Президент России Владимир Путин подчеркнул, что вызовы, стоящие перед экономикой, «требуют согласованных действий ради устойчивого и сбалансированного роста», и призвал сообща искать дополнительные стимулы развития, более полно реализовывать промышленный, научно-технический, инновационный потенциал, «своевременно реагировать на меняющуюся конъюнктуру рынков и наметившуюся трансформацию глобального технологического уклада».
Вольное экономическое общество России и «Российская газета» при активной поддержке Издательского дома «Экономическая газета» провели «Совет экспертов» на тему «Российская экономика: новые источники роста».
Как должна выглядеть новая концепция экономического развития? Что должны включать структурные реформы? Является ли рост ВВП самоцелью?
На эти и многие другие вопросы ответили ведущие экономисты страны.
Президент страны поставил перед Экономическим советом задачу подготовки новой концепции экономического развития: в чем принципиальные отличия подходов, предлагаемых разными группами специалистов?
Сергей Бодрунов, президент ВЭО России, директор Института нового индустриального развития им. С.Ю. Витте:
На заседании Президиума Экономического Совета были представлены два концептуально различающихся – в принципиальном плане – взгляда на развитие экономики. Я бы оценил их с такой точки зрения: первый – через проведение структурных реформ создать благоприятный инвестиционный климат в стране, затем постепенно начать выход на траекторию устойчивого роста через улучшение качества государственных институтов и снижение геополитических рисков, а второй – активизировать роль государства в экономике, активно стимулировать экономику, чтобы в короткие сроки добиться экономического роста и потом приступать к структурным реформам.
На мой взгляд, развитие столь масштабного и сложного комплекса, как российская экономика, не может ограничиваться жестким каркасом одной единственной научной школы или «генеральной линии». В теории систем существует такое понятие, как «эмерджентность», когда целостная система приобретает новые свойства, не присущие как отдельным ее элементам, так и их сумме.
С моей точки зрения ключевым драйвером должна стать реиндустриализация экономики на новейшей технологической основе, на базе системного подхода к развитию инновационной промышленной компоненты. Экономические лидеры будущего – это лидеры технологические. Сильная, адаптивная к изменениям внешней среды промышленность – залог устойчивости экономики, процветания и безопасности России.
Согласно базовому сценарию Минэкономразвития среднегодовые темпы роста российского ВВП за 2016-2019 гг. составят 0,6%, а целевого – 1,9%. В то же время мировая экономика будет расти темпом свыше 3%, в т.ч. США – 2,5%, ЕЭС – 1,5%.
Можно ли в ближайшие год-два изменить ситуацию или для этого потребуется больше времени?
Александр Дынкин, вице-президент ВЭО России, директор Института мировой экономики и международных отношений РАН, академик РАН:
По инерционному прогнозу Минфина России темпы роста в течение 10 лет могут быть ниже среднемировых. Это означает, что к 2030 г. мы опустимся в глобальной иерархии стран с 6-ого (в 2014 г.) на 7-ое место по паритету покупательной способности (ППС), пропустив вперед Бразилию. По курсу: с 10 на 15 место – после Мексики. Это наши реальные конкуренты сегодня.
Высока вероятность, что в ближайшие 4 года Китай обгонит нас по ВВП на душу населения – по курсу. По паритетам это может произойти в районе 2025 г. Важный негативный психологический рубеж.
Надежды, что «Китай нам поможет» пока не сбываются. В 2015 г. из 39 млрд. прямых иностранных инвестиций (ПИИ), нам досталось 1,5%, а США – в 25 раз больше. Стратегическое партнерство – не отменяет элементарный инвестиционный анализ, где в знаменателе стоят риски. В этом смысле шанхайские банкиры ничуть не лучше лондонских.
Со времён Политбюро ЦК КПСС сохраняется фетиш высоких темпов роста. Еще Академик Струмилин С.Г. говорил, что он будет лучше «стоять за высокие темпы роста, чем сидеть за низкие». Н.С. Хрущеву Госплан предлагал так называемую санитарную пятилетку. Академик Анчишкин А.И. в 1980 году в результате длительных и сложных подсчетов вышел на 0,8% ВВП в год – его заставили пересчитать на пресловутые 4%. Хочу отметить, что в условиях кризиса химическая промышленность, где есть внешний спрос, выросла в 2015 г. на 6,3%, а пищевая – лидер импортозамещения – чуть меньше 3%.
Конечно, сбалансированная денежно-кредитная политика – необходимое, но не достаточное условие роста. Часто журналисты задают вопрос, какая от нее польза – отвечаю – никакой. Какая может быть польза от грудного младенца? Но плохая – проэмиссионная политика – может уничтожить все. Вспомним «ускорение на базе машиностроения», обрушившее советскую экономику и другие «е-мобили». Можно рыть канавы – с периодичностью 15 лет. Поэтому, считаю отказываться от жесткой кредитно-денежной политики – контрпродуктивно. Можно обсуждать превышение ключевой ставки над текущей инфляцией, можно подумать об увеличении госдолга. Но QE (QuantitativeEasing, количественное смягчение) – пока рубль не является глобальным активом – это не для нас.
В чем политическая трудность жесткой кредитно-денежной политики или политики санации банковской системы, которую нужно продолжать? В том, что она несет концентрированный ущерб ожиданиям или даже потери инсайдерам, при распределенном выигрыше, который не всегда сразу заметен.
Что делать? Ослабить регулятивный, контрольный и налоговый прессинг на бизнес. В 1 полугодии 2001 г. было принято 1717 норм актов федерального уровня. В 2015 – 5169 – по 28 в день, считая выходные. Фактическая и косвенная налоговая нагрузка на бизнес – сегодня 43%. В успешных странах – 36%.
Снижать административные барьеры: в сентябре прошлого года на Восточном экономическом форуме было объявлено, что с 1 октября 2015 г. Владивосток и 14 портов Приморья становятся порто-франко. Этого не случилось. Обработка контейнера в порту Владивосток, по-прежнему занимает 72 часа, а 450 км южнее – в порту Далянь (Дальний) – 18 мин, включая растаможивание.
Это только два штриха к провалам госуправления. Его реформа стучится в двери. Вместе с судебной реформой – это лучшая антикризисная и контрциклическая политика, способная вывести на траекторию устойчивого роста.
Дмитрий Сорокин, вице-президент ВЭО России, научный руководитель Финансового университета при Правительстве РФ, член-корреспондент РАН:
В этом и в следующем году резко увеличить темпы роста не удастся. Ведь материальная причина нынешней стагнации в отсталой технологической базе. Поэтому все чаще говорят о реиндустриализации, т.е. технологическом перевооружении нашей экономике. Учитывая масштабы такую операцию невозможно провести за год-два. Ведь еще надо подготовить кадры для новых технологий.
Другой вопрос – и здесь я разделяю мнение многих экономистов, – что в течение названного периода можно осуществить ряд организационно-экономических мер, позволяющих к 2018 г. на имеющихся мощностях и ресурсах выйти на темпы 4-5% в год. Прежде всего, это меры, снимающие неопределенность в отношении развития экономической ситуации. К первоочередной я бы отнес обеспечение устойчивости курса рубля. Без этого невозможно преодолеть сложившиеся у населения и предпринимателей ожидания его дальнейшего обесценения. В этих условиях развивать производство невозможно.
Некоторые эксперты выступают с предложениями о «заморозке» оплаты труда, индексации пенсий и т.п. в качестве средства для ускорения роста. Сценарий Минэкономразвития предполагает, что в 2019 году реальная заработная плата и средней размер страховой пенсии окажутся ниже, чем в 2014 году. Согласны ли вы с такими предложениями?
Дмитрий Сорокин: Это новое слово в экономической науке. По-моему, авторы таких предложений уже устали объяснять, что заработная плата, как это написано во всех учебниках по экономике, должна расти в меру роста производительности труда, и наши экономические беды объясняются тем, что у нас все делалось наоборот. Правда, при этом забывается, что к 1999 году средняя реальная зарплата сократилась в три раза по сравнению с 1990 годом. И речь идет о начисленной, а не выплаченной зарплате. Может, прежде чем цитировать учебники о соотношении зарплаты и производительности труда, надо вернуть накопившиеся долги? Восстановление уровня реальной зарплаты произошло лишь в 2007 году. Правда, не у всех. Разрыв в уровне доходов между 10 процентами высокодоходных и низкодоходных слоев населения составил в 2007 году 16,7 раза, что в 4 раза выше, чем он был к началу 1990-х. Ныне средняя реальная зарплата лишь чуть более 20% выше уровня 1990 года, а разрыв в доходах богатых и бедных составляет почти те же 16 раз.
Теперь предлагается поднимать производительность труда, снижая зарплату. Напомню, что в прошлом году при сокращении реальной зарплаты на 9,3% производительность труда сократилась на 3,3%. Как, сократив реальную зарплату к 2019 году на 7,2% по сравнению с 2014 годом по базовому сценарию или на 6,2% – по целевому, Минэкономразвития собирается поднять за тот же период производительность труда на 2,8 или на 5,6% соответственно – не знаю. Может, за счет миллионов новых высокотехнологических рабочих мест? Однако низкая оплата труда – и это известно из всех учебников – враг технического прогресса.
Сергей Калашников, член Президиума ВЭО России, первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации Федерального Собрания РФ по экономической политике: Предложения по «заморозке» оплаты труда, индексации пенсий и социальных выплат никаким образом не могут служить средством укрепления экономического роста. Покупательная способность населения является главным источником развития внутреннего рынка и производства. При таком сценарии подрывается и такой важный фактор как мотивация труда, без которой нельзя говорить и о повышении производительности труда. В условиях перехода к шестому технологическому укладу резко возрастает роль человеческого фактора. Поэтому игнорирование социальных условий трудовой деятельности это отказ от выхода экономики из стагфляции и потеря конкурентоспособности России на мировом рынке.
Что вы понимаете под структурными реформами, о необходимости которых говорят и президент, и правительство, и эксперты?
Михаил Эскиндаров, вице-президент ВЭО России, ректор Финансового университета при правительстве РФ:
Цель структурных реформ – изменение нынешнего облика экономики России от состояния, когда чуть ли не главным фактором роста являются условия экспорта сырьевых товаров, к экономике, способной производить широкий набор конкурентоспособной готовой продукции и услуг. Чтобы осуществить такой переход, необходимо преобразование технологической базы экономики. Это требует изменений в кадровой структуре в сторону наращивания высококвалифицированных работников, способных освоить новые технологии. Подготовка таких работников невозможна без структурных изменений социальной сферы, в первую очередь в доходах, жилищных условиях, медицинском обслуживании, образовании, сфере культуры, наконец, в пенсионном обеспечении и т.д. Кроме того, неоправданные различия в условиях жизни разных регионов страны. Это очевидные вещи, с которыми все согласны. Однако если на протяжении длительного периода времени изменений нет, то дело в структуре отношений, управляющих такого рода изменениями. А это значит, что необходимо изменять социально-экономические механизмы, которые направляют деятельность всех участников хозяйственной жизни. Важно, что такие преобразования следует производить комплексно, согласовывая изменения друг с другом и подчиняя их общей цели. А вырывать отдельные звенья для решения текущих проблем – например, проведем пенсионную реформу, чтобы закрыть дефицит Пенсионного фонда или масштабную приватизацию, чтобы уменьшить дефицит бюджета, – это не структурные реформы, а «штопанье дыр», которое ни к чему хорошему не приведет.
Александр Некипелов, вице-президент ВЭО России, директор Московской Школы Экономики МГУ им. М.В. Ломоносова, академик РАН:
- Под структурными реформами в общем плане все понимают примерно одно и то же: проведение институциональных изменений, призванных сделать нашу экономику современной, эффективной и динамично развивающейся. Однако в отношении того, о каких именно реформах должна идти речь, какова их направленность и чего от них следует ожидать в кратко- и долгосрочной перспективе, единства мнений нет. Моя позиция по этому комплексу вопросов состоит в следующем.
Первое. Структурные реформы важны, прежде всего, с точки зрения долгосрочной перспективы; связывать с ними возможности выхода уже в ближайшее время на траекторию динамичного развития не следует. В то же время ошибочным представляется утверждение о том, что страна обречена на застой пока такие преобразования не будут проведены. Это не так: у нас имеются большие резервы улучшения положения дел за счет рационализации текущей экономической политики.
Второе. Создание эффективно функционирующей рыночной среды, улучшение на этой основе инвестиционного климата, безусловно, является важной задачей. Одна из проблем в этой области - существующий у исполнительной власти конфликт интересов, связанный с тем, что она одновременно выполняет функции регулятора и собственника. Власть видит выход из этого конфликта исключительно на пути приватизации. С моей точки зрения, значительно более эффективным и социально комфортным является иное решение - формирование не подчиненной правительству системы управления принадлежащими государству активами в рыночном режиме. Это не значит, что приватизацию вообще следует исключить из арсенала мер экономической политики. Она вполне может быть полезной в тех случаях, когда полученные средства направляются на реализацию крупных проектов, прежде всего инфраструктурного характера. К приватизации как средству затыкания дыр в бюджете, на мой взгляд, оправданно прибегать только в самых отчаянных ситуациях.
Третье. Конечно, российское государство вряд ли может считаться образцом в выполнении экономических функций. Мало у кого вызывают неприятие такие задачи, как создание независимой и эффективной судебной системы, прекращение бюрократического произвола в отношении бизнеса, борьба с коррупцией. А вот осуществляемые (и предлагаемые к осуществлению) реформы зачастую провоцируют протест. И это связано с тем, что они исходят из презумпции принципиальной неполноценности государства как экономического субъекта. Отсюда стремление свести реформирование государства к простому обрезанию его функций (а, следовательно, и сферы ответственности), равно как и выходящее за всякие разумные границы (вспомните о советском опыте!) увлечение количественными показателями как средством окончательной оценки эффективности деятельности госучреждений и отдельных чиновников.
Между тем, важнейшим условием качественного повышения эффективности государства является формирование реально действующей системы сдержек и противовесов в политической системе. Но этого невозможно добиться до тех пор, пока парламентские партии играют минимальную роль в формировании исполнительной власти, а потому и не несут за ее действие никакой ответственности. Только в таких условиях реформы в сфере образования и науки (а сегодня, по мнению многих, и медицинского обслуживания), не пользующиеся поддержкой ни у основной части экспертного сообщества, ни у общества в целом, могут с удивительным упорством проводиться в жизнь, подрывая долгосрочные перспективы развития российской экономики и общества.
Можете назвать пять главных мер, которые надо осуществить для перехода страны к устойчивому социально-экономическому развитию?
Михаил Эскиндаров: Таких мер, безусловно, больше пяти. Я бы в их состав непременно включил:
Первое. Блокировку снижения реальных доходов населения, прежде всего в части реальных размеров заработной платы и пенсий.
Второе. Изменение денежно-кредитной политики.
Третье. Совершенствование межбюджетных отношений.
Четвертое. Пересмотр всех действующих федеральных целевых программ, оставив на ближайшие несколько лет только те мероприятия, которые абсолютно необходимы для предотвращения нарастания негативных тенденций, и запрет на принятие новых программ и проведения экономических реформ, имеющих долгосрочные последствия, до принятия стратегии социально-экономического развития и стратегии пространственного развития страны в соответствии с Законом «О стратегическом планировании в РФ».
Пятое. Прекращение публичной полемики между руководителями федеральных социально-экономических ведомств о необходимости тех или иных реформ и создание Межведомственного Совета под руководством президента России с участием основных министерств (экономики, социальной сферы, финансов, промышленности) для принятия стратегических решений.
С точки зрения стратегии следует немедленно начать подготовку к проведению всеобщей промышленной переписи (как это уже делается в сельском хозяйстве). Без этого разработать реалистическую программу социально-экономического развития невозможно, т.к. сегодняшняя статистическая информация не дает картины состояния производственного потенциала страны.
Виктор Ивантер, действительный член Сената ВЭО России, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, академик РАН:
1. Обеспечение стабильности валютного курса рубля. При этом стабильность курса должна поддерживаться на заниженном уровне (относительно расчетного курса, обеспечивающего нулевое сальдо платежного баланса). Заниженный курс необходимо поддерживать даже при возобновлении роста мировых цен на углеводороды для того, чтобы избежать быстрого сжатия положительного сальдо платежного баланса. Стабилизация курса рубля на заниженном уровне и существенный положительный торговый баланс обеспечат расширение денежного предложения без формирования девальвационных ожиданий.
Однако в средне- и долгосрочной перспективе необходимо будет перейти к укреплению курса рубля, которое обязательно должно опираться на повышение темпов и качества экономического роста.
2. Устойчивое снижение уровня процентных ставок, влекущее за собой удешевление оборотного капитала. Одной из главных задач снижения стоимости заимствований является предотвращение избыточного перетока средств из производственного сектора в финансовую сферу. Эта мера должна дополняться использованием иных механизмов (например, введением льгот для банков, которые в обмен на снижение ставок процента обеспечивают кредитами определенные направления бизнеса и принимают на себя риски).
3. Нормализация ситуации с рефинансированием потребности российских предприятий в инвестиционных и оборотных средствах.
Приоритетность механизмов, при помощи которых будет осуществляться указанная мера, должна быть следующей:
− Многоканальная система специального финансирования (проектное финансирование, Фонд развития промышленности и т.д.).
− Более активное вовлечение в инвестиционный процесс накопленных финансовых ресурсов крупнейших российских корпораций.
− Развитие инструментария долгосрочных корпоративных облигаций.
− Использование традиционных каналов кредитования через банковскую систему.
− Бюджетная поддержка.
4. В рамках политики восстановления экономического роста необходимо предотвратить рост налоговой нагрузки на бизнес и население, исключив перераспределение так называемых «девальвационных доходов» предприятий в пользу бюджета через ужесточение фискальной политики.
5. Разумное ограничение роста цен на услуги «инфраструктурных монополий» (электроэнергия, газ, транспорт), а также на моторное топливо. При опережающем росте тарифов в этом секторе преимущество от девальвации курса будет утрачено.
В то же время нельзя ограничивать рост цен в пределах, не покрывающих объективно растущие издержки естественных монополий.
Александр Некипелов:
Первое. Экономический рост трудно инициировать до тех пор, пока сохраняется сильное колебание валютного курса, а процентная ставка остается на столь высоком уровне. Считаю, что и сейчас, после почти двух потерянных лет, введение ограничений по капитальным статьям платежного баланса в наилучшей степени содействует решению этой задачи.
Второе. Необходимо сформировать более эффективную систему страхования рисков, связанных с трудно прогнозируемым движением мировых цен на нефть и газ. Роль валютных резервов следует уменьшить, высвободив соответствующие средства для внутренних инвестиций. Одновременно необходимо начать применять, по опыту Мексики, финансовые механизмы хеджирования доходов бюджета от экспорта топливно-сырьевых товаров, формировать систему их государственных резервов, позволяющих оказывать воздействие при помощи государственных интервенций на внутренние цены соответствующих ресурсов.
Третье. В скорейшем возобновлении экономического роста особая роль принадлежит государству. Наращивание государственного спроса на отечественную продукцию позволит дать толчок увеличению загрузки имеющихся мощностей, запуск масштабных проектов на основе государственно-частного партнерства ускорит активизацию инвестиционного процесса, позволит на деле, а не на словах перейти к модернизации российской экономики. При этом установку непременно довести уровень инфляции уже в следующем году до уровня 4,5% считаю контрпродуктивной. Плавное снижение инфляции в течение нескольких ближайших лет является предпочтительным с точки зрения хозяйственной динамики.
Четвертое. Необходима срочная настройка инструментов экономической политики (прежде всего, налоговой системы) на стимулирование инновационной деятельности. Низкая восприимчивость частного сектора к нововведениям, о которой столь часто говорится, является в значительной степени результатом неэффективности государственной политики.
Пятое. С точки зрения гармонизации межрегиональных отношений, а также отношений между центром и регионами очень важно, как мне кажется, идти по пути создания новых и совершенствование существующих институтов, обеспечивающих реальное участие регионов в принятии важнейших общегосударственных решений.
Материал подготовлен отделом развития и информации МСЭ и ВЭО России