Конкурсный управляющий должен выбирать стратегию действий исходя из интересов должника и кредиторов

В определенных случаях уступка должником незадолго до банкротства по заниженной цене своих имущественных требований к неплатежеспособным заемщикам соответствует интересам кредиторов. А расторжение такой сделки, инициируемое конкурсным управляющим, может повлечь за собой причинение вреда конкурсной массе. В таком случае недействительной сделкой может быть признано соглашение о расторжении договора.

Суть дела

В июле 2015 г. ООО «Коммерческий банк „Профит Банк“» (цедент, далее — банк) и ООО «Трест Коксохиммонтаж-Трубопроводстрой» (цессионарий, далее — трест) заключили договор цессии. По договору к тресту перешли требования банка к 21 заемщику по 32 кредитным сделкам на общую сумму 615 млн руб. Независимая оценка уступленной ссудной задолженности не проводилась. Трест, в свою очередь, выплатил банку 390 млн руб. Оплата была осуществлена посредством внутрибанковских проводок: денежные средства были списаны с расчетного счета цессионария, открытого в банке, и зачислены на счет самого банка.

Приказами Банка России от 08.09.2015 у банка отозвана лицензия на осуществление банковских операций и назначена временная администрация по управлению кредитной организацией. В октябре 2015 г. Арбитражный суд г. Москвы принял к производству заявление Банка России о признании банка банкротом. В конце декабря 2015 г. банк признан несостоятельным. В отношении него открыта процедура конкурсного производства.

Конкурсный управляющий решил, что договор цессии, заключенный между банком и трестом, содержит признаки подозрительной сделки и сделки, направленной на предпочтительное удовлетворение требований треста перед иными кредиторами. В связи с этим он обратился к тресту с предложением о расторжении данного договора.

По взаимному согласию сторон в феврале 2016 г. договор цессии был расторгнут. К банку вернулись права требования к заемщикам в размере 615 млн руб.

Спустя некоторое время конкурсный управляющий реализовал перешедшие к банку требования посредством публичного предложения за 3,9 млн руб. Нетрудно заметить, что данная сумма во много раз меньше цены, уплаченной трестом по расторгнутому договору цессии. При этом банк должен был вернуть тресту денежные средства в размере 390 млн руб. Сделано этого, однако, не было, в связи с чем данное требование треста было включено в реестр требований кредиторов банка.

Данные обстоятельства не устроили конкурсного кредитора банка — ГУП «Мосводосток» (далее — предприятие). Предприятие обратилось в суд с требованием о признании недействительным соглашения о расторжении договора цессии. В качестве формального основания оно выбрало п. 2 ст. 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве). Предприятие утверждало, что сделка была совершена с целью причинения вреда кредиторам, поскольку в результате ее совершения произошло, с одной стороны, незначительное увеличение конкурсной массы, а с другой — существенное увеличение обязательств должника перед трестом по договору банковского счета (на 390 млн руб.).

Позиция судов

Суды трех инстанции отказали в удовлетворении заявленных требований. Они исходили из того, что конкурсный управляющий при расторжении договора цессии действовал в пределах полномочий, предоставленных ему ст. 129 Закона о банкротстве. В данном случае отсутствовал такой квалифицирующий признак подозрительной сделки, как факт причинения вреда имущественным правам кредиторов (ст. 61.2 Закона о банкротстве). В результате расторжения договора цессии должнику были возвращены активы, которые впоследствии реализованы. Вырученная сумма включена в конкурсную массу. Какие-либо расходы, кроме расходов на проведение торгов, банк не понес.

Позиция ВС РФ

ВС РФ отменил акты нижестоящих судов и отправил дело на новое рассмотрение, исходя из следующего.

Конкурсный управляющий, исполняя возложенные на него обязанности, как разумный и добросовестный менеджер обязан предпринимать меры, направленные на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц, в том числе посредством оспаривания подозрительных сделок и сделок с предпочтением. При этом главным критерием, на основе которого следует оценивать поведение управляющего, являются интересы должника и его кредиторов. Его действия должны приводить к наполнению конкурсной массы, чтобы, с одной стороны, наиболее полно удовлетворить требования кредиторов и, с другой стороны, защитить имущественную сферу должника.

Договор цессии имел отдельные признаки недействительной сделки. Номинальная стоимость переданных по нему требований почти в два раза превысила согласованную сторонами договорную цену данных требований. При этом оплата по договору цессии произведена внутрибанковской проводкой со счета треста, открытого в банке-должнике в преддверии банкротства последнего, когда безналичные деньги треста как записи по счетам банка могли утратить свое назначение в качестве средства платежа ввиду отсутствия денежных средств на корреспондентском счете кредитной организации. Однако в рассматриваемой ситуации изложенного было недостаточно для вывода о несоответствии договора об уступке законодательству о банкротстве.

ВС РФ подтвердил обоснованность представленных предприятием доводов. Он подчеркнул, что договор цессии был выгоден должнику и его кредиторам. В то время как расторжение названной сделки повлекло за собой причинение вреда конкурсной массе. Заемщики по переданной банком дебиторской задолженности фактически являлись неплатежеспособными, обладали признаками сомнительных организаций и не имели возможности рассчитаться по полученным кредитам. Уступка требований тресту, являющемуся связанным с должником лицом, в таком случае преследовала внутригрупповые цели — сокрытие факта высокорискованного кредитования банком ненадежных заемщиков.

В результате заключения соглашения об уступке было прекращено обязательство банка перед трестом на 390 млн руб. Таком образом, трест уже не мог претендовать на включение данной суммы в реестр требований кредиторов банка на случай банкротства последнего и, как следствие, на получение каких-либо средств из конкурсной массы, приобретя взамен низколиквидные требования. После того как не удалось избежать банкротства банка, трест использовал процедуру расторжения договора цессии для изменения сальдо в свою пользу. Требования к заемщикам были возвращены в конкурсную массу и реализованы на торгах за 3,9 млн руб. В то же время по итогам процедуры конкурсного производства правопреемник треста получил удовлетворение на сумму свыше 53 млн руб., значительно уменьшив размер причитающегося независимым кредиторам.

ВС РФ учел также довод предприятия о том, что конкурсный управляющий, сохранив силу соглашения об уступке, имел реальную возможность оспорить операцию по исполнению трестом обязательства по перечислению цены договора цессии посредством внутрибанковской проводки, после чего взыскать с треста долг по договору цессии в сумме 390 млн руб.