Чтобы понять суть тех или иных фактов, событий, их нужно поместить в более широкий контекст и посмотреть на их динамику. Речь идет об отрицательных процентных ставках банков по депозитным счетам1. Значимость этого события привлекает внимание хотя бы потому, что оно сопровождается снижением темпов роста экономики, которые говорят о происходящих изменениях. Развитие, как известно, происходит циклически, и каждый цикл сопровождается технологическими, экономическими и социальными изменениями, которые проявляются в определенном способе ведения бизнеса, поведении покупателей. И если последние 50 лет характеризовались ростом мировой экономики за счет потребления огромного количества ресурсов при негативном влиянии на окружающую среду, то в новой «волне», называемой четвертой технологической революцией, развитие экономики и общества не будет увязываться с ростом потребления ресурсов. В этой новой экономике создаются уже другие ценности, имеющие коллективную полезность, становится выгоднее делиться вещами и пользоваться ими совместно, а не владеть ими. Для таких новых ценностей традиционные измерители в виде ВВП вряд ли пригодны. В статье представлен нестандартный взгляд на вопрос, почему, собственно, «капитал должен производить капитал», так уж ли незыблем этот закон2 и может ли его поколебать так называемая технологическая революция? Каковы причины и последствия отрицательных процентных ставок для реальной экономики и общества?
В последнее время в связи с введением отрицательной ставки по депозитам, размещаемым банками в центробанках Евросоюза и Японии3, все больше внимания в экспертном сообществе уделяется обсуждению весьма непривычного феномена отрицательных процентных ставок, то есть ситуации, когда обладание капиталом приводит не к его увеличению, а, наоборот, к сокращению.
Принято считать, что такие действия центробанков вкупе с политикой количественного смягчения («залить рынок бесплатными деньгами») направлены на стимулирование роста экономики.
В связи с этим необходимо ответить на вопрос: а что же представляет собой рост экономики? Каково его качество, на чем он базируется? Ведь верно и обратное утверждение — нулевые и даже отрицательные процентные ставки являются следствием близкого к нулевому росту экономик ряда государств, причем, что интересно, все они высокоразвиты в технологическом отношении. Например, Япония является мировым лидером по использованию промышленной робототехники. Нет ли тут взаимосвязи?
Вполне возможно, что есть. Так, весьма характерная и с привычной точки зрения парадоксальная ситуация складывается в США. С одной стороны, в США фиксируется рекордный уровень занятости, что в сочетании с близкими к нулевым ставкам ФРС по федеральным фондам должно теоретически создавать умеренную инфляцию и формировать устойчивый рост ВВП. Но этого как раз и не наблюдается: рост ВВП — слабый и неустойчивый, в 2015 г. он колебался в широких пределах. Например, если во II квартале был зафиксирован рост на 3,9%, то в третьем — лишь на 1,5%, а в I квартале было отмечено падение на 0,2%. Среднегодовая инфляция стабильно держится значительно ниже целевого для ФРС уровня в 2%, а в некоторых штатах вообще наблюдается устойчивая дефляция, что вкупе с отрицательной динамикой фондового рынка блокирует начало цикла повышения ставок ФРС по федеральным фондам и даже заставляет думать о введении отрицательных.
Экономический рост, измеряемый ВВП, — это рост издержек субъектов экономики, а их снижение, то есть рост эффективности, — это спад
Для объяснения феномена отрицательных процентных ставок имеет смысл вывести на сцену технологический фактор, который обычно либо вообще не рассматривается экономистами и финансовыми аналитиками, либо рассматривается как второстепенный, в том числе и по причине того, что «гуманитарии», как известно, с техникой на «вы».
Почему технологический? Потому что низкая инфляция или даже дефляция может быть вызвана в том числе и снижением издержек производителей, то есть ростом их эффективности, что позволяет им снижать цены, если это диктует конкурентная среда. А любая технология, как известно, направлена именно на решение задачи повышения эффективности, то есть отвечает на вопрос: как, затратив меньше ресурсов, получить больше результата? Причем это «больше» не только в количестве, но и в качестве.
И вот тут возникает противоречие между технологическим развитием и экономическим ростом, базирующемся, к сожалению, именно на росте неэффективности, на необоснованном росте издержек (о неэффективности традиционной экономики см. «ЭЖ», 2015, № 41).
Как это так — затратив меньше ресурсов? А как же создание новых рабочих мест (трудовых ресурсов), рост потребления сырья и энергоресурсов и вызванный этим рост стоимости недвижимости и финансовых активов, на чем, собственно, и держится рост мировой экономики уже на протяжении десятилетий?
А если, например, внедрение технологий энергосбережения и «умных коммунальных сетей» (smart grids) приводит к снижению объема потребления энергоресурсов, то это означает падение цен на нефть и газ? Как следствие, падение акционерной стоимости нефтегазовых компаний?
Кстати, по поводу рынка нефти и газа. «Сланцевая революция» в США — яркий пример того, как технологии, повышающие эффективность добычи, изменили облик глобального рынка энергоносителей. Ставшее возможным благодаря внедрению новых технологий снижение себестоимости добычи сланцевой нефти и газа увеличило предложение этих товаров и обрушило биржевые цены на них. Причем тактика Саудовской Аравии и других крупных добывающих стран на «выбивание» с рынка «сланцевиков» за счет удержания цен ниже себестоимости добычи сланцевой нефти может дать совсем не тот результат, на который надеются традиционные нефтедобытчики с существенно меньшей, чем у сланцевиков, себестоимостью. Ведь доступность практически бесплатного инвестиционного капитала делает не только жизненно необходимым, но и возможным дальнейшие инвестиции в повышение эффективности технологий добычи сланцевой нефти и газа и, как следствие, снижение себестоимости их добычи. Поэтому может так получиться, что «прижатые к стенке» сланцевики сумеют снизить себестоимость добычи еще примерно на 50%. В этом нет ничего невозможного: наиболее успешные из них всего за два года (2014—2015) смогли снизить себестоимость добычи почти в два раза — до уровня 25—30 долл. за баррель.
Четвертая индустриальная революция и экономика совместного использования
Важно отметить, что технологии — это не только технологии производства, но и технологии управления производством и порожденные ими новые модели использования ресурсов, когда потребителю предоставляется не сам ресурс, а результаты его использования. В Германии эту модель называют четвертой индустриальной революцией, а более общее определение — экономика совместного использования (shared economy). И тут все еще интереснее.
Например, возможность повышения утилизации автотранспорта за счет переориентации потребителей от владения автомобилями к использованию облачных сервисов такси приводит к снижению объема продаж автомобилей. Как следствие, к снижению продаж и акционерной стоимости всех, кто участвует в цепочке их производства: автоконцернов, производителей комплектующих, металлургов, химиков и т.д.
А рост проникновения онлайн-торговли — к снижению издержек в сетях оптовой и розничной торговли и, как следствие, к снижению цен на широкую номенклатуру товаров не только массового, но и корпоративного потребления. Так, например, оборот облачного сервиса корпоративных закупок Ariba — более триллиона долларов США в год.
Еще пример — сервис бронирования AirBNB, позволяющий повысить эффективность использования индивидуальной жилой недвижимости, существенно осложняет жизнь «традиционным» сетям отелей.
И наконец, рост уровня автоматизации производственных и бизнес-процессов, то есть информационно-коммуникационные технологии, сфера, где последние годы уж точно наблюдается настоящая технологическая революция. Важно отметить, что распространенная страшилка насчет автоматизации и искусственного интеллекта означает совсем не замену людей на роботов и рост безработицы. Она означает изменение структуры занятости в пользу создания рабочих мест, связанных с выполнением человеком творческих задач, а не рутинных функций, на которые сейчас ориентировано подавляющее большинство из создаваемых мировой экономикой рабочих мест.
Такое изменение структуры занятости вкупе с технологиями виртуализации ИКТ-инфраструктуры рабочих мест позволяет кардинально улучшить их географическую доступность и снизить нагрузку на транспортную инфраструктуру (см. «ЭЖ», № 41).
Что это означает для традиционной экономики, рост которой — это рост издержек? Сокращение потребления моторных топлив, выручки транспортных компаний, объемов строительства транспортной инфраструктуры, снижение объемов строительства жилья и офисов, падение цен на недвижимость, снижение объемов выдачи ипотечных кредитов, снижения объемов производных финансовых инструментов, связанных с недвижимостью. И примеры таких цепочек можно приводить до бесконечности.
А все это в целом ведет к падению и без того невысоких темпов роста или даже сокращению ВВП экономик тех стран, где такие процессы уже набрали или набирают силу. Но, что интересно, это отнюдь не ведет к снижению качества жизни и даже наоборот. В отличие, кстати, от ситуации, когда снижение ВВП сопровождается высокой инфляцией и высокими процентными ставками.
И поскольку природа доходности обусловлена именно положительной динамикой экономики, то отрицательная динамика ВВП в сочетании с низкой инфляцией или дефляцией означает отрицательную доходность на капитал. То есть если вместо роста имеет место спад и дефляция, доходность будет отрицательной.
Критерием успешности становится умение эффективно использовать ресурсы
В этой связи важно понимать, каков в количественном выражении потенциал повышения эффективности использования ресурсов, который может быть реализован за счет технологического развития? Если он небольшой, то отрицательное влияние технологического развития на динамику будет незначительным. А если большой?
Так вот, на самом деле, он не просто большой, он огромный. Если быть точным, почти десятикратный. Так, например, каждый новый автомобиль, пополнивший пул ресурсов, управляемый сервисом Uber и аналогичными сервисами, сокращает продажи автоконцернов примерно на 300 000 долл. за счет замещения владения автомобилем соответствующим сервисом. Этот эффект даже получил свое название — «Уберизация экономики», или, по-научному, та самая экономика совместного использования ресурсов, развитие которой основывается в первую очередь на таких ИКТ 4, как технологии «Интернета вещей».
Столь значительный потенциал повышения эффективности использования ресурсов означает высокую вероятность того, что мир стоит на пороге весьма длительной эпохи отрицательной доходности на капитал, что, вполне возможно, кардинально изменит облик не только непропорционально раздутой финансовой системы, но и глобальной экономики в целом. И чем выше уровень технологического развития страны, тем в большей степени будет проявляться этот эффект.
Таким образом, владение капиталом, как и любыми другими ресурсами, будет уже не активом, а обременением. Отрицательная доходность означает, что чем большим объемом финансовых ресурсов владеешь, тем больший (в абсолютном выражении) размер убытков получаешь. Аналогично и со всеми другими видами ресурсов.
С этой точки зрения весьма показателен проведенный в прошлом году в США по заказу консалтинговой компании PWC опрос потребителей, который выявил кардинальное изменение модели их поведения, как раз в сторону принятия экономики совместного использования. Так, 43% опрошенных заявили, что пересмотрели свое отношение к владению чем-либо и рассматривают владение как обременение, а не как актив. А 81% опрошенных уверены, что совместное использование чего-либо значительно дешевле, чем эксклюзивное владение. То есть владение как можно большим количеством как можно более дорогих «квартир, машин и дач» — уже не самоцель для граждан США, страны, еще недавно выступавшей главным идеологом «общества потребления». Это уже не способ показать через владение как можно большим количеством ресурсов свою успешность в обществе. 7% населения США уже выступают провайдерами ресурсов для экономики совместного использования. Их распределение по возрасту и доходу на домохозяйство приведено на рисунке. Критерием успешности в обществе становится умение как можно эффективнее использовать ресурсы, а не владеть как можно большим их количеством.
В заключение отмечу, что общественное мнение — наверное, самый мощный фактор, способствовавший в свое время созданию экономики потребления. Поэтому вполне вероятно, что изменение общественного мнения на 180 градусов ее и похоронит, как выразился в свое время неправильно понятый американцами Н.С. Хрущев.
К сведению
Благодаря интернету и средствам мобильной связи началась глобальная революция. Она позволяет человечеству выйти за рамки ограничений прошлого. Люди начинают взаимодействовать и делиться, что было им присуще всегда. Стал доступен на совершенно новом уровне огромный, до сих пор не тронутый потенциал совместного потребления.
Благодаря онлайн-платформам, объединяющим людей и способствующим созданию доверия между ними, пользователи все чаще делятся между собой товарами, знаниями, деньгами, навыками, социальными связями, контентом и многим другим. Люди получили возможность вносить непосредственный вклад в развитие общества и всей экономики, но уже на глобальном уровне. Таким образом, переосмысливаются взаимоотношения между экономикой и ее индивидуальными участниками.
Общее потребление товаров
Возможность получить доступ к вещам, которыми временно не пользуются их владельцы, привела к следующей поведенческой перемене: люди больше не хотят владеть, но хотят потреблять. Особенно, если речь идет о дорогих товарах или тех, что требуют сложного технического обслуживания. Дома и автомобили — отличный пример, достаточно взглянуть на платформы для каршеринга, райдшеринга, обмена домами или кратковременной аренды жилья.
Совместное потребление знаний
«Википедия» и массовые открытые онлайн-курсы сделали знания доступными по всему миру, обеспечив возможность слушать лучших преподавателей нашего времени онлайн в любом месте и в любое время. Что касается контента, то он создается и модерируется всеми желающими, а доступ к образованию становится всеобщим.
А благодаря краудфандингу предприниматели, творческие личности, студенты и вообще любой человек, у которого есть своя «идея», могут получить финансирование за счет инвестиций, кредитов или пожертвований, сделанных частными лицами, которым эта идея или проект понравились. За это спонсоры получают возможность быть частью проекта и даже могут помогать его развитию. Например, не только оказывать финансовую поддержку, но делиться своим опытом и тем самым придавать значимость этой инвестиции. Отметим, что российская компания «Аэрофлот» использовала модель краудфандинга для поиска инновационных идей для одного из своих проектов.
Эра совместного потребления стала логичным продолжением эволюции, которая началась с разрушительных инноваций начала 2000-х. Эти инновации позволили людям расширить социальные связи и получить доступ к многочисленным решениям, которые лучше всего удовлетворяли бы их потребности. Но все-таки феноменальный рост и поддержку этим инновациям дали именно сервисы и решения, позволяющие делиться товарами и услугами.
Фредерик Маззелла для TechCrunch (www.vc.ru)
1 Обсуждение вопроса о возможном переходе банков к отрицательным процентным ставкам по депозитным счетам начали обсуждать в Европейском Союзе весной 2013 г.
2 Основной закон капитализма.
3 1 марта Япония впервые продала 10-летние гособлигации с отрицательной доходностью. Это значит, что их держатель платит государству деньги за право владеть бумагой. Отрицательная доходность японских облигаций последовала за введением в конце января отрицательной процентной ставки. Источник www.rbc.ru.
4 Информационно-коммуникационные технологии.