Взыскание договорных убытков: виден свет в конце туннеля

Долгое время в России было практически невозможно взыскать договорные убытки. Суды установили по таким требованиям крайне высокий стандарт доказывания. Однако в последнее время ситуация существенно изменилась. С подачи Верховного суда РФ механизм взыскания убытков был подвергнут либерализации. Об основных произошедших изменениях и перспективах дальнейшего развития института убытков рассказал Артем Карапетов, д.ю.н., директор юридического института «М-Логос», профессор Высшей школы экономики, на конференции «Вопросы частного права: обеспечение единообразия практики как гарантия правовой определенности», организованной Исследовательским центром частного права при поддержке Школы права «Статут». Мероприятие посетил и эксперт «ЭЖ».

Договорные убытки — тема вечная и, можно сказать, классическая. Их взыскание — это краеугольный камень частного права, такой же, как свобода договора и частная собственность. В последние годы данный институт претерпел существенные изменения. Прежде всего А. Карапетов обратил внимание на появление в российском праве разграничения убытков на те, которые защищают позитивный интерес, и те, которые защищают негативный интерес. Еще лет десять назад про такие разновидности убытков никто даже не говорил. Доминировало разделение на реальный ущерб и упущенную выгоду. Между тем в ходе реформы гражданского законодательства подобное деление получило нормативное закрепление. Так, в действующей редакции п. 2 ст. 393 ГК РФ речь идет о классическом позитивном интересе: «Возмещение убытков в полном размере означает, что в результате их возмещения кредитор должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы обязательство было исполнено надлежащим образом».

Убытки, защищающие негативный интерес, были предусмотрены для случаев недобросовестного ведения переговоров. Как гласит п. 20 постановления Пленума Верховного суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 7), «в результате возмещения убытков, причиненных недобросовестным поведением при проведении переговоров, потерпевший должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы не вступал в переговоры с недобросовестным контрагентом. Например, ему могут быть возмещены расходы, понесенные в связи с ведением переговоров, расходы по приготовлению к заключению договора, а также убытки, понесенные в связи с утратой возможности заключить договор с третьим лицом (ст. 15, п. 2 ст. 393, п. 3 ст. 434.1, абз. 1 п. 1 ст. 1064 ГК РФ)». В случае с такими убытками возникает вопрос о возможности взыскания упущенной выгоды.

Взыскание дохода нарушителя, полученного им в связи с допущенным нарушением

Существует и другое направление теоретической дискуссии — взыскание дохода нарушителя, полученного им в связи с допущенным нарушением. Статья 15 ГК РФ предусматривает взыскание в качестве минимума убытков тех доходов, которые получил нарушитель от нарушения права. Между тем в течение долгого времени данный механизм не использовался. Только сейчас стали появляться единичные судебные решения, в которых присуждаются подобные убытки. Весьма показателен в рассматриваемом аспекте спор, в котором должник был обязан выплатить долг в рублях в привязке к курсу доллара. На момент просрочки исполнения курс доллара начал падать. Тогда должник стал намеренно тянуть с оплатой долга. В конечном итоге он возвратил долг при самом низком курсе доллара. Кредитор потребовал взыскать курсовую разницу, и суд ему эту разницу присудил.

Другая распространенная на практике ситуация: должник задерживает оплату, а затем выплачивает долг по судебному решению. Проценты за просрочку в таком случае определяются по ставке рефинансирования в размере около 9%. Это в два раза ниже средних ставок по кредитам. По мнению А. Карапетова, в таком случае оправданным было бы взыскать с должника в качестве дохода от нарушения договора полученную экономию на процентах. Нельзя допустить, чтобы лицо обогащалось за счет совершенного нарушения. Однако суды до сих пор не удовлетворяют подобные требования.

Особенности доказывания размера убытков

Основной проблемой взыскания убытков является доказывание их размера и причинно-следственной связи. Российская правовая система искажается постоянными нарушениями договора и невозможностью взыскания справедливых убытков. В корпоративном праве, к примеру, это приводит к тому, что участники правоотношений вместо того, чтобы привлекать к ответственности виновных лиц, пытаются оспорить сделки юридического лица.

Долгое время в российском праве отсутствовал эффективный механизм взыскания убытков за нарушения договора. В 90-е годы в судебной практике сформировался крайне высокий стандарт доказывания их размера, который не могли соблюдать истцы по соответствующим делам. Суды были готовы взыскать убытки, только если у них не было никаких сомнений в размере убытков и наличии причинно-следственной связи между противоправным поведением ответчика и их возникновением. По мнению А. Карапетова, это объясняется, в первую очередь, тем, что на том этапе судьи плохо понимали бизнес-процессы, возможные имущественные потери истца. Соответственно, они предпочитали перестраховаться. Им было сложно поверить расчетам истца, а сами они размер убытков определить не могли.

В результате статистика была удручающей. Убытки представляли собой фигуру умолчания: вроде есть институт, но взыскать никто не мог. Юристы честно признавались в том, что не видят смысла в заявлении соответствующих требований. А руководители предприятий, как правило, даже не ставили перед ними такой задачи. Все начиналось и заканчивалось взысканием неустойки.

В последние годы ситуация начала меняться. В соответствии с п. 12 постановления Пленума Верховного суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 25), размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. Таким образом, абсолютная достоверность в расчетах убытков больше не требуется, могут сохраняться определенные сомнения. Подобный подход в полной мере соответствует западному опыту. Так, например, в Англии суды руководствуются принципом баланса вероятности. Общая идея принципа заключается в том, что истец должен доказать, что обстоятельство скорее было, чем не было. Для удовлетворения требования достаточно убедить суд на 51%.

Суды больше не могут отказывать в удовлетворении требования о возмещении убытков только на том основании, что установить их точный размер невозможно. В таких случаях размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению. Данное правило нашло отражение как на законодательном уровне (п. 5 ст. 393 ГК РФ), так и в разъяснениях высших судебных инстанций (п. 6 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», п. 12 Постановление Пленума ВС РФ № 25, п. 4 Постановления Пленума ВС РФ № 7).

К чему могут привести подобные изменения? Высока вероятность того, что стандарт доказывания начнет снижаться. Суды не любят, когда их оставляют один на один с дискреционными нормами. Самостоятельное определение размера убытков может оказаться для них непосильной задачей. В такой ситуации наиболее простой и удобный выход — полагаться на позицию истца, руководствоваться представленными им расчетами. Ответчикам нужно учитывать подобный риск. Вполне вероятно, что скоро для них будет недостаточно просто сказать, что расчеты истца необоснованные. Их вынуждают вести себя активно в процессе доказывания. Чтобы отбиться от требования истцов, им придется представлять контррасчеты, заявлять ходатайства о проведении экспертизы.

Подобное изменение правил игры приведет к большей состязательности процесса. Возможны, однако, и негативные последствия — различные злоупотребления со стороны истцов. Можно легко представить себе ситуацию, когда истец представляет суду явно надуманные расчеты. При этом ответчик, вовремя не адаптировавшись к новым правила, указывает лишь на необоснованность расчетов истца, однако свои не представляет. Суд удовлетворит требование истца, несмотря на то, что расчеты были необоснованными. По мнению А. Карапетова, в таком случае при перераспределении бремени доказывания важно предусмотреть для истца хотя бы минимальный стандарт добросовестности.

Особенности доказывания причинно-следственной связи между противоправным поведением и убытками

В России отсутствует теория причинно-следственной связи. Поэтому у судов всегда есть возможность отказать во взыскании убытков по причине их несвязанности с нарушением.

Интерес в рассматриваемом аспекте представляют положения Постановления Пленума ВС РФ № 7. Согласно п. 5 данного акта кредитор должен представить доказательства, подтверждающие с разумной степенью достоверности причинную связь между неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником и убытками. Таким образом Пленум ВС РФ распространил разумный стандарт доказывания и на причинно-следственную связь. Между тем данный подход нуждается в дополнительной научной разработке.

В зарубежных правопорядках для установления причинной связи применяется, как правило, двойной тест. На первом этапе суд устанавливает, являются ли убытки объективным следствием нарушения, возникли бы они, если бы не было нарушения. Судья пытается представить картину мира, в которой не было нарушения. Здесь, однако, возникает проблема в том, что убытки могут быть отделены от нарушения. Достаточно сложно провести границу между убытками, которые следует взыскать и которые очень отделены от нарушения.

В Великобритании, Франции, США применяется доктрина предвидимости убытков. Этот же критерий нашел отражение в актах международной унификации договорного права, например ст. 74 Венской конвенции «О договорах международной купли-продажи товаров» (1980 г.). Согласно этой доктрине кредитор не может взыскать с должника убытков больше, чем должник предвидел или мог предвидеть в момент заключения договора. Правило о предвидимости убытков возлагает риск появления не предвиденных должником убытков на кредитора и отказывает в переносе данного риска на должника. В Германии действует доктрина адекватной причинности. Данный критерий раскрывается через типичность возникших убытков, которая определяется на момент нарушения.

Согласно абз. 2 п. 5 Постановления Пленума ВС РФ № 7 при установлении причинной связи между нарушением обязательства и убытками необходимо учитывать, в частности, то, к каким последствиям в обычных условиях гражданского оборота могло привести подобное нарушение. Если возникновение убытков, возмещения которых требует кредитор, является обычным последствием допущенного должником нарушения обязательства, то наличие причинной связи между нарушением и доказанными кредитором убытками предполагается.

Иными словами, если возникновение убытков является нормальным типичным последствием действия ответчика, то доказывать наличие причинно-следственной связи не нужно. Бремя опровержения в данном случае ложится на нарушителя. По сути, здесь также речь идет о критерии предвидимости. Однако в другом ракурсе, чем это принято рассматривать в англо-американском праве. У них это критерий для ограничения возможного взыскания. У нас — механизм снижения стандарта доказывания причинно-следственной связи.

Иные шаги к либерализации механизма взыскания убытков

Помимо обозначенных выше, российским законодателем и Верховный судом РФ был предпринят еще целый ряд шагов, направленных на либерализацию механизма взыскания убытков.

До последнего времени суды отказывали истцу во взыскании упущенной выгоды по причине того, что его доказательства носили гипотетический и вероятностный характер. Подобный подход вызывал как минимум удивление, учитывая, что упущенная выгода по своей сути вероятностна.

Однако Верховный суд РФ изменил этот подход. В пункте 3 Постановления Пленума ВС РФ № 7 суд установил, что при определении размера упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления (п. 4 ст. 393 ГК РФ). При этом в обоснование размера упущенной выгоды кредитор вправе представлять не только доказательства принятия мер и приготовлений для ее получения, но и любые другие доказательства возможности ее извлечения. Данное правило ВС РФ проиллюстрировал на конкретном примере. Заказчик предъявил иск к подрядчику о возмещении убытков, причиненных ненадлежащим исполнением договора подряда по ремонту здания магазина, ссылаясь на то, что в результате выполнения работ с недостатками он не смог осуществлять свою обычную деятельность по розничной продаже товаров. Расчет упущенной выгоды в таком случае может производиться на основе данных о прибыли истца за аналогичный период времени до нарушения ответчиком обязательства и/или после того, как это нарушение было прекращено.

Серьезный шаг вперед — появление ст. 393.1 ГК РФ. В соответствии с ней в случае, если неисполнение или ненадлежащее исполнение должником договора повлекло его досрочное прекращение и кредитор заключил взамен его аналогичный договор, кредитор вправе потребовать от должника возмещения убытков в виде разницы между ценой, установленной в прекращенном договоре, и ценой на сопоставимые товары, работы или услуги по условиям договора, заключенного взамен прекращенного договора. В старой редакции ГК РФ сходные положения были предусмотрены для договора поставки (ст. 524 ГК РФ).

ВС РФ дал предельно либеральные разъяснения ст. 393.1 ГК РФ, упрощающие положение истца. В частности, он отметил (п. 11 Постановления Пленума ВС РФ № 7), что риски изменения цен на сопоставимые товары, работы или услуги возлагаются на сторону, неисполнение или ненадлежащее исполнение договора которой повлекло его досрочное прекращение, например, в результате расторжения договора в судебном порядке или одностороннего отказа другой стороны от исполнения обязательства.

Убытки в виде разницы между ценой, установленной в прекращенном договоре, и текущей ценой возмещаются соответствующей стороной независимо от того, заключалась ли другой стороной взамен прекращенного договора аналогичная (замещающая) сделка. Если в отношении предусмотренного прекращенным договором исполнения имеется текущая цена на сопоставимые товары, работы или услуги, кредитор вправе потребовать от должника возмещения таких убытков и тогда, когда замещающая сделка им не заключалась.

Данное правило можно проиллюстрировать на гипотетической ситуации. Поставщик неправомерно отказался от продажи товара. Покупатель заключил замещающую сделку, цена которой составила 102 единицы. При этом ему удалось доказать, что текущая цена на рынке на сопоставимые товары составляет 107 единиц. В таком случае он сможет взыскать с поставщика пять единиц.

Цена замещающей сделки презюмируется разумной до тех пор, пока ответчик не доказал иного. Раньше суды применительно к договорам поставки требовали от истца доказательств разумности.

По мнению А. Карапетова, анализ практики Верховного суда РФ позволяет прийти к выводу, что взыскание убытков становится все более распространенным явлением. Если ситуация с взысканием убытков будет улучшаться и дальше, то стоит подумать об ограничениях, чтобы определять, какие убытки слишком отдалены от нарушения, а какие нет. Юристам почаще нужно обращаться в суды с исками об убытках, чтобы развивать данное направление. Возможно, совместными усилиями практикующих юристов удастся найти необходимый баланс.

Статистические данные по взысканным арбитражными судами субъектов убыткам за 2015 и 2016 гг.*

Год	Количество рассмотренных дел об убытках/общее количество дел о нарушении договоров	Число удовлетворенных исков полностью или частично	Заявленная сумма требований, руб.	Взысканная сумма требований, руб.
2015	30 340/985 883	24 374	29 278 849	9 972 832
2016	33 877/1068942	25 431	47 197 292	12 464 737
* Статистические данные размещены на сайте Судебного департамента при Верховном суде РФ в разделе «Данные судебной статистики» (www.cdeр.ru)