Положения ст. 45 НК РФ, о которых мы поведем речь (а интересует нас п. 2, который касается взыскания в судебном порядке налоговой недоимки с зависимых лиц налогоплательщика), служат ярким примером так называемой «спящей» нормы. Некоторое время она существовала в виде своеобразного балласта, который жаль сбросить, но не совсем понятно, как применять. Однако прекрасный принц все-таки добрался до пещеры с мирно почивающей красавицей и вернул ее к активной жизни. Как показывает практика, поступок этот был несколько опрометчивым и привел к далеко не столь счастливым последствиям, как это предусматривают классические литературные сюжеты. Разберемся почему.
Сразу же стоит сказать о том, что огромный вопрос вызывает сам факт наличия подобной нормы именно в Налоговом кодексе. В данном случае можно только догадываться о мотивах законодателя, но вряд ли мы ошибемся, сказав, что она введена как дублер не слишком эффективно работавших правил о субсидиарной ответственности лиц, контролирующих налогоплательщика. Иначе говоря, в основе лежит принцип: добиться реального взыскания недоимок не мытьем, так катаньем.
Но при этом совершенно понятно, что сфера применения ст. 45 НК РФ непосредственно пересекается с отношениями в области банкротства, а это неизбежно приводит к очевидным противоречиям.
И действительно, на поверхности возникает вопрос: что это, как не создание дополнительных преимуществ для одного из кредиторов неплатежеспособного должника? И почему этот вопрос вынесен за рамки регулирования законодательства о банкротстве и может рассматриваться вне соответствующей процедуры?
Можно, конечно же, возразить, что возможность взыскания налоговых недоимок с зависимых лиц распространяется не только на те ситуации, когда в отношении налогоплательщика введена процедура банкротства, но и на те, когда она не может быть начата (например, в случаях возвращения судом заявления о несостоятельности по мотиву отсутствия средств, необходимых для покрытия расходов) или, наоборот, уже закончена.
Вторым доводом, который приводится в защиту положений ст. 45 НК РФ, является тот, согласно которому ничто не препятствует последующему возвращению фактически взысканных на ее основании сумм в конкурсную массу банкротящегося налогоплательщика.
Казалось бы, аргументы логичные. Но тогда в первом случае правильным было бы четкое установление границ применения нормы. А во втором, будем говорить прямо, не просматривается ни малейших шансов воплощения теоретической возможности в реальную жизнь.
При всей справедливости поставленных вопросов положение вещей таково, как оно есть. Поэтому нам остается лишь перейти от теории к практике. Начнем с главного — с текста первоисточника. Анализ п. 2 ст. 45 НК РФ позволяет назвать несколько условий, необходимых в совокупности для взыскания налоговой задолженности с зависимого по отношению к налогоплательщику лица.
Первое условие — это собственно наличие зависимости. Список ее признаков не является исчерпывающим и завершается формулировкой «при применении положений настоящего подпункта взыскание может производиться в пределах поступившей основным (преобладающим, участвующим) обществам (предприятиям), зависимым (дочерним) обществам (предприятиям), лицам, признанным судом иным образом зависимым с налогоплательщиком, за которым числится недоимка, выручки за реализуемые товары (работы, услуги), переданных денежных средств, иного имущества».
Второе условие — факт передачи налогоплательщиком зависимому лицу имущества и/или денежных средств. При этом подразумевается, что такая передача производилась на ущербных, нерыночных условиях и фактически имела своей целью вывод активов.
Третье условие — причинно-следственная связь между передачей имущества (денежных средств) от налогоплательщика к зависимому лицу и возникшей невозможностью исполнения первым своих налоговых обязанностей.
Трудно сказать, что было бы, если бы арбитражные суды придерживались этого алгоритма буквально, но практика получила, если можно так выразиться, творческое развитие. Первой ласточкой стало дело ООО «Королевская вода» (см. постановление АС Московского округа от 31.10.2014 № Ф05-12000/14 по делу № А40-28598/13). Здесь суды столкнулись с ситуацией, когда, во-первых, отсутствовали прямые признаки зависимости между неисправным налогоплательщиком и вновь созданной организацией (в виде, например, совпадений в составе участников), а во-вторых, не произошло вывода активов в классическом смысле этого слова: с продажей недвижимости по заниженной цене или переводом финансовых ресурсов под ширмой искусственно созданных долговых обязательств. По сути, ценность «сбежавшего» бизнеса заключалась в клиентской базе, выработанном алгоритме хозяйственной деятельности и опытном персонале.
Арбитражным судом первой инстанции во взыскании недоимки с нового (зависимого) юридического лица было отказано. Однако окончательно спор был разрешен в пользу налогового органа. Отменяя первоначальное решение и удовлетворяя иск инспекции, вышестоящие суды пришли к выводу, что признаками зависимости в данном случае являются:
-
регистрация ООО «Королевская вода» (зависимое лицо) в период проведения выездной налоговой проверки ЗАО «Королевская вода» (неисправный налогоплательщик);
-
тождественность у ООО «Королевская вода» и ЗАО «Королевская вода» фактических адресов, контактных телефонных номеров, информационных сайтов, вида деятельности;
-
значительное уменьшение активов ЗАО «Королевская вода» по данным бухгалтерского учета;
-
перезаключение ООО «Королевская вода» договоров с покупателями товара ЗАО «Королевская вода», в том числе путем уступки прав требований;
-
переход всех сотрудников ЗАО «Королевская вода» в ООО «Королевская вода»;
-
перечисление выручки в адрес ООО «Королевская вода» за поставку воды 124 организациями, перечислявшими до этого выручку в адрес ЗАО «Королевская вода».
Суды оценивали обстоятельства, из которых каждое в отдельности не указывало прямо на взаимозависимость лиц. Однако их совокупность не могла являться следствием случайности и не оставляла сомнений в сделанных выводах. И такой же подход продемонстрирован в той плоскости спора, которая касалась вывода активов предприятия. Здесь суды фактически признали материальную ценность бизнеса как комплекса деловых связей и навыков, способного генерировать значительный доход.
Еще один пример из арбитражной практики отсылает нас к вопросу оценки причинно-следственной связи между передачей активов налогоплательщика зависимому лицу и возникшей невозможностью уплаты налогов. В деле строительной компании «Инжстройсеть» ответчик в числе прочего ссылался на то, что передача ему имущества налогоплательщика осуществлялась на рыночных условиях, не отличающихся от общепринятых в регионе, и, таким образом, не могла привести к невыполнению налоговых обязанностей. И действительно, сложно говорить о наличии причинно-следственной связи в ситуации, когда лицо передает активы реальной стоимостью в условные «икс» рублей за такую же или очень близкую сумму. Однако в данном случае довод был отвергнут судом главным образом потому, что в составе активов были переданы практически все средства производства (строительная техника и механизмы), а это фактически лишило организацию-налогоплательщика возможности осуществлять нормальную хозяйственную деятельность, выполнять обязательства перед контрагентами, а следовательно, извлекать доход (см. судебные акты по делу № А40-153792/2014).
В приведенных прецедентах мы проиллюстрировали первые подходы арбитражных судов к применению п. 2 ст. 45 НК РФ. Далее практика стала принимать все более причудливые очертания. О некоторых делах и довольно странных тенденциях мы поговорим в следующем выпуске.