Недавно в мессенджерах появился неофициальный текст законопроекта, направленного на совершенствование деятельности арбитражных управляющих. Учитывая высокую вероятность того, что этот текст имеет отношение к работе госорганов, в ближайшее время продолжится его обсуждение в профессиональном сообществе. Я бы хотел в этой колонке остановиться на такой части этого проекта, которая пока привлекает меньше внимания, но мне кажется очень важной: речь идет о правилах обжалования действий арбитражных управляющих.
По этому вопросу сложилась очень странная ситуация. В обычных делах иски о признании почти не встречаются.
А вот в делах о банкротстве, напротив, участвующие в деле лица (прежде всего кредиторы) очень часто подают жалобы на управляющих в порядке ст. 60 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), в которых ничего не просят от суда, кроме как признать факт нарушения управляющим своих обязанностей. Более того, публикуемая Федресурсом статистика показывает, что стабильно низко количество удовлетворения таких жалоб: так, в 2017 г. их количество выросло на 8% по отношению к 2016 г., а доля удовлетворенных жалоб снизилась с 25 до 23%.
Как видно, любители жаловаться продолжают жаловаться, хотя и знают, что чаще всего им откажут. Почему же они не перестают это делать?
Одна из причин заключается в том, что российский банкротный процесс до сих пор не до конца проводит концепцию квалификации обособленных споров (к которым относятся и жалобы на управляющих) как исковых производств, которая в целом системно реализована в постановлении Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» (далее — постановление № 35). Причем недавно ее подтвердил и законодатель в ходе реформы субсидиарной ответственности, и теперь применительно к заявлению о субсидиарной ответственности прямо говорит об ответчике (а значит, есть и истец) и третьем лице (а значит, есть и первые двое — истец и ответчик) в п. 1 ст. 61.15 и п. 6 ст. 61.16 Закона о банкротстве.
Примером игнорирования такого искового характера является неуплата госпошлины при подаче заявлений, инициирующих обособленные споры (единственное исключение — оспаривание сделок). А ведь если бы за каждую жалобу на управляющего подающее ее лицо должно было уплатить хотя бы несколько тысяч рублей, то многих это заставило бы задуматься (вспоминается пример одного жалобщика, подавшего в один день более 100 (!) жалоб на управляющего в суд).
В связи с этим абсолютно правильно законопроект прямо предлагает в п. 3 ст. 60 Закона о банкротстве указать, что подача жалобы на управляющего облагается пошлиной в размере пошлины за обжалование действий госорганов (такая техника, когда Закон о банкротстве устанавливает размер пошлины, уже используется для заявлений об оспаривании сделок в деле о банкротстве банка — п. 3 ст. 189.67). Ранее, кстати, аналогичное предложение уже делалось в законопроекте Минэкономразвития России об ответственности арбитражных управляющих. Более того, хочется надеяться, что законодатель или судебная практика воспримут эту идею и распространят ее и на другие обособленные споры (в частности, на установление требования, оспаривание решений собрания кредиторов, субсидиарную ответственность и т.д.).
Однако в связи с этим целесообразно сразу решить в законопроекте следующий вопрос — с кого взыскивать пошлину при удовлетворении жалобы. С одной стороны, управляющий как законный представитель должника действует от имени должника, и все его действия — это технически действия должника. Но я полагаю, что раз удовлетворение жалобы означает признание нарушения управляющим закона, то и пошлина должна взыскиваться не с должника, а с самого управляющего (судебная практика уже сейчас допускает взыскание расходов на представителя с управляющего лично, а не с конкурсной массы).
Верным представляется и другое предложение законопроекта — сократить срок на подачу жалобы на управляющего с трех лет до шести месяцев. В связи с этим также не могу не вспомнить, как я пытался предложить эту идею при подготовке постановления № 35, но тогда она, увы, была отвергнута, хотя прогрессивным был сам факт признания того, что подача такой жалобы задавнивается. В ситуации, когда управляющий раскрывает в своих многочисленных отчетах массу сведений, ненормальной является ситуация, когда кредиторы только под самый конец процедуры начинают предъявлять претензии по поводу действий управляющего, имевших место несколько лет назад. Так что и правда надо долго сидеть на берегу реки и верить в свои идеи и продвигать их!
И все же в одной части я бы хотел с законопроектом не согласиться: срок на обжалование действий управляющего должен быть не объективным, а субъективным — исчисляться не с даты нарушения, а с даты, когда жалующееся лицо узнало или должно было узнать о нарушении своих прав управляющим. Очевидно, не должно быть так, чтобы управляющему достаточно было просто полгода скрывать свое нарушение, чтобы защититься от жалобы (наоборот, управляющий должен иметь стимулы все добросовестно публично раскрывать). При этом объективный срок должен быть, но нужно помнить, что с 2013 г. у нас есть в ГК РФ общий десятилетний объективный срок.
Также в связи с этим надо понять, как срок на обжалование действий управляющего будет сочетаться со сроком на иск об убытках к управляющему и на требование о его отстранении. Прежде всего, нужно помнить, что на самом деле не требуется предварительного отдельного признания действий управляющего незаконными для привлечения его к указанным формам ответственности (и потому как раз правильно сразу предъявлять соответствующие требования, если есть такое желание). Вспоминается и похожая ситуация с соотношением сокращенного срока на обжалование действий госорганов и общую давность по иску об убытках с государства — ее ВАС РФ решил в пользу второго общего срока (п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 31.05.2011 № 145 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами»).
И под конец хочу анонсировать грядущее очередное выездное заседание Банкротного клуба — на этот раз встречаемся 5 апреля в Перми, где обсудим интересные и трудные вопросы соприкосновения банкротного и уголовного права.