ВС РФ отрицательно ответил на вопрос, может ли акционер на основе ст. 393 ГК РФ взыскать с общества-эмитента убытки, причиненные уменьшением стоимости принадлежащих акционеру акций. Суд согласился с доводами заявителя о том, что общие положения ГК РФ об обязательствах неприменимы к правоотношениям эмитента и акционеров. Нижестоящим судам следовало рассмотреть, как того просил истец, возможность привлечения к ответственности членов органов управления ответчика (Определение ВС РФ от 05.12.2016 № 305-ЭС16–10038 по делу № А40-51672/2015).
Суть дела
В октябре 2012 г. компания № 1 приобрела у физического лица акции банка: 18 947 306 обыкновенных именных бездокументарных акций и 179 именных бездокументарных привилегированных акций номинальной стоимостью 4,31 руб. за акцию по договору купли-продажи. Цена договора составила почти 58,5 млн руб., которые были перечислены платежным поручением.
В феврале 2014 г. эта же компания приобрела еще 20 276 283 обыкновенные именные бездокументарные акции банка номинальной стоимостью 4,31 руб., которые были оплачены двумя платежными поручениями на общую сумму 39 млн руб., у одного общества.
В то же время компания № 2 приобрела по той же цене 42 млн обыкновенных именных бездокументарных акций банка на общую сумму 76,5 млн руб., у того же общества, что и компания № 1.
На момент заключения и исполнения указанных договоров уставный капитал банка составлял 420 390 928 обыкновенных именных акций, а это значит, что доли обеих компаний-покупателей составили 9,99% (компания № 2) и 9,33% (компания № 1) от уставного капитала банка.
Весной 2014 г. искусственно спровоцированная паника среди клиентов стала причиной массового изъятия вкладов. Банк начал вводить ограничения по операциям клиентов. Банк России направил в Агентство по страхованию вкладов материалы для проведения предварительной проверки. По ее результатам в мае 2014 г. Банк России ввел меры по предотвращению банкротства банка (санацию) и назначил временную администрацию в лице Агентства по страхованию вкладов, приостановив полномочия органов управления банка и акционеров. В ходе санации уставный капитал банка был технически уменьшен в соответствии с Федеральным законом от 27.10.2008 № 175-ФЗ «О дополнительных мерах для укрепления стабильности банковской системы в период до 31 декабря 2014 года» до 1 руб.
В последующем посредством привлечения средств третьих лиц уставный капитал банка был увеличен. Компании № 1 и № 2 (истцы), владевшие 9,33 и 9,99% акций соответственно, не принимали участия в приобретении акций дополнительного выпуска.
В результате принятых мер по финансовому оздоровлению банка появился новый акционер — компания № 3, который предоставил банку заем в размере 1,8 млрд руб. и стал владельцем 99,99999999% акций банка. Доля истцов в уставном капитале банка составила тысячные доли процента.
Тогда компании № 1 и № 2, полагая, что им причинены убытки действиями самого банка, потребовали взыскать с банка в свою пользу 220 млн руб. реального ущерба и 141,5 млн руб. упущенной выгоды и 205,6 млн руб. ущерба и 32 млн руб. упущенной выгоды соответственно.
В обосновании заявленных требований истцы ссылались на то, что ответчик предоставлял им недостоверную информация о финансовом состоянии банка. По мнению истцов, между покупкой акций компанией № 1 в 2012 г. и покупкой акций обеими компаниями в феврале 2014 г., а также после февраля 2014 г. менеджмент банка занимался выводом активов и искажал финансовую отчетность. Этот факт установлен отчетом Агентства по страхованию вкладов, составленным в июле 2014 г., после введения временной администрации. В отчете констатированы снижение качества активов банка и отток ликвидности с начала 2014 г. Искажение отчетности состояло в том, что активы банка в значительной степени были сформированы за счет неликвидных требований к компаниям, находившимся уже в предбанкротном состоянии, а погашение текущих обязательств и формирование фондов велось за счет вновь привлекаемых средств.
Судебное разбирательство
Суд первой инстанции, основываясь на ст. 15, 309, 310 и 393 ГК РФ, удовлетворил требования в части взыскания реального ущерба, рассчитанного на основании проведенной экспертизы. Он исходил из наличия причинно-следственной связи между действиями банка и факта причинения им убытков истцам. Суд заключил, что убытки истцам были причинены неправомерными действиями банка в виде предоставления искаженной информации о финансовом состоянии кредитной организации, на основании которой были приобретены акции.
Суд апелляционной инстанции отменил решение первой инстанции в части взыскании ущерба, отказав в удовлетворении соответствующих исковых требований. Как он указал, предъявленные к банку требования противоречат существу отношений между акционерным обществом и его акционерами, которые по своей правовой природе являются корпоративными и регулируются не общими нормами ГК РФ об обязательствах, а нормами Федерального закона от 26.12.95 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Закон об АО) и Федерального закона от 22.04.96 № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг».
Руководствуясь положениями ст. 15 ГК РФ, п. 13 ст. 7 Федерального закона от 27.10.2008 № 175-ФЗ, апелляционный суд пришел к выводу об отсутствии между действиями ответчика и уменьшением стоимости акций истцов прямой причинно-следственной связи. Участие истцов в дополнительном размещении акций ответчика не могло состояться в силу прямого запрета, установленного законом. Положения ст. 309, 310, 393 ГК РФ к отношениям между акционерами и акционерным обществом в споре о стоимости акций неприменимы.
Суд отметил, что в течение продолжительного времени истцы имели возможность участвовать в управлении делами акционерного общества, назначении его органов в порядке, предусмотренном уставом и Законом об АО. Следовательно, проявив достаточную степень заботливости и осмотрительности, они могли ознакомиться с документами банка. Но несмотря на это, в феврале 2014 г. они увеличили свой пакет акций, действуя на свой риск.
Кассация отменила постановление апелляции. Как указал суд округа, уменьшение стоимости принадлежащих акционеру акций может быть признано реальным ущербом в силу п. 2 ст. 15 ГК РФ и п. 13 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Судом первой инстанции сделан правильный вывод о том, что обесценивание акций истцов стало следствием совокупности последовательных действий ответчика: вывода (отчуждения) активов и создания ситуации, при которой размер обязательств банка значительно превышает стоимость его имущества.
Позиция ВС РФ
ВС РФ отменил акты нижестоящих судов и отправил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, исходя из следующего.
Согласно ч. 2 ст. 65 АПК РФ обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, определяются арбитражным судом на основании требований и возражений лиц, участвующих в деле, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права. В своих возражениях на исковые требования в судах всех инстанций банк указывал на то, что при разрешении спора судам следовало руководствоваться нормами права, регулирующими деятельность акционерных обществ, в частности нормами Закона об АО и Федерального закона от 22.04.96 № 39-ФЗ.
К спорным отношениям между эмитентом акций и его акционерами не могут быть применены положения ст. 393 ГК РФ, регулирующей возмещение кредитору убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств, и положения ст. 309, 310 ГК РФ. В данном случае применению подлежат положения п. 1 ст. 96 ГК РФ и аналогичные ему положения Закона об АО, согласно которым акционеры не отвечают по обязательствам общества и несут риск убытков, связанных с его деятельностью, в пределах стоимости принадлежащих им акций.
Истцы заявили требования о взыскании убытков, причиненных вследствие противоправных действий органов управления банка. Однако судами не был разрешен вопрос о необходимости и возможности привлечения к участию в деле органов управления банка на основании ст. 71 Закона об АО.
В отношении ответчика Центральным банком РФ и Агентством по страхованию вкладов реализовались меры по финансовому оздоровлению, предусмотренные законодательством о несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций. Таким образом, к спорным правоотношениям должны были применяться специальные нормы законодательства о несостоятельности (банкротстве), действовавшие в период возникновения данных правоотношений, в частности, положения ст. 189.34 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)».
Кроме того, истцы заявили о том, что компания № 3 как мажоритарный акционер банка, владеющий более 99% акций банка, в октябре 2015 г., то есть до вынесения судом первой инстанции решения по существу спора, предъявила требование о выкупе эмиссионных ценных бумаг в соответствии со ст. 84.8 Закона об АО. Между тем компания № 3 также не была привлечена к участию в деле. С учетом изложенного суды при рассмотрении дела не определили характер спорных правоотношений, подлежащее применению законодательство, а также обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения спора, не разрешили вопрос о составе лиц, участвующих в деле.