В 2014 г. заработала ст. 339.1 ГК РФ, которая ввела возможность регистрации и учета залога движимого имущества (Федеральный закон от 21.12.2013 № 367-ФЗ), а в Основах законодательства Российской Федерации о нотариате (утв. ВС РФ 11.02.93 № 4462-1) появилась глава XX.1, посвященная порядку регистрации уведомлений о залоге движимого имущества в соответствующем реестре (Федеральный закон от 21.12.2013 № 379-ФЗ). То, как на сегодняшний день работает Реестр уведомлений о залоге движимого имущества и как можно было бы усовершенствовать систему, обсудили участники научно-практической конференции «Залог: практика по новым правилам. Проблемы и успехи», организованной Школой права «Статут».
Учетная регистрация залога была задумана законодателем, чтобы свести к минимуму число добросовестных приобретателей заложенного имущества, не знающих о том, что оно в залоге. Для недвижимости уже давно существовал ЕГРП, который стал незаменимым инструментом, например, для ипотеки и содержит полную историю объекта, в том числе информацию о залогах, арестах и пр. Подобная база была нужна и для движимого имущества и была реализована Федеральной нотариальной палатой.
Мнения экспертов об эффективности Реестра уведомлений о залоге движимого имущества (далее — Реестр) расходятся. С одной стороны, система поиска по Реестру несовершенна и требует некоторой доработки. С другой — число споров в отношении заложенного движимого имущества действительно свелось к минимуму, а значит, положительный эффект все же есть.
Как это работает
Реестр находится в свободном доступе на сайте www.reestr-zalogov.ru и имеет несколько параметров поиска: по регистрационному номеру уведомления, по информации о предмете залога и по информации о залогодателе. То есть фактически существует два основных функционала — по субъекту и объекту залога.
По объекту можно искать транспортные средства (некоторые эксперты считают, что это главное, для чего создавалась система), прочее движимое имущество и облигации с залоговым обеспечением. Недавно появился контекстный поиск — по ключевым словам, которого не было ранее. Кроме того, для транспортных средств предусмотрен поиск по VIN-номеру. Поиск по субъекту тоже достаточно прост: для юрлиц осуществляется по наименованию организации, ИНН и ОГРН.
При всей своей простоте в использовании такой функционал поиска, по мнению Сергея Сарбаша, д.ю.н., профессора РШЧП, начальника отдела общих проблем частного права Исследовательского центра частного права при Президенте РФ, судьи ВАС РФ в отставке, может давать сбои: «Ради эксперимента я ввел первый пришедший мне на ум идентификационный номер — 473. Мне попалась корова с инвентарным номером 473 по кличке Виагра, 2010 г. рождения, черно-пестрой породы». Вроде бы все хорошо, должно работать. Но, по мнению, эксперта, здесь возникает ряд проблем, связанных со сбоем не технического, а системного характера.
Сбой первый
Первая возможная проблема — утрата публичности, хотя именно для реализации этого принципа и была введена учетная регистрация залога. Публичность защищает интересы залогодержателя от риска появления добросовестного приобретателя заложенного имущества, а интересы участников оборота — от риска приобретения обремененного залогом имущества и необходимости потом доказывать свою добросовестность.
Проблему хорошо иллюстрирует пример с залогодателем, залогодержателем и тотальным залогом (залогом всего имущества залогодателя). Будущий приобретатель вещи может обратиться к поиску по субъекту в Реестре, где он обязательно найдет запись, о том, что существует тотальный залог в отношении продавца, у которого он планирует приобрести вещь. Но когда впоследствии он продаст эту вещь другому лицу, который тоже проведет поиск в Реестре по субъекту, система выдаст лишь информацию о залогодержателе — первоначальном продавце. Текущий продавец, который приобрел заложенную вещь, там, конечно, фигурировать не будет. Не обнаружив вещи в Реестре, второй приобретатель становится добросовестным, а значит, иск об обращении взыскания на заложенное имущество будет отклонен, и залогодержатель останется ни с чем.
Сбой второй
Вторая проблема — утрата идентификатора. Когда предмет залога имеет VIN-номер, его сложно подделать. Но когда идентификатор предмета залога легко меняемый, риск очень велик. «Предположим, что у нас есть залогодержатель и залогодатель, корова Виагра с идентификатором 473 (бирка тавро), — визуализирует эту проблему С. Сарбаш. — Приобретатель покупает корову Виагру черно-пеструю у залогодателя под другим номером (не имеет значения, кто из них совершил подмену). Залогодержатель подает иск об обращении взыскания на заложенное имущество. Приобретатель утверждает, что эта не та корова и что он добросовестный приобретатель, искал в Реестре, там была корова под номером 473, но купил он корову под номером 665, а она не заложена. То есть система работает, только если идентификатор заложенного имущества надежен. В противном случае иск будет отклонен, а залогодержатель останется ни с чем».
Здесь возникает вопрос о стандарте осмотрительности: насколько глубоко необходимо изучать Реестр, чтобы не приобрести заложенное имущество? «Помимо крупного рогатого скота, в нем есть совершенно разные предметы залога: куртки меховые, шубы, которые невозможно идентифицировать. Чисто теоретически любой может приобрести вещь в залоге и лишиться ее. Этот вопрос нужно как-то решать», — делится своей обеспокоенностью С. Сарбаш.
Андрей Егоров, к.ю.н., первый заместитель председателя совета Исследовательского центра частного права при Президенте РФ, согласен со спикером и считает, что нормальная учетная регистрация возможна только по предмету залога. Но возможная утрата идентификатора ставит под сомнение эффективность системы: «Как можно идентифицировать корову или шубу? В нашей стране нет единой системы регистрации крупного рогатого скота с четкими требованиями маркировки, на верхней одежде нет уникального номера или чипа. Я даже не уверен, что, например, у советских тракторов или у другой самоходной техники есть VIN. Банкирам всерьез уповать на учетную регистрацию залога можно только в связи с автотранспортными средствами. Для этого созданы все условия. Если вы будете слишком сильно верить, что эта система может дать результат для другого движимого имущества, то вас ждет разочарование».
Роман Бевзенко, к.ю.н., профессор РШЧП, партнер, руководитель практики спецпроектов юридической компании «Пепеляев Групп», согласился с тем, что поиск по объекту не всегда удачен, но убежден, что второй инструмент — поиск по залогодателю — несколько это компенсирует: «Если вы хотите что-то приобрести у человека, который есть в Реестре, видите, что вещь, которую планируете приобрести, находится в залоге, то вы либо принимаете на себя возможные риски, либо не будете совершать сделку. При этом может даже возникнуть неожиданная положительная экстерналия в виде падения цен, ведь чем выше риски, тем ниже цена». Эксперт призвал не увлекаться критикой существующей системы учета залогов, поскольку, с его точки зрения, Реестр — лишь один из первых этапов, который уже сейчас дает довольно много возможностей. «Мне кажется, что система защитит намного большее количество людей, чем принесет кому-то вред», — считает Р. Бевзенко.
Не видят для себя проблем с Реестром и банкиры. Олег Иванов, к.ю.н., вице-президент Ассоциации региональных банков России, считает, что учет залогов должен позволить профессиональному кредитору составить представление о конкретном субъекте относительно обремененности его имущества при предоставлении кредита. «Этот реестр с такой задачей справляется, — считает эксперт. — Мы осуществляем поиск по субъекту и убеждаемся, что у него никакого имущества в залоге нет. В таком случае кредитор работает с развязанными руками. Если же какое-то имущество указано в Реестре, то кредитор выясняет, к какой категории это имущество относится. Открытым остается лишь вопрос стандартизации описания заложенного имущества. Несколько лет назад предлагалась лишь некая аналогия таможенного подхода, крайне сложная в использовании, которую тогда не приняли. Но никакой альтернативы пока нет».
О. Иванов также отметил, что судебная практика по автокредитам (в том числе и свежая) на 90% складывается из споров между залогодержателями и недобросовестными приобретателями. Интересно, что банкиры, специализирующиеся на автокредитовании, утверждают, что новая система их не обременила: как прежде, так и теперь, они в 80—90% случаев разрешают споры об изъятии залога у недобросовестных приобретателей в свою пользу. «Приведенные С. Сарбашом примеры скорее применимы к бытовым случаям, — убежден О. Иванов. — Юрлицо постарается применить правило залога товара в обороте и в подобную ситуацию не попадет». Но А. Егоров не согласился с этим: «Не всегда это возможно. Банкам интересно получить такой залог, который можно будет изъять. Поэтому кредитору выгоднее произвести опись, к примеру, заложенных украшений, а не использовать залог товаров в обороте». По мнению А. Егорова, проблема учетной регистрации залогов — это соотнесение интересов залогодержателей, которыми являются банкиры, и интересов добросовестных приобретателей. Основная проблема в том, как этот баланс будет выправлять судебная практика.
Залог в силу ареста: что имел в виду Пленум ВС РФ
Судебная практика по Реестру пока не богата, споров практически нет. Но один интересный вопрос, касающийся залога в силу ареста, появился в п. 94 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Пленум ВС РФ определил следующую очередность удовлетворения требований при судебном аресте: она определяется по дате наложения ареста судом или приставом, а в части имущества, которое подлежит госрегистрации, — по дате регистрации этого ареста в соответствующем реестре. Экспертов в этом пункте смущает то, что здесь ничего не сказано о Реестре уведомлений о залоге движимого имущества Федеральной нотариальной палаты. «В пункте 10 ст. 342.1 ГК РФ установлено правило об очередности залога имущества, — рассуждает С. Сарбаш. — В нем реализован классический принцип — по дате внесения записи в реестр. В то же время, в отношении движимого имущества Пленум ВС РФ сказал, что очередность при судебном аресте определяется по дате наложения ареста судом или приставом. Но залог возникает не в связи с записью в Реестре уведомлений о залоге движимого имущества, а в связи с соглашением сторон о залоге».
Эксперт предполагает, что Пленум ВС РФ хотел дать разъяснения о том, как соотносится залог имущества не регистрируемого и регистрируемого в госреестре, когда речь идет о судебном залоге. Его разъяснения не отвергают требования п. 10 ст. 342.1 ГК РФ. «Такое толкование примиряет разъяснения Пленума ВС РФ и требования ГК РФ», — считает С. Сарбаш.
На этот казус обратила внимание и Александра Маковская, к.ю.н., судья ВАС РФ в отставке, начальник отдела законодательства о юридических лицах Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ. «В пункте 94 действительно ничего не сказано о том, с какого момента надо рассматривать как возникшее право залога, если речь идет об аресте имущества иного, чем недвижимое имущество или доля в уставном капитале», — согласилась она с мнением С. Сарбаша. Тем не менее спикер выступила в защиту ВС РФ. По ее мнению, проблема заключается в том, что введение системы регистрации арестов и вытекающих из этого залогов движимого имущества невозможно, пока не появятся соответствующие поправки в Основах законодательства о нотариате. «У участников гражданского оборота должно быть право обратиться к нотариусу за регистрацией и учетом соответствующих определений судов об аресте движимого имущества, — считает эксперт. — В настоящий момент нотариусы осуществляют учет залогов, а не ведут учет арестов, поскольку сам по себе арест не означает возникновение залога. Согласно п. 5 ст. 334 ГК РФ залог возникнет только тогда, когда в силу вступит решение суда об удовлетворении требований о взыскании с должника соответствующего имущества. Поэтому здесь некое молчание обусловлено, на мой взгляд, необходимостью внесения поправок в систему учета. Требуется, чтобы нотариусы могли учитывать аресты как потенциальные основания возникновения соответствующего права залога».
Но на практике уже сейчас известны случаи, когда нотариусы шли навстречу юристам и вносили в Реестр запись о залоге в силу ареста. О таком положительном опыте своих коллег рассказал Р. Бевзенко. Недавно, добившись ареста всего имущества одного предпринимателя, они внесли его в Реестр в нотариальной конторе в добровольном порядке. «Нотариусы в этом смысле большие молодцы, их нужно похвалить, — убежден эксперт. — Они основываются на п. 5 ст. 334 ГК РФ, где сказано, что к аресту применяются права залогодержателя, залогодатель имеет право опубличить свой обеспечительный арест. Насколько мне известно, была очень бурная переписка между Минюстом России и ФНП РФ по этому поводу, в результате которой было принято решение, что такие записи вносить в Реестр можно».
При этом Р. Бевзенко не мог не согласиться, что у нотариуса нет обязанности, закрепленной Основами законодательства о нотариате, вносить запись об аресте, и такой положительный опыт — это скорее приятное исключение из общего правила. Это подтвердили и примеры из зала. С. Сарбаш напомнил коллегам о том, что существует такое нотариальное действие, как обеспечение доказательств, и порекомендовал не забывать об этом инструменте, когда не удается прибегнуть к другим. На практике это хорошо работает и позволяет впоследствии отстоять свои позиции в суде.
А. Маковская обратила также внимание коллег на некоторые разночтения в терминологии ГК РФ в статье о регистрации и учете залогов (ст. 339.1 ГК РФ) и в Основах законодательства о нотариате. По правилам ГК РФ учет залогов осуществляется в отношении иного, чем недвижимое, имущества. То есть по сути ГК РФ в одну группу включает недвижимость и долю в уставном капитале, а все остальное — это не только движимое имущество, а совокупность иного имущества, чем недвижимое. А в Основах законодательства о нотариате говорится только об учете движимого имущества в залоге. «У нас выпадает достаточно большой объем залогов, — считает эксперт, — хотя ГК РФ исходил из того, что их тоже нужно учитывать. Основы законодательства о нотариате к этому в принципе пока не приспособлены, в том числе и с точки зрения всей системы идентификации: если сложно идентифицировать корову, то идентифицировать обязательственное право еще сложнее».
Нужно ли вообще учитывать тотальные залоги
Пример С. Сарбаша о тотальном залоге подтолкнул экспертов к размышлению о том, нужно ли вообще их учитывать. На настоящий момент невозможно определить, к какой из принятых в мировой практике систем относится тотальный залог, закрепленный в правилах ГК РФ. Права залогодержателя в полном объеме возникают в момент заключения с предпринимателем договора залога всего или части всего. В этот момент приобретателю действительно необходимо знать о существовании тотального залога. «Если я как предприниматель заложила все и что-то из этого всего продаю, я уверена, что покупатель, зная о тотальном залоге, приобретает имущество, обремененное залогом, — считает А. Маковская. — Мне кажется, что в этом порядке есть серьезный пробел, который следует восполнять либо по аналогии закона, либо по аналогии права. С моей точки зрения, у нас есть аналогия закона, которую мы могли бы использовать, — это залог товаров в обороте, который предполагает, что залог есть, но если залогодатель произведет отчуждение соответствующего имущества, то покупатель товара приобретает ничем не обремененное имущество. С этой точки зрения запись о тотальном залоге не нужна ранее, чем залогодержатель заявит, что он кристаллизует предмет залога для целей обращения взыскания. Считаю, что эти аспекты не стоит сбрасывать со счетов».
По мнению О. Иванова, правильнее ставить вопрос о том, что в среднесрочной перспективе потребность в регистрации уведомлений залога в силу ареста должна отпасть. Это станет возможным, если будет реализована единая информационная система юрисдикционных органов. У нас их два — суд и нотариат. Все предпосылки для того, чтобы реализовать между ними автоматический обмен информацией, уже есть. «К сожалению, судебная система очень тяжело движется к этому, хотя с точки зрения финансирования это гораздо дешевле, чем электронное правительство, — утверждает банкир. — Но такая задача должна быть поставлена».
Комментарий
Александр Сагин, начальник юридического отдела Федеральной нотариальной палаты РФ
К сожалению, проблемы, связанные с утратой публичности из-за уязвимости системы идентификаторов заложенного имущества и со сменой субъекта, действительно существуют. И возникают они во всех странах, в том числе европейских, где нотариатом ведутся подобные реестры. Когда залоговым имуществом являются, к примеру, автомобили или промышленные станки, имеющие идентификационные номера, сложностей с идентификацией не возникает. А когда предметом залога становятся, например, стада крупного рогатого скота или находящиеся на складах мешки с зерном, получение информации об их залоге затрудняется именно невозможностью идентификации. За рубежом неоднократно предпринимались попытки создания системы универсальной идентификации, однако же они не увенчались успехом. Эта проблема была обозначена еще при подготовке закона. Помимо прочего она связана с нормативным регулированием вопросов пользования Реестром уведомлений о залогах движимого имущества, поскольку законом презюмируется добровольность внесения сведений о залоге. Законодательство исходит прежде всего из добросовестности участников гражданского оборота. К сожалению, в наше время не всегда можно на это рассчитывать. По мнению Федеральной нотариальной палаты, одно из важных условий, которое должно учитываться при защите прав залогодержателей, — минимальные их затраты на соответствующие юридически значимые действия. Вероятные возможные решения этой проблемы потребуют не только внесения изменений в действующее законодательство, но и приведут к заметному увеличению расходов залогодержателей.
В связи с этим вопрос о стандарте осмотрительности участников оборота следует задавать судебным органам. Все записи в Реестре изучить приобретателю невозможно, так как поиск через сайт можно вести только по идентификаторам имущества (например, наименованию или номеру), залогодателю или номеру уведомления.
Если поиск по залогодателю-продавцу и возможным идентификаторам ничего не дал, то, скорее всего, суд признает, что приобретатель имущества действовал с разумной осмотрительностью и является добросовестным.