Старший научный сотрудник Института прикладных экономических исследований РАНХиГС Татьяна Журавлева в опубликованной издательским домом НИУ ВШЭ работе «Социальные льготы, гарантия занятости и коррупция: что «штрафует» бюджетников» разобралась, отчего многие граждане предпочитают работать за небольшую зарплату в госсекторе, а не стремятся в частные компании. И до сих пор было широко известно, что привлекает на госслужбе (соцпакет, гарантии занятости и коррупционное поле для извлечения доходов). Ученая перевела эти расхожие мнения в форму строгой научной аналитики.
Т. Журавлева подробно проанализировала различия в государственном и частных секторах. Она отмечает, что работники государственного и бюджетного секторов получают меньше своих коллег, занятых в частных компаниях. В зависимости от методики расчета, эта разница составляет от 10-12% до 15-25%. Анализ показывает что так происходит потому, что работники госсектора прилагают меньшие усилия при исполнении своих функций, чем коллеги в частных компаниях. Бюджетный сектор отличается более короткой продолжительностью рабочей недели. У бюджетников, работающих в сфере образования, науки, культуры, здравоохранения трудовая неделя составляет 36-40 часов. «Как показывают описательные статистики, занятые в бюджетном секторе работают в среднем на шесть часов в неделю меньше своих коллег из частного сектора. Причем для женщин эта разница составляет шесть часов, а для мужчин около четырех. Таким образом, заниженная продолжительность рабочей недели может быть одной из причин зарплатного преимущества в частном секторе», - пишет Т. Журавлева. Иначе говоря, занятые в частном секторе больше зарабатывают, поскольку больше работают.
Компенсацией более низких доходов бюджетников и работников госпредприятий могут выступать социальные льготы — оплата отпусков, бесплатное лечение, льготное питание и прочее. Согласно описательным статистикам, в госсекторе оплата отпусков и больничных листов происходит почти в 100% случаев, в то время как в частном лишь 70% респондентов утверждают, что имеют эту льготу. На госпредприятиях почти всем женщинам оплачивается отпуск по беременности и уходу за ребенком, в то время как в частном секторе лишь 66% женщин имеют эту привилегию. Госпредприятия оплачивают путевки в санатории половине своих сотрудников, и лишь 16% работников частного сектора могут похвастаться тем же.
Бюджетники соглашаются на более низкие зарплаты из-за более высоких гарантий занятости, предполагает автор исследования. Для занятых на госпредприятиях риски увольнения не выше, чем для работников из других секторов.
Далее Т. Журавлева проверяет допущение о том, что раз работники госсектора получают меньшую зарплату, то и потреблять они должны, в теории, меньше коллег из частных предприятий. Ученая сравнивает два статистически описанных домохозяйства с одинаковым количеством детей, пенсионеров и работников одного возраста, опыта, образования и дохода. И замечает, что домохозяйство с большим количеством работников бюджетного сектора потребляет больше примерно на 20%.
Это любопытно – откуда деньги? Т. Журавлева задается вопросом, не связано ли это просто с тем, что домохозяйства с преобладанием занятых в частном секторе предпочитают не потреблять, а, скажем, копить. Но эта гипотеза не подтвердилась. Вот так исследователь приходит к выводу, что остается другое объяснение: «бюджетные» домохозяйства могут иметь скрытые источники доходов, которые позволяют им обеспечивать тот же уровень потребления при более низких доходах. Т. Журавлева делает вывод, что найденные различия в потреблении вызваны теневыми доходами, то есть члены домохозяйства, занятые в бюджетном секторе, обеспечивают более высокий уровень потребления за счет взяток.
В исследовании нет данных о процентах взяточников в госсекторе. Понятно: это уже поле для исследований правоохранителей, однако сами правоохранители – те же работники бюджетной сферы. С одной стороны, не требуется анализировать горы статистических исследований, чтобы догадаться, откуда у дяди с небольшой зарплатой большой дом и пара дорогих машин. С другой стороны очевидно, что далеко не все госслужащие и бюджетники приноровились брать взятки. Скорее – это очень маленькая их часть. Просто потому, что это дело тоже монополизируется и новых взяточников старые игроки этой важной сферы отечественной экономики стараются к кормушке не допускать.
Отчего же тогда просто не перебегают массово бюджетники в частные компании, где зарплаты выше? Ученая не остановилась на важной экономической составляющей, объясняющей желание народа работать за гроши. Дело не только – и не столько – в оплате больничных листов или предоставлении льготных путевок. И не только в лени работников. Дело – в надежде, в перспективах продвижения, в социальных лифтах.
Эта надежда и расчет на то, что удастся нажать нужную кнопку в социальном лифте толкает молодых людей пытаться поступать на факультеты госуправления, где конкурс зашкаливает за сто претендентов на место. У выпускников есть широко известные примеры из жизни чиновников в шикарных апартаментах. Вот примеров какого-нибудь изобретателя, который красиво живет – нет, из жизни строителей космолетов и том подобных «ботанов» тоже ничего интересного не углядишь. То есть, если и идти на карьерный риск, то, конечно, в государственных структурах, где можно сорвать хороший приз.
В стране самым реальным из всех доступных социальных лифтов стал лифт коррупционный. Но это уже тема еще не написанной научной работы.