Распространяется ли преюдиция на юридическую квалификацию, выраженную в судебном акте? Ответ на этот вопрос не очевиден, а если он встал, то окажется фатальным для судьбы дела. Попробуем разобраться в этой проблеме.
Обстоятельства, факты и правоотношения
Пункт 2 ст. 69 Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее – АПК РФ) и п. 2 ст. 61 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее –ГПК РФ) выражают смысловое единодушие, устанавливая, что при рассмотрении нового дела стороны освобождаются от доказывания обстоятельств, ранее установленных судом в рамках другого дела и отраженных во вступившем в законную силу судебном акте.
Тот факт, что пределы преюдиции охватывают установленную судом фактическую сторону дела, не вызывает сомнений, но относительно юридической квалификации, выраженной в решении суда, не все так очевидно.
Сторонники широкого понимания преюдиции могут апеллировать к п. 2 ст. 209 ГПК РФ, согласно которому после вступления в законную силу решения суда стороны, другие лица, участвующие в деле, их правопреемники не могут вновь заявлять в суде те же исковые требования, на том же основании, а также оспаривать в другом гражданском процессе установленные судом факты и правоотношения. В данном случае, как видим, вместо понятия «обстоятельства» используются термины «факты» и «правоотношения».
АПК РФ не содержит аналогичного пункта в соответствующей статье. Но арбитражный процесс, как и гражданский, является цивилистическим, и концептуальных различий в них быть не должно. Поэтому будем исходить из единства понятий.
А что решит суд?
В Постановлении Президиума ВАС РФ от 15.06.2004 № 2045/04 по делу № А40-30884/03-84-351 разъяснено, что норма, закрепленная в п. 2 ст. 69 АПК РФ, освобождает от доказывания фактических обстоятельств дела, но не исключает их различной правовой оценки, которая зависит от характера конкретного спора. Эта формулировка неоднократно в дальнейшем встречалась в актах ВАС РФ, чем была ограничена преюдициальность правовой квалификации при рассмотрении дел с различным предметом доказывания.
Так, отменяя судебные акты нижестоящих судов, Президиум ВАС РФ в Постановлении от 31.01.2006 № 11297/05 по делу № А40-38660/04-114-376 РФ указал, что те ошибочно признали содержащиеся в решениях арбитражного суда по иным делам правовые выводы относительно распространения на общество норм о налоговых льготах в качестве обстоятельств, не требующих доказывания.
В Постановлении от 25.07.2011 № 3318/11 по делу № А40-111672/09-113-880 Президиум ВАС РФ добавил, что правовые выводы не могут рассматриваться в качестве обстоятельств, не требующих доказывания.
КС РФ, в свою очередь, в Определении от 06.11.2014 № 2528-О, поддерживая арбитражную практику, указал, что только фактические обстоятельства (факты), установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при разрешении арбитражным судом другого спора, в котором участвуют те же лица.
Может показаться, что тезис о включении правовой квалификации в пределы действия преюдиции полностью отвергается на высшем судебном уровне. Но данные разъяснения были даны применительно к случаям переноса правовой квалификации между спорами различного характера. Давайте и мы обратимся к делу, в рамках которого имел место перенос правовой квалификации из абсолютно идентичного спора.
Граждане заключили договор займа, закрепив в нем условие, согласно которому до срока возврата займа проценты не начисляются, а в случае просрочки заемщик обязан их выплатить.
В связи с просрочкой возврата займа заимодавец обратился в суд с иском о взыскании основного долга и процентов за пользование займом. Ответчик в заседание не явился, отзыв на иск не направил, и 26 января 2015 года суд удовлетворил требования истца в полном объеме (Решение Бежицкого районного суда г. Брянска от 26.01.2015 по делу № 2-207/2015). Судебный акт без обжалования вступил в законную силу.
Впоследствии заимодавец обратился в суд с иском о взыскании процентов, начисленных за иной период. Суд пришел к выводу о санкционной природе взыскиваемых процентов и по правилам, предусмотренным ст. 333 Гражданского кодекса РФ (далее –ГК РФ), уменьшил их размер (Решение Бежицкого районного суда г. Брянска от 14.05.2015 по делу № 2-1315/15).
Брянский областной суд, положив в основу своего Апелляционного определения от 11.08.2015 Решение Бежицкого районного суда г. Брянска от 26.01.2015, изменил Решение того же суда от 14.05.2015 и все-таки взыскал проценты за пользование займом.
Рассмотрев кассационную жалобу заемщика, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ в Определении от 29.03.2016 № 83-КГ16-2 указала, что суд апелляционной инстанции, удовлетворяя исковые требования в полном объеме, правомерно пришел к выводу о том, что истцом истребуются проценты за пользование займом, которые не являются неустойкой, так как имеют другую правовую природу по сравнению с процентами, начисляемыми за нарушение обязательства. Указанные проценты не могут быть уменьшены в порядке ст. 333 ГК РФ, что также было установлено вступившим в законную силу Решением Бежицкого районного суда г. Брянска от 26.01.2015, которое имеет преюдициальное значение при рассмотрении данного дела.
Таким образом, ВС РФ фактически отказался от юридической квалификации взыскиваемых процентов, немотивированно игнорируя приведенные выше разъяснения ВАС РФ и КС РФ, что видится недопустимым, а с учетом значимости судебных актов ВС РФ еще и опасным для судебной практики.
Где граница?
Неразличение фактических обстоятельств и правовой квалификации сложившихся отношений может необоснованно расширить пределы преюдиции.
Так, Арбитражный суд Иркутской области в Решении от 10.11.2017 по делу № А19-15907/17 указал, что решениями по другим делам установлены факт заключенности спорного договора, а также его правовая квалификация в качестве договора строительного подряда.
По правилам п. 3 ст. 9 АПК РФ, п. 2 ст. 12 ГПК РФ суд создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства. Согласно п. 1 ст. 64 АПК РФ, п. 1 ст. 55 ГПК РФ доказательствами являются сведения о фактах, на основании которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела.
На стадии доказывания задача суда состоит в том, чтобы как можно точнее с учетом представленных сторонами доказательств реконструировать фабулу дела. То есть суд анализирует предоставленные сторонами сведения для выяснения фактов, имевших место в материальном мире, которые в своем взаимодействии составляют обстоятельства.
Как представляется, некорректно говорить о том, что суд устанавливает факт наличия тех или иных правоотношений. Суд не выявляет, не обнаруживает правоотношения вместе с фактическим обстоятельствами. Юридическая квалификация – это правовая оценка взаимоотношений сторон, являющаяся следующей стадией правоприменения и интеллектуальной деятельностью другого уровня, в процессе которой делается вывод о том, насколько установленные обстоятельства находятся в орбите действия конкретной нормы права.
Доказывание ложится бременем на участников дела, в то время как юридическая квалификация взаимоотношений –это исключительная обязанность суда. Последний не ограничен ссылками сторон на нормы права. Процессуальный закон освобождает от бремени доказывания преюдициальных обстоятельств, тогда как решение вопросов должного применения закона вовсе не лежит на лицах, участвующих в деле, и не входит в предмет доказывания. В этой связи правила об освобождении от доказывания не могут распространяться на юридическую квалификацию, исходя из дифференцированности процедур доказывания и юридической квалификации по функциональному и субъектному признаку.
Баланс принципов
Отношение к преюдициальным обстоятельствам складывается под влиянием основ процессуального права, доминирующих в правосознании конкретного индивида, исходя их которых в большей степени складывается его мнение.
Принцип правовой определенности базируется на стандарте максимальной предсказуемости правоприменения, что формирует уверенность граждан в эффективности судебного способа защиты прав. Наличие же двух судебных решений с противоположными правовыми выводами в отношении одних и тех же фактов (в отношении одной фабулы) негативно отражается на единообразии судебной практики и подрывает доверие к судебной системе.
В Постановлении ЕСПЧ от 28.10.1999 по делу «Брумареску (Brumarescu) против Румынии» (жалоба № 28342/95) указано, что право на справедливое разбирательство дела судом, гарантируемое п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4 ноября 1950 года), должно толковаться в свете ее преамбулы, которая провозглашает среди прочего верховенство права как часть общего наследия договаривающихся государств. Одним из основных аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который требует inter alia, чтобы при окончательном разрешении дела судами их постановления не вызывали сомнения.
Казалось бы, посредством расширения пределов преюдиции необходимо исключить допустимость вынесения противоречащих друг другу правовых суждений в отношении одного предмета, ограничив возможности правоприменения прежним судебным решением.
Опасность преюдиции заключается в ее же основном свойстве – переносе в новый судебный акт ошибок, имеющихся в теле прежнего, перед которыми бессильно критическое мышление суда, рассматривающего новое дело. В случае наличия правовой ошибки неверная правовая квалификация, попадая в новый судебный акт, размывает дефиниции правовой нормы, что еще больше противоречит принципу правовой определенности.
Думается, что при наличии существенной ошибки в вопросе правоприменения принцип правовой определенности, направляемый принципом верховенства закона, должен отступать от требования единообразия судебной практики и ориентировать новое решение суда в сторону верного правоприменения норм материального права, в чем еще больше проявляется сам принцип правовой определенности.
Правоприменение материальных норм не должно противоречить им самим. Точкой отсчета для возникновения сомнений должно быть не второе судебное решение, противоречащее в своей правовой оценке первому, а акт, в котором допущена ошибка в части юридической квалификации. При этом, конечно, соответствующее решение (если оно не было успешно обжаловано) подлежит безоговорочному исполнению, несмотря на указанную ошибку, в чем выражается обязательность судебных актов.
Все же правовые выводы, содержащиеся в одном судебном акте, могут быть обязательны для суда, рассматривающего следующее дело. Так, решение суда как акт правоприменения может порождать новые юридические факты, например, по результатам рассмотрения дела о признании сделки недействительной. А именно: суд, признав сделку недействительной, навсегда аннулирует соответствующие правоотношения, которые возможно, по мнению сторон, сложились между ними, и иной суд уже не в праве их восстановить. Такая резолюция суда не может быть поставлена под сомнение, кроме как в порядке установленного законом обжалования, и это является проявлением обязательности судебных актов, а не их преюдициального значения.
По мнению автора настоящей статьи, в отличие от ситуации, когда суд рассматривает вопрос об аннулировании или о сохранении правоотношений, решение суда о взыскании конкретной суммы распространяется только на указанную в нем сумму. И суд, решающий последующее дело, обязан лишь безоговорочно принять факт вынесения решения о взыскании конкретной суммы, но он совершенно не зависим от ее правовой квалификации в предстоящем деле. Именно такое толкование, как представляется, наиболее системно отражает суть п. 2 ст. 209 ГПК РФ.
Не отрицая того факта, что суд знает закон (jura novit curia), нельзя не согласиться с тем, что правовые позиции, излагаемые лицами, участвующими в деле, важны для эффективного правосудия. Они расширяют фокус критического анализа суда, не позволяя ускользнуть важным деталям, облегчая поиск применяемой нормы и ее толкование. В то же время недопустимо навязывание суду той или иной формы толкования и применения норм права иным судом, кроме как вышестоящей инстанцией в процессе обжалования судебных актов. Иное бы противоречило конституционному принципу независимости суда, подчиняющегося только Конституции РФ и федеральному закону (ст. 120 Конституции РФ).
Сложно говорить о полноценном акте, об акте правоприменения в ситуации, когда суд в последующем деле вынужден просто реплицировать правовую квалификацию, выраженную в предшествующем решении.
В судебном процессе, в котором под предлогом всеохватывающей преюдиции оппонентам закрывается рот, не остается места для состязательности сторон, на основе которой должно строиться каждое разбирательство вне зависимости от того, воспользовался или нет участник дела правом на защиту в предшествующем судебном процессе при вынесении судебного акта, имеющего преюдициальное значение.
Мнение автора может показаться не бесспорным по причине обострения проблемы, вызванной столкновением принципов процессуального права. Однако видится непозволительным, чтобы принципы права способствовали накоплению ошибок, иначе они приобретают разрушающие право свойства. Наличие двух различных правовых мнений по спору, вытекающих из одного спора, несомненно является проблемой. Но соблюдение начал процессуального права призвано решать основную задачу – защита нарушенных прав и свобод на основе справедливости, чему не должны противопоставляться соображения эффективности. Все же два неправовых судебных акта, родившихся один из другого, – зло куда большее, поскольку противоречит более значительному объему правовых начал, нежели просто решение, вынесенное с неправильным применением норм права. Стабильность судебной практики без справедливости – стабильность несправедливости.