Что такое промышленный интернет и как он влияет на экономику?

Информационно-коммуникационные технологии проникают во все сферы экономики и общества и меняют привычные традиционные модели управления и поведения потребителей. За последние годы во всех экономически развитых странах мира на государственном уровне приняты национальные программы развития ряда отраслей, базирующихся на принципах и технологиях так называемого интернета вещей (Internet of Things, IoT). Их применение в промышленности именуют промышленным интернетом (Industrial Internet of Things, IIoT)¹. В таких и других программах цифровизации экономики речь идет ни много ни мало о переходе к новому технологическому и социально-экономическому укладу. В этой связи возникают вопросы: что это за штука такая — IIoT, которая похлеще атомной бомбы, и каково положение дел относительно внедрения интернета вещей в России²? И если мы отстаем, что можно предпринять для исправления ситуации? Рассказывает Александр Герасимов, независимый эксперт, J’son&Partners Consulting.

В отличие от производственных технологий, лежащих в основе предыдущих промышленных революций, промышленный интернет является управленческой технологией (см. таблицу), он трансформирует не только сам процесс производства, но и облик производимой продукции и модели ее использования.

Смена технологических укладов с последующим скачком производительности (промышленные/индустриальные революции) (таблица)

Поскольку такая новая управленческая технология представляет собой тотальную автоматизацию (цифровизацию) процессов внутри предприятия и его взаимодействия с контрагентами и потребителями, переход на промышленный интернет также называют цифровой трансформацией. Влияние промышленного интернета на социально-экономические отношения и экономику в целом приведены в таблице.

Использовать резерв роста можно, изменив модель взаимодействия производителя с контрагентами

Что дает цифровая трансформация для развития экономики отдельных государств и глобальной экономики в целом?

В настоящее время экономики всех промышленно и экономически развитых стран, включая Китай, столкнулись с исчерпанием существовавших ранее источников роста. Несмотря на всевозможные усилия монетарных властей по «количественному смягчению», на протяжении уже нескольких лет глобально не растут практически ни один сегмент и ни одна отрасль мировой экономики, а в некоторых отраслях наблюдается сокращение объемов потребления. Такие явления и процессы сопровождаются низкой инфляцией и даже дефляцией, негативной динамикой на рынке труда и дальнейшим раздуванием уже и так огромного пузыря на финансовых рынках, поскольку вкачиваемые в финансовую систему центробанками деньги не идут на развитие реальной экономики³.

В такой ситуации компаниям и экономикам необходим инструмент устойчивого качественного роста на стагнирующих в денежном (количественном) выражении рынках. И резерв для роста действительно есть, но чтобы его взять, необходимо кардинально менять модель взаимодействия в паре поставщик — потребитель, а не только снижать издержки производства и повышать эффективность управления предприятиями.

Говоря на языке информационно-коммуникационных технологий, нужно перейти от модели продажи емкости к модели продажи функционала (рис. 1). Иначе говоря, продавать не сам продукт, а его функции, причем с оплатой по фактическому объему их использования. Например, вместо сервера — функцию осуществления вычислений, вместо автомобиля — функцию мобильности и так далее.

Такой подход позволяет сократить барьеры доступа потребителя к производимой продукции до минимума, кардинально увеличив (относительно традиционной модели взаимодействия поставщика и потребителя) количество потребителей, которым будет доступен продукт в таком виде.

Что это даст?

Любой рынок можно графически описать довольно простой зависимостью, известной всем, кто окончил среднюю школу во времена позднего СССР и получил хотя бы тройку по предмету «Введение в математический анализ». Это гипербола в прямоугольной системе координат, где ось Х (абсцисс) — среднее значение трат на продукт, которое может позволить себе потребитель, а ось Y (ординат) — количество таких потребителей (рис. 2). Площадь под этой кривой будет объемом рынка в целом. Если ее «нарезать» на диапазоны по размеру потребления на клиента, получим размеры соответствующих сегментов рынка.

При этом размер каждого последующего сегмента (площадь под кривой, ограниченная выбранным диапазоном) меньше предыдущего. Это значит, что по мере увеличения средних затрат на продукт (движение по оси Х слева направо) количество потенциальных потребителей падает значительно быстрее, чем растут их затраты на продукт. Иначе говоря, чем большие траты на продукт может позволить себе потребитель, тем меньше объем потребления в денежном выражении в сегменте таких потребителей. Стагнация рынка на рис. 2 выглядит как стабильное положение кривой по «высоте», рост рынка — сдвиг кривой вверх, спад — вниз.

Для производителя на стагнирующем целевом рынке традиционная модель взаимодействия поставщика и потребителя отсекает сегмент, находящийся существенно правее основного объема спроса (это и есть барьер доступа к услуге/товару, определяемый размером первоначальных вложений (инвестиций) и/или минимальным размером операционных затрат). Насколько справа, зависит от конкретного рынка. Например, если услуги широкополосного доступа в интернет могут позволить себе более половины домохозяйств в России, то услуги фитнес-клубов — единицы процентов.

Аналогичная ситуация складывается и в корпоративном сегменте, где потребителем выступает другое предприятие и для запуска производства нужны инвестиции в оборудование, а выручки от продажи планируемого к производству товара пока нет. Кредит дорог, поскольку в его стоимость банк закладывает риски, связанные с возможным отсутствием достаточного для окупаемости проекта спроса на товар или услугу.

А если модель взаимодействия в цепочке поставщик — потребитель» меняется с продажи оборудования на продажу его функций с оплатой по их фактическому использованию, то это модель разделения доходов (revenue share), не предполагающая практически никаких капитальных затрат, но предусматривающая разделение рисков между предприятием — покупателем станков и предприятием — поставщиком станков.

Поэтому если хочешь расти на нерастущем рынке, то нужно «убирать барьеры» и брать сегмент слева (рис. 3) — потенциальный спрос, огромный по деньгам, который раньше взять не позволяли издержки. Если речь идет не об услуге, а о материальном товаре, то нужно менять и модель его использования. В данном сегменте и лежит потенциал роста бизнеса.

Цифровая трансформация меняет роль персонала в процессе производства и управления бизнесом

Промышленный интернет можно представить как модель идеальной системы взаимодействия поставщика и потребителя, работающую со 100-процентной эффективностью, то есть с минимально возможным уровнем издержек, и обеспечивающую минимальную высоту барьеров доступа потребителя к продукту/услуге.

В каждый момент времени система IIoT стремится к наибольшей эффективности. С одной стороны, за счет принципа самообслуживания потребитель имеет возможность получить нужный продукт (в формате сервиса) в необходимом ему объеме и с требуемыми качественными характеристиками в конкретный момент времени. С другой стороны, производитель за счет возможности гибкого масштабирования производства для создания заказанного продукта/услуги использует ровно столько и таких ресурсов, сколько и каких необходимо. И так далее по цепочке создания добавленной стоимости, сколь бы длинной и сложной она ни была. Тем самым система IIoT в целом стремится к наиболее рациональному поведению. Использование только необходимого количества ресурсов в конкретный момент для достижения целей любого уровня иерархии определяет ее кардинально более высокую эффективность по сравнению с традиционными моделями управления не только предприятиями и организациями, но и целыми отраслями и их объединениями.

Наряду с возможностью существенно расширить объем потенциального спроса, переход на IIoT, цифровая трансформация меняют роль персонала в процессах производства и управления бизнесом, создавая так называемые качественные (высокотехнологичные) рабочие места взамен низкотехнологичных, ориентированных на ручной труд низкой квалификации. Это касается не только «синих воротничков», но и «белых», поскольку труд офисных работников тоже в основном низкоквалифицированный (бизнес-процессы исполняются преимущественно вручную). Высокотехнологичные рабочие места характеризуются не только кратно более высокой производительностью, но и обладают феноменально большим мультипликатором, который в США составляет 16 против 0,8—4,6 для низкотехнологичных⁴. То есть одно новое высокотехнологичное рабочее место создает дополнительно 16 рабочих мест, причем тоже высокотехнологичных и высокооплачиваемых, а они в свою очередь еще 16 и так далее.

Такая настоящая цепная реакция имеет взрывной характер. Именно поэтому ведущие промышленно и экономически развитые страны делают ставку на цифровую трансформацию, создающую высококвалифицированные рабочие места, превращая быстрое развитие IIoT фактически в национальную идею, как это имеет место в Японии и Германии.

Поскольку цифровая промышленность требует реализации сквозных автоматических процессов взаимодействия в любых по сложности цепочках поставщик — потребитель, для него нужны чрезвычайно развитые системы:

• телеметрии самых разнообразных объектов;

• анализа данных в режиме реального времени;

• автоматического, с использованием технологий искусственного интеллекта принятия управленческих решений.

Именно недостаточное развитие таких систем и есть признак технологической и организационной неготовности к переходу на принципы IIoT, что характерно для России (рис. 3).

Россия отстает в пять раз по уровню проникновения устройств телеметрии и ровно в пять раз отстает по производительности труда в промышленности от США, Германии и Японии. Налицо прямая взаимосвязь между этими двумя показателями. Причем, как следует из графика на рис. 3, если ничего не менять, отставание, и без того совсем немалое, будет в ближайшие три года быстро нарастать.

Данная проблема уже осознана многими представителями бизнеса и в тех отраслях, где нет возможности перекладывать рост издержек на конечного потребителя (торговля, банковская сфера, телеком, автомобильный транспорт), внедрение распределенных систем телеметрии (предтечи IIoT) пусть медленно, но идет, и таким образом создаются предпосылки для перехода к ускоренному развитию промышленного интернета в России.