Практика ЕСПЧ и органов ООН

В Обзоре ВС РФ напомнил судам, что при толковании ими международных договоров при рассмотрении административных, гражданских, уголовных, по разрешению экономических споров и иных дел, наряду с контекстом договоров, должна учитываться последующая практика применения договоров, в связи с чем привел обобщенную практику Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и договорных органов Организации Объединенных Наций (ООН).

Если нет перевода…

Прежде чем начать анализ правовых позиций, сформулированных ЕСПЧ и органами ООН, которые ВС РФ привел в Обзоре в качестве обязательных к учету при рассмотрении дел российскими судами, необходимо остановиться на соприкасающемся с этим процессуальном вопросе, ответ на который ВС РФ также дал в Обзоре.

Так, ВС РФ четко указал, что если среди приложений к заявлению о пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по новым обстоятельствам в связи с установлением ЕСПЧ нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 (далее – Конвенция) при рассмотрении судом конкретного дела отсутствует текст неофициального перевода на русский язык постановления ЕСПЧ, на которое имеется ссылка в заявлении, либо текст постановления приложен на английском или французском языке (официальные языки Совета Европы), то суд все равно обязан принять заявление к производству, при этом обратившись с запросом в аппарат Уполномоченного Российской Федерации при ЕСПЧ (далее – Уполномоченный) о представлении текста перевода соответствующего постановления ЕСПЧ¹.

Данное прямое предписание ВС РФ устраняет возможность для суда отказать в принятии указанного заявления, сославшись на формальное невыполнение заявителем требования о приложении копии документа, подтверждающего новое обстоятельство (взаимосвязанные положения ст. 131 и 392 ГПК РФ, положения п. 2 ч. 3 ст. 347 КАС РФ, п. 1 ч. 4 ст. 313 АПК РФ). И тем более важно оно в свете того, что 15.09.2016 Минюст России указал, что в компетенцию Уполномоченного и его аппарата не входит подготовка переводов на русский язык текстов постановлений и решений ЕСПЧ, а также обеспечение ими заявителей².

Правовые позиции ЕСПЧ и органов ООН, доводимые ВС РФ до сведения российских судов в целях их последующего применения при разрешении аналогичных судебных споров, группируются в Обзоре по сферам: административные правоотношения; гражданское, административное судопроизводства, а также судопроизводство в арбитражных судах Российской Федерации; уголовно-правовые и уголовно-процессуальные отношения. А внутри каждой сферы они дополнительно делятся в зависимости от сути правового института, правильность применения которого рассматривалась ЕСПЧ и/ или органами ООН.

Административные правоотношения

В сфере административных правоотношений стоит остановиться на рассмотрении позиций, посвященных защите прав несовершеннолетних и вопросам административного выдворения.

Так, ВС РФ обращает внимание судов на Постановление ЕСПЧ по делу «Блохин против России», которым установлено нарушение п. 1 и п. 3 (подп. с и b) ст. 6, п. 1 ст. 5, ст. 3 Конвенции в связи с нарушением справедливости процесса в отношении несовершеннолетнего 12-летнего Блохина И.Б. при проведении проверки по сообщению о совершении им преступления и рассмотрении судом вопроса о его помещении в Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей (далее – Центр) и незаконным содержанием заявителя в Центре. ЕСПЧ указал, что помещение заявителя в Центр приравнивалось к лишению свободы, поскольку Центр был закрытым и охранялся, к находившимся в нем применялся дисциплинарный режим, личные вещи подлежали конфискации и т. д., размещение не было предназначено для осуществления воспитательного надзора в значении подп. d п. 1 ст. 5 Конвенции, ни один из национальных судов, рассматривавших постановление о помещении заявителя в Центр, не указал, что целью такого размещения было образование, а ссылался на «исправительные цели», а также необходимость предотвращения совершения им новых правонарушений.

Поскольку национальные органы власти не упомянули какого-либо конкретного правонарушения, от совершения которого необходимо удержать заявителя, а также с учетом того, что заявитель не был признан виновным в совершении правонарушения в силу недостижения возраста уголовной ответственности, заключение заявителя было незаконным. Кроме того, ЕСПЧ разъяснил, что начиная с момента задержания ребенка правоохранительными органами ему должны быть гарантированы как минимум те же права и гарантии, что и взрослым, в связи с чем признал незаконным вывод суда о необходимости помещения заявителя в Центр, основанный на признательных показаниях Блохина, сделанных в отсутствие опекуна, адвоката или педагога (причем заявитель не был информирован о своем праве на участие защитника), от которых он впоследствии отказался.

В разделе Обзора, посвященном вопросам административного выдворения, ВС РФ приводит примеры законных и незаконных выдворений мигрантов. Так, Комитет по правам человека (далее – КЧ) указал, что сами по себе факты убийства брата депортируемой, ее плохого состояния здоровья, коррупции в стране происхождения³ или ограничения возможности исповедовать свою веру, получения угроз в течение ограниченного времени до отъезда мигранта⁴ не доказывают, что существует реальная опасность причинения мигранту непоправимого вреда, как это предусмотрено в п. 1 ст. 6 и ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16.12.1966 (далее – Пакт), в связи с чем высылка не нарушит его прав.

Комитет против пыток ООН приходит к выводу, что наличие постоянной практики грубых нарушений прав человека в стране происхождения депортируемого само по себе не является достаточным основанием для вывода о том, что лично ему угрожает опасность подвергнуться пыткам по возвращении в страну⁵. Однако КЧ признал незаконным решение Дании выдворить в Италию просителей убежища по принципу «первой страны, предоставившей убежище», так как дефицит мест в итальянских центрах приема просителей убежища, фактическое лишение заявителей права на проживание и медицинскую помощь для их новорожденного сына во время их пребывания в Италии свидетельствуют о нарушении такой депортацией прав, предусмотренных ст. 7 Пакта⁶.

Судопроизводство

В сфере гражданского, административного судопроизводства, а также судопроизводства в арбитражных судах Российской Федерации привлекает внимание Постановление ЕСПЧ по делу «Барков и другие против России», установившее, что Россия нарушила ст. 6 Конвенции (национальный суд не обеспечил соблюдения принципа справедливого судебного разбирательства): заявителям, отбывающим наказание в тюрьме, не дали разрешения на личное присутствие на заседании по их гражданским искам, что нарушило их право на справедливое судебное разбирательство.

При этом ЕСПЧ указал, что отсутствие правовой нормы, делающей это присутствие обязательным, – не основание для нарушения прав, тем более что суд даже не рассматривал варианты с использованием видеосвязи или проведением выездного заседания.

Уголовное право и процесс

Что касается сферы уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений, то Обзор останавливается на практике, посвященной защите прав лица от жестокого обращения со стороны сотрудников правоохранительных органов и эффективного расследования указанных случаев и права на справедливое судебное разбирательство, а также на вопросах применения принудительных мер медицинского характера.

Так, КЧ пришел к выводу о нарушении ст. 7, п. 1 ст. 9, п. 1 ст. 14, п. 1 ст. 17 Пакта в отношении заявителя, выразившемся в неэффективном расследовании жалобы заявителя на жестокое обращение со стороны правоохранительных органов с целью заставить его признаться в совершении преступления, содержании заявителя под стражей в течение трех дней без права оспаривания этого и без информирования об этом его родственников, отказа в присутствии на судебном слушании друзьям и родственникам заявителя, представителям общественности⁷.

В другом деле КЧ пришел к выводу о нарушении аналогичных прав заявителя, отметив, что расследование о жестоком обращении правоохранителей, при котором не были опрошены заявитель, его защитники и родственники, не может считаться беспристрастным. В отношении данного заявителя зафиксирован отказ в доступе к надлежащей медицинской помощи, отказ в праве на допрос свидетелей, а также допрос судом 16 свидетелей обвинения в отсутствие адвоката заявителя, не уведомленного о заседании⁸. ЕСПЧ в свою очередь в Постановлении по делу «Манжос против России» установил нарушение ст. 3 Конвенции – жестокое обращение со стороны сотрудников полиции и неэффективное расследование этого факта.

Заявитель, пожаловавшийся на жестокость полицейских и подкрепивший свое заявление медицинскими документами, столкнулся с тем, что проверка по его жалобе длилась 17 месяцев, в течение которых ему пять раз отказывали в возбуждении уголовного дела, а производство было возбуждено только после того, как жалоба в ЕСПЧ была коммуницирована российским властям, – спустя почти три года после случившегося. ЕСПЧ, указав, что все необходимое для возбуждения дела было у следствия изначально, заключил, что, несмотря на то что расследование продолжается (хотя с момента преступления прошло почти восемь лет), несоблюдение властями обязательства по проведению эффективного расследования очевидно.

Аналогичные выводы сделаны по делу «Некрасов против России», в котором ЕСПЧ указал, что отказ заявителю в возбуждении уголовного дела на основании его правдоподобных заявлений о нанесении травм в результате предполагаемого жестокого обращения свидетельствовал о неспособности провести эффективное расследование. При этом ЕСПЧ признал, что установить, подвергался ли заявитель жестокому обращению именно со стороны сотрудников милиции, теперь невозможно.

В разделе Обзора, посвященном праву на справедливое судебное разбирательство, ВС РФ рассматривает Постановление ЕСПЧ по делу «Мамонтов и др. против России», в котором ЕСПЧ установил нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в связи с осуждением заявителей за сбыт наркотиков, спровоцированный сотрудниками органов внутренних дел. ЕСПЧ подчеркнул, что в российской правовой системе нет ясной и предсказуемой процедуры санкционирования контрольных закупок, что приводит к произволу полиции и не позволяет судам эффективно пересматривать жалобы на провокации.

Принудительное лечение

В заключение Обзор останавливается на вопросах применения принудительных мер медицинского характера, приводя судам в качестве примеров постановления ЕСПЧ по делам «Васенин против России» и «Вершинин против России».

В первом из указанных постановлений ЕСПЧ установил нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции в связи с тем, что после вынесения постановления суда о применении к заявителю принудительного лечения в психиатрическом стационаре заявитель продолжал содержаться под стражей в СИЗО, в то время как значительная задержка при принятии заявителя в клинику означала задержку начала лечения и могла негативно повлиять на его состояние.

Также в этом деле ЕСПЧ установил нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в связи с проведением судом заседания в отсутствие заявителя (по аналогии с Постановлением по делу «Барков и другие против России» ЕСПЧ указал, что отсутствие в национальном законодательстве правовых норм, признающих право психически больного подсудимого на присутствие в судебном заседании даже в ограниченном числе ситуаций, не является основанием для отказа заявителю в осуществлении такого права, ввиду чего судебное разбирательство в отношении заявителя не соответствовало требованиям справедливости), а также в связи с необеспечением заявителю качественной юридической помощи в ходе процесса (адвокат и опекун заявителя поддерживали сторону обвинения, несмотря на тот факт, что заявитель оспаривал обвинения).

Во втором из указанных дел ЕСПЧ обнаружил нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции в связи с применением к заявителю судом принудительного лечения в психиатрическом стационаре, меж тем как национальные органы власти не доказали, что характер или степень заболевания заявителя требовали принудительного лишения свободы (основаниями для него стали навязчивые идеи, отсутствие критики к своему эмоциональному состоянию и т. д.).

Ранее в Постановлении по делу «Винтерверп против Нидерландов» ЕСПЧ установил три минимальных условия, которые надо соблюсти, чтобы «лишение свободы душевнобольного» было законным: 1) должно быть медицински доказано, что лицо действительно является душевнобольным; 2) психическое расстройство должно быть такого характера или степени, которые оправдывали бы принудительное лишение свободы; 3) законность продолжающегося лишения свободы зависит от продолжающегося наличия такого расстройства. Несоблюдение второго из указанных условий, вне зависимости от соблюдения первого и третьего условий, означает нарушение Конвенции.