На Всероссийском театральном форуме СТД художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин выступил с десятиминутной речью, в которой говорил о необходимости, всё-таки, давать отпор самодеятельной цензуре, когда группы неких людей запрещают выставки и спектакли. Коллеги аплодировали К. Райкину, но не отвечали на его прямой вопрос, почему «мы все молчим»? И на десять минут прерванное молчание опять воцарилось сразу после форума.
В том, что в нашем обществе, как и в любом другом, намного меньше поклонников серьёзной музыки или ярких представлений, чем тех, кто предпочитает попсу, нет ничего удивительного. Понятно и то, что дай волю ненавистникам смелых форм, и они всё запретят, кроме ласкающих их слух и взор звуков и образов прошлого. Естественно, что чиновники их непременно поддержат, так как на физиологическом уровне ненавидят утверждения, подобные тому, что сделало сверхпопулярным нобелевского лауреата по литературе Боба Дилана: «Времена меняются».
Неестественно то, что другая часть населения, включающая в себя художников и их поклонников, всё это принимает как должное и не говорит самозваным цензорам просто «брысь».
К. Райкин говорил о новом виде цензуры. «Меня очень тревожат (я думаю, как и вас всех) те явления, которые происходят в нашей жизни. Эти, так сказать, „наезды“ на искусство и на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные [заявления], прикрывающиеся словами о нравственности, о морали и вообще всяческими благими и высокими словами: „патриотизм“, „Родина“ и „высокая нравственность“. Вот эти группки якобы оскорблённых людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна — дистанцируется… Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры. А запрет цензуры (я не знаю, как кто к этому относится) — это величайшее событие векового значения в художественной, духовной жизни нашей страны… У нас это проклятие и многовековой позор нашей культуры, нашего искусства наконец был запрещён. И что сейчас происходит? Я вижу, как явно чешутся руки у кого-то всё изменить и вернуть обратно. Причём вернуть нас не просто во времена застоя, а ещё в более давние времена — в сталинские времена. Потому что с нами разговаривают наши начальники таким лексиконом сталинским, такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь! Мы сидим и слушаем это. Мы чего — не можем как-то высказаться все вместе?»
Худрук «Сатирикона» (который, кстати, на грани закрытия из-за финансовых проблем) предложил деятелям культуры отбросить разногласия и объединиться, чтобы противостоять доморощенным смотрителям нравственности. Он почему-то не задал прямо вопрос, отчего хулиганов просто не выдворяют из театров или с выставок, не вызывают наряды милиции, которым мало дела до художественных разногласий, но у которых есть интерес к урезониванию тех, кто нарушает порядок.
Зато К. Райкин красочно описал внутренний мир новых героев нашего времени, добровольно взявшихся наводить порядок в культуре.
«…словами о нравственности, Родине и народе, и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущённых и обиженных людей, у которых, видите ли, религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены. Так что это группки мерзких людей, которые борются незаконными мерзкими путями за нравственность, видите ли. Когда мочой обливают фотографии — это что, борьба за нравственность, что ли? Вообще не надо общественным организациям бороться за нравственность в искусстве. Искусство само в себе имеет достаточно фильтров из режиссёров, художественных руководителей, критиков, зрителей, души самого художника. Это носители нравственности. Не надо делать вид, что власть — это единственный носитель нравственности и морали. Это не так», — говорил К. Райкин.
На самом деле есть большие сомнения в том, что любителей мочи стимулирует власть. Какое ей, родимой, вообще есть дело до выставок и показов. Видимо, очень сильна зависимость наших людей, в том числе — хороших художников, от внедрённого в сознание утверждения, что за всем нехорошим всегда стоят некие злые силы. Протестуют против выставки? Власть их проплатила. Гниёт мусор возле мусоропровода? Американцы гадят…
Говоря о наметившемся даже у деятелей культуры стремлении возродить цензуру, К. Райкин вспомнил Фёдора Михайловича Достоевского (1821—1881 гг.). «…опять хотим в клетку. В клетку-то зачем опять? „Чтоб цензура, давайте!“ Не надо, не надо! Господи, что же мы утрачиваем и сами отказываемся от завоеваний? Что же мы иллюстрируем Фёдора Михайловича Достоевского, который говорил: „Только лиши нас опеки, мы тут же попросимся обратно в опеку“. Ну что же мы? Ну неужели он такой гений, что и на нас настучал на тысячу лет вперёд? Про наше, так сказать, раболепство… Я предлагаю: ребята, нам нужно внятно высказаться по этому поводу. По поводу этих закрытий, а то мы молчим. Почему мы молчим всё время? Закрывают спектакли, закрывают это… Запретили „Иисус Христос — суперстар“. Господи! „Нет, кого-то это оскорбило“. Да, оскорбит кого-то, и что?»
Однако К. Райкин не сказал, что все закрытия, по крайней мере формально, делали сами организаторы представлений. Что не было по этому поводу прямых приказов или решений судов. Возникает другой вопрос: может быть, пора перестать бояться всего на свете?
В связи с этим вспоминаются крылатые слова другого великого русского писателя — Антона Павловича Чехова (1860—1904 гг.) про то, что надо бы каждому из нас начинать по капле выдавливать из себя раба.
Этому есть одна альтернатива — страх. Который может выражаться в том числе в словах, подобных тем, которыми закончил К. Райкин свою речь: «Мне кажется, сейчас мы возвращаемся в очень трудные времена, очень опасные, очень страшные… Очень это похоже… Не буду говорить, на что. Но сами понимаете. Нам нужно вместе соединиться и очень внятно давать отпор этому».