и особенно уголовного давления на предпринимателей».
Наша страна, по оценке г-жи Панфиловой, несколько лет находилась в ИВК чуть ниже, чем должна была, в силу очевидной стагнации действенных мер по реализации антикоррупционной политики. Сейчас Россия приблизилась к группе государств, на которые она объективно больше похожа. При этом для каждой страны находиться в последней трети рейтинга — в любом случае национальный позор.
В низ рейтинга индекса восприятия коррупции Россию тянет отсутствие системной борьбы с коррупцией на высшем уровне. Коррупционные дела против высших должностных лиц возбуждаются очень редко. Отдельные громкие случаи, например, дело бывшего главы Коми Вячеслава Гайзера, лишь оттеняют общую весьма грустную картину.
Ответственность за нарушение правовых норм, предусматривающих декларирование доходов и имущества, а также конфликта интересов, зачастую носит символический характер, что позволяет нарушителям отделываться минимальным наказанием или увольнением за утрату доверия.
Крупные национальные проекты, в том числе репутационные и инфраструктурные, к примеру, объекты Олимпиады в Сочи или Керченский мост, по-прежнему реализуются недостаточно прозрачно. Зачастую исполнители назначаются на основе волюнтаризма, а не выбираются в ходе открытого публичного конкурса.
Для перехода из разряда «стран-дауншифтеров» в группу государств, где коррупция не является угрозой национальной безопасности и личной безопасности граждан, России, по мнению аналитиков TI, необходимо принять ряд конкретных мер. Начать можно с введения персональной ответственности руководителей исполнительных органов власти и регионов за невыполнение или формальное выполнение мероприятий Национального плана по противодействию коррупции.
Еще одним важным шагом может стать внедрение в правовую систему эффективных механизмов реальной ответственности за незаконное обогащение, то есть за наличие у должностного лица активов и собственности, происхождение которых оно не может разумным образом обосновать.
Наконец, нужно обеспечить действенную реализацию контроля движения средств публичных должностных лиц и членов их семей в расширенной формулировке согласно требованиям Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (FATF).