Ничтожные и оспоримые сделки: проблемы разграничения составов

Что такое относительная недействительность сделки и в каких случаях она встречается в отечественной практике? Может ли одна и та же сделка быть ничтожной и оспоримой одновременно? Допустимо ли смешение разных оснований оспаривания? Как быть в случаях, когда фактически одни и те же обстоятельства могут порождать и ничтожность, и оспоримость сделки (ст. 10 и 168 ГК РФ против ст. 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) и др.)? Есть ли универсальные правила снятия такой конкуренции? Ответы на эти вопросы — в материале «ЭЖ».

Деление сделок на ничтожные и оспоримые уже давно устоялось. Оспоримые сделки требуют признания их недействительными в судебном порядке, ничтожные являются недействительными независимо от такого признания (п. 1 ст. 166 ГК РФ). Между тем на практике с подобной классификацией сопряжен ряд вопросов. Об основных проблемных моментах, связанных с разграничением сделок на ничтожные и оспоримые, рассказал Андрей Егоров, к.ю.н., первый заместитель председателя Совета, профессор Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте РФ, в рамках организованного порталом Lextorium семинара «Недействительные сделки. Правильное оспаривание и защита от иска».

Три проблемы, которые порождает классификация сделок на ничтожные и оспоримые

Прежде всего, классификация сделок на ничтожные и оспоримые не охватывает всех возможных разновидностей сделок. Оправданно говорить также об относительно недействительных сделках — такие сделки являются недействительными только в отношении конкретного лица. Так, согласно п. 2 ст. 174.1 ГК РФ сделка, совершенная с нарушением запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного в пользу его кредитора, не препятствует реализации прав указанного кредитора, которые обеспечивались запретом. Представим ситуацию: компания должна кредитору 1 млн руб. и на ее актив наложен арест как обеспечительная мера в арбитражном процессе. Компания этот актив продает. Кредитор может потребовать у приобретателя вернуть имущество. Такая сделка не может быть оспорена никаким иным за исключением кредитора лицом. Верховный суд РФ никак не развивает эту идею, однако благодаря ей становится понятно, что существуют и дополнительные виды недействительности.

Кроме того, определенные проблемы возникают в связи с тем, что для признания недействительной оспоримой сделки требуется обращение в суд (п. 1 ст. 166 ГК РФ). При этом на практике вполне возможны ситуации, с которыми стороны могли бы разобраться самостоятельно. В таком случае им не пришлось бы нести судебные расходы, тратить время на судебное разбирательство. Однако законодатель не оставил им иных вариантов — все должны обращаться в суд. И ВС РФ в данном вопросе в полной мере следует букве закона. Весьма показательно в рассматриваемом аспекте положение п. 71 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Согласно этому пункту отказ в иске на том основании, что требование истца основано на оспоримой сделке, возможен только при одновременном удовлетворении встречного иска ответчика о признании такой сделки недействительной или наличии вступившего в законную силу решения суда по другому делу, которым такая сделка признана недействительной. Иными словами, суд требует от ответчиков заявления встречного иска о признании сделки недействительной. Просто возражения против иска будет недостаточно.

Наконец, еще одна серьезная проблема — это пересечение составов оспоримых и ничтожных сделок, при котором конкретная сделка может быть оспорена по нескольким основаниям.

Статьи 10 и 168 ГК РФ против ст. 61.2 Закона о банкротстве как основания для признания сделки недействительной: как разграничить составы?

Сделку, нарушающую интересы кредиторов, теоретически можно оспорить и через совокупность ст. 10 и 168 ГК РФ, и через ст. 61.2 Закона о банкротстве. В свое время ВАС РФ допустил подобную коллизию оснований. В пункте 4 постановления от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)“» Пленум ВАС РФ, с одной стороны, указал на то, что предусмотренные ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве основания недействительности сделок влекут оспоримость, а не ничтожность соответствующих сделок. При этом в силу ст. 166 ГК РФ такие сделки по указанным основаниям могут быть признаны недействительными только в порядке, определенном главой III.1 Закона о банкротстве. С другой стороны, наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок, предусмотренных ст. 61.2 или 61.3, само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (ст. 10 и 168 ГК РФ), в том числе при рассмотрении требования, основанного на такой сделке.

Особый интерес в рассматриваемом аспекте представляет постановление Президиума ВАС РФ от 30.11.2010 № 10254/10 по делу № А45-808/2009. В этом деле акционер продал свои акции третьему лицу, при этом само акционерное общество выступило поручителем в обеспечение обязательств по их оплате. После этого общество признали банкротом. Поскольку продавец акций так и не получил плату за них, он посчитал, что его требования должны быть включены в реестр требований кредиторов общества. Президиум ВАС РФ счел, что оснований для этого нет, исходя из того, что договор поручительства являлся ничтожным на основании ст. 10 и 168 ГК РФ. Он отметил, что заключение договора поручительства не было каким-либо образом связано с хозяйственной деятельностью акционерного общества и не повлекло за собой получение этим обществом какой-то имущественной либо иной выгоды. При заключении договора имело место недобросовестное поведение, направленное на получение денежных средств в возмещение стоимости акций за счет имущества ликвидируемого эмитента-должника наравне с требованиями иных кредиторов, которые лишались части того, на что они справедливо рассчитывали. Тем самым нарушался баланс интересов вовлеченных в процесс банкротства участников корпоративных отношений и конкурсных кредиторов.

Подобный подход можно считать оправданным. Раз сделка ничтожна (по ст. 10, 168 ГК РФ), то заявителя можно сразу не включать в реестр. А если идти по пути оспоримости (ст. 61.2 Закона о банкротстве), то получается, что сначала лицо включают в реестр, а потом, после оспаривания сделки в конкурсном производстве, убирают.

Верховный суд РФ исходит из того, что при наличии специального основания для оспаривания связка ст. 10 и 168 ГК РФ не применяется. При этом он делает оговорку, что если совершенная в преддверии банкротства сделка имела пороки, выходящие за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок, то ее можно оспорить и через ст. 10 и 168 ГК РФ. Проще говоря, для того чтобы говорить о ничтожности сделки, нужно доказать нечто большее, чем просто нарушение интересов кредиторов. Однако о каких именно дефектах в таком случае должна идти речь, непонятно, и Верховный суд РФ ответа на данный вопрос не дал.

Обозначенный подход четко проявился в Определении ВС РФ от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886 по делу № А41-20524/2016. Банк выдал кредит по нескольким договорам заемщику. Перед банком за заемщика поручилось общество, с которым банк заключил пять договоров поручительства. Свои обязательства по кредитным договорам заемщик не исполнил, а впоследствии его признали банкротом. Затем и поручитель оказался на стадии банкротства. Поэтому банк подал заявление о включении его требования на 1,2 млрд руб. (кредитный долг заемщика, проценты и санкции за нарушение обязательств) в реестр требований кредиторов поручителя.

Суд первой инстанции признал требование банка обоснованным и включил его в третью очередь реестра требований кредиторов поручителя. Апелляция отменила данное решение, признав, что договоры поручительства были заключены на неблагоприятных для поручителя условиях. На дату заключения этих договоров поручитель имел неисполненные обязательства перед третьими лицами на 34 млн руб. и заемные обязательства на 139 млн руб. Незадолго до подписания им договора поручительства приставы арестовали его счета и здание. Предоставление поручительства в такой ситуации было направлено, по мнению суда, на увеличение кредиторской задолженности в нарушение интересов добросовестных кредиторов должника. Такая сделка является ничтожной в силу ст. 10 и 168 ГК РФ.

Суд кассационной инстанции оставил постановление апелляции без изменения. Однако ВС РФ не согласился с нижестоящими инстанциями и направил дело на новое рассмотрение, сформулировав при этом важные выводы по вопросу о том, в каких случаях можно оспаривать сделки в банкротстве по ст. 10 и 168 ГК РФ, а в каких — по банкротным основаниям (ст. 61.2 Закона о банкротстве).

Так, ВС РФ подтвердил, что наличие в законодательстве о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную по ст. 10 и 168 ГК РФ. В то же время нужно учитывать, что в этих разъяснениях речь идет о сделках с пороками, выходящими за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок. Уменьшение имущества должника или увеличение его обязательств, совершенные в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов должника в преддверии его банкротства, являются основаниями для признания соответствующих действий недействительными по специальным правилам, предусмотренным п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Суды апелляционной и кассационной инстанций, квалифицируя сделку как ничтожную (по ст. 10, 168 ГК РФ), не указали, чем в условиях конкуренции норм обстоятельства выявленных нарушений выходили за пределы диспозиции ч. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. В данном случае нужно было оспаривать поручительство по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.

При этом у участников оборота должна быть возможность оспаривать предбанкротные сделки через ст. 10 и 168 ГК РФ. Это отвечает целям наиболее полной защиты их прав и интересов. Иной подход в известной мере нелогичен. Представим ситуацию, что субъект продал важный актив за три рубля, чтобы навредить кредиторам. Очевидно, что такая сделка недобросовестна и ничтожна. Тот факт, что за ней последовало банкротство, не может сделать ее оспоримой. Нужно, однако, понимать, что здесь также существует риск того, что специальные нормы, в том числе ст. 61.2 Закона о банкротстве, потеряют смысл, так как поглотятся содержанием норм о злоупотреблении правом. Утверждение о том, что сделка может быть одновременно и оспоримой, и ничтожной, приведет к тому, что оспоримых сделок не останется — их вытеснит ничтожность, ст. 10 и 168 ГК РФ будут применяться для обхода специальных составов.

Недобросовестные сделки против сделок, совершенных под влиянием заблуждения или обмана

Не меньше вопросов вызывает пересечение составов оспоримых сделок, совершенных под влиянием обмана или заблуждения, и ничтожных в соответствии со ст. 10 и 168 ГК РФ.

Интерес в рассматриваемом аспекте представляет дело ООО «Платинум Недвижимость» против Банка Москвы. В январе 2013 г. общество и банк заключили договор кредитной линии с плавающей процентной ставкой сроком до 30.09.2017 (Определение ВС РФ от 13.01.2017 № 305-ЭС16-18465 по делу № А40-168599/2015). Спустя полгода общество и банк заключили две сделки валютно-процентного свопа. При определении размера обязательства клиента по свопам его обязательства по кредитному договору были разделены на три части. Одна часть оставлена в рублях, по двум другим заключены две своп-сделки. По одной из них заемщик получил обязательство в долларах США, по второй — в евро. Цель заключения данных сделок преподнесена банком как уменьшение процентной ставки по кредиту. Однако в подтверждениях своп-сделок в качестве цели их заключения банк указал, что сделки заключены клиентом с целью фиксирования рисков неблагоприятного изменения валютных курсов, возникающих для него по договору кредита, деноминированному в рублях, вследствие того, что у клиента преобладает доход в иностранной валюте. Банк не раскрыл клиенту экономического и юридического смысла предложенных сделок и рисков, принимаемых на себя клиентом. При этом до заключения сделок банк запросил необходимую информацию и проанализировал операционную деятельность клиента. В феврале 2015 г. банк расторг данные сделки в одностороннем порядке в связи с дефолтом клиента. А в августе 2015 г. клиент обратился в суд с требованием о признании генерального соглашения и подтверждений своп-сделок недействительными, ссылаясь на недобросовестное поведение банка, выразившееся в нарушении им преддоговорной обязанности по раскрытию клиенту информации о заключаемой сделке, а также в последующем недобросовестном поведении. Суды трех инстанций встали на сторону общества. На основании ст. 10 и 168 ГК РФ они признали сделки недействительными.

Вынося решение, суды указали на объективную сложность предложенных банком сделок. По их мнению, банк является профессионалом в сфере финансов и финансовых рынков и, исходя из принципа добросовестности, обязан прилагать необходимые и достаточные усилия, чтобы положения сложных финансовых инструментов были ясными и понятными любому лицу, не обладающему специальными навыками в сфере финансов и незнакомому с принятыми в этой сфере обыкновениями и терминологией.

Практически таким же образом в отношениях со Сбербанком просчиталась компания «Транснефть» (постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.08.2017 № 09АП-37681/2017-ГК по делу № А40-3903/17). Стороны заключили сделку валютного свопа, которая оказалась крайне невыгодной для «Транснефти». Компания обратилась к банку с требованием о признании ее недействительной. Суд первой инстанции удовлетворил иск на основании ст. 10 и 168 ГК РФ. Он пришел к выводу, что ответчик при заключении и исполнении оспариваемой сделки действовал недобросовестно и допустил злоупотребление правом, не раскрыв должным образом истцу информацию о возможных рисках. Игнорируя интересы истца как своего клиента и пользуясь его меньшей осведомленностью, а также непониманием им механизмов исполнения по сделке, ответчик предложил истцу заведомо не подходящий финансовый инструмент, сформулированный против его интересов.

Апелляция между тем отменила данное решение и в иске отказала. В числе прочего она сделала вывод о том, что суд первой инстанции, установив, что ответчик якобы умолчал об обстоятельствах, о которых должен был сообщить истцу при заключении сделки, должен был прийти к выводу, что сделки, совершенные между сторонами, могли быть оспорены только по основаниям, предусмотренным ст. 178 и/или 179 ГК РФ. При таких обстоятельствах суд первой инстанции должен был отказать в иске по причине пропуска истцом срока исковой давности, о котором заявил ответчик. Сделка, совершенная под влиянием заблуждения или обмана, является оспоримой, а не ничтожной. Таким образом, апелляция сделала выбор в пользу специального состава, указав на неприменимость связки ст. 10 и 168 ГК РФ. При этом основание для оспаривания сделки в рассматриваемом случае имело определяющее значение. Срок исковой давности для оспоримой сделки был пропущен, для ничтожной сделки — нет.

По мнению А. Егорова, в рассматриваемом случае коллизию следовало решить в пользу ничтожности. Если бы в состав сделок, заключенных под влиянием заблуждения/обмана, было включено указание на то, что одна из сторон воспользовалась легкомысленностью, неопытностью своего контрагента, применялся бы специальный состав.

Недобросовестные и асоциальные сделки: почему ст. 10 и 168 заменили ст. 169 ГК РФ?

За рубежом явно недобросовестные сделки признаются недействительными как противоречащие основам правопорядка и нравственности (аналог нашей ст. 169 ГК РФ). В Германии к подобным сделкам относятся, в частности, следующие группы сделок:

• сделки, совершаемые в ущерб кредиторам;

• сделки, предполагающие неэквивалентность встречных предоставлений, кабальные сделки — осознанное использование более слабого положения другой стороны к своей выгоде;

• сделки, предполагающие противонравственное причинение ущерба третьим лицам, в частности кредиторам. В эту группу подпадают прежде всего случаи чрезмерного обеспечения, когда кредитору передано или заложено практически все имущество, включая будущие права требования;

• сделка, сопряженная с подкупом представителя: представитель (директор) одной стороны действует согласованно с другой стороной, в том числе при получении им взятки за свои действия.

Швейцарское законодательство отличается от немецкого. Кабальная сделка в нем прямо не признана разновидностью сделок, нарушающих добрые нравы. При этом она выделена в специальный состав недействительных сделок, по которым установлен годичный срок исковой давности (ст. 21 Швейцарского обязательственного закона, далее — ШОЗ). Интересно, однако, что в швейцарской судебной практике время от времени встречаются случаи, когда суды в качестве исключения признают сделки с завышенными заемными процентами недействительными по ст. 20 ШОЗ (как противоречащие добрым нравам), а не по ст. 21 ШОЗ (явное несоответствие встречных предоставлений). В 1993 г. Верховный суд Швейцарии так же высказался в отношении процентной ставки 26% годовых, в 1989 г. один из судов кантонов — о процентной ставке в 18% годовых.

Отечественная практика применения ст. 169 ГК РФ в арбитражных судах крайне незначительна. При этом суды, как правило, отказывают в удовлетворении соответствующих требований. По сути, у нас институт сделок, противных основам правопорядка и нравственности, заменила совокупность ст. 10 и 168 ГК РФ. Российские суды ссылаются на нее в тех случаях, где немецкие обратились бы к сделкам, противным добрым нравам. Типичным примером является дело, описанное в п. 9 Обзора практики применения арбитражными судами ст. 10 ГК РФ (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127). В данном деле были очевидными злоупотребления, допущенные директором коммерческого юридического лица по отношению к данному юридическому лицу и его участникам, которыми так же очевидно воспользовался контрагент. Недвижимость (один из корпусов оздоровительного центра), расположенная в г. Москве, была продана по объективно крайне низкой цене, и одновременно заключен договор аренды данного имущества, по которому продавец сам же выступил арендатором. Стоимость арендной платы за три месяца превысила продажную стоимость вещи, и за несколько лет сформировался долг по арендной плате, размер которого поставил под угрозу дальнейшее существование продавца. Президиум ВАС РФ признал данную сделку ничтожной, сославшись на злоупотребление правом (ст. 10 и 168 ГК РФ).

По мнению А. Егорова, препятствием к активному применению ст. 169 ГК РФ послужила крайне жесткая санкция, предусмотренная данной нормой в виде изъятия в доход РФ всего полученного по данной сделке, притом что в некоторых случаях применение данной санкции является просто абсурдным.