Представим себе условную ситуацию. Стороны подписали договор возмездной уступки права требования, в котором плохо определили предмет. По сути, договор не заключен, так как не согласован предмет. Но покупатель права требования вносит плату за него и настаивает на своей версии того, какое право было уступлено.
Что делать дальше? Покупатель ссылается на п. 3 ст. 432 ГК РФ и говорит, что договор теперь заключен. Продавец возражает и готов вернуть полученную сумму. Кто прав?
Согласно п. 3 ст. 432 ГК РФ сторона, принявшая от другой стороны полное или частичное исполнение по договору либо иным образом подтвердившая действие договора, не вправе требовать признания этого договора незаключенным, если заявление такого требования с учетом конкретных обстоятельств будет противоречить принципу добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ).
Данное правило включено в Кодекс в ходе реформы обязательственного права с 1 июня 2015 г. и преследует цель максимального сохранения сделок в силе (favor contractus).
Аналогичная идея была изложена в п. 7 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными».
Мы знаем, что выводу о незаключенности договора всегда предшествует толкование соглашения сторон.
Если из толкования данного соглашения, в том числе с учетом предшествующего поведения сторон, следует, что даже абстрактно непонятный предмет соглашения на самом деле понятен сторонам, то договор может считаться заключенным.
Например, если в договоре указана обязанность одной из сторон «выполнить работу», то в отношении между какими-то другими сторонами такой неопределенный предмет договора может приводить к незаключенности договора. Однако если две конкретные стороны прекрасно понимают, что под словами «выполнить работу» скрывается совершенно понятная им работа, к примеру по подготовке траншеи для укладки кабеля (это следует из переписки сторон), то договор может считаться заключенным. Это известный принцип falsa demonstratio non nocet.
Например, если из соглашения сторон не были понятны ни длина, ни глубина траншеи, ни место ее нахождения, но работы выполнены подрядчиком и приняты заказчиком, то условие о предмете договора будет достаточно определенным.
Иными словами, если последующее поведение сторон восполнило неполноту соглашения сторон, договор должен считаться заключенным. Причем с того момента, когда было достигнуто соглашение сторон, а не с момента последующего поведения. Таковы правила толкования договора.
Цитируем документ
Принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон.
Статья 431 ГК РФ
При таком прочтении норма п. 3 ст. 432 ГК РФ фактически фиксирует решение, которое вытекало из правильного применения норм о толковании договора в ранее действовавшей редакции, следовательно, не имеет самостоятельного значения.
Однако последующее поведение сторон далеко не всегда может восполнить полноту соглашения сторон. Например, если в рассмотренном выше примере заказчик оплатит подрядчику определенную денежную сумму, это нисколько не приблизит ни стороны, ни судью, рассматривающего их спор, к пониманию того, какая именно траншея должна была быть выкопана: длина, глубина, место нахождения и т.п.
Следовательно, можно сформулировать общий вывод: как правило, уточнение несогласованного предмета договора должно восходить к действиям той стороны, которая должна выполнять этот предмет: подрядчика, продавца и т.п.
Действия другой стороны, вносящей плату, никак не могут конкретизировать вид и способ предоставления, за которое вносится плата. В свою очередь такие действия плательщика могут восполнять пробелы в спорном условии о размере платы.
А.Г. Карапетов формулирует эту идею следующим образом: «В частности, принципиальное значение имеет то, вытекает ли из подтверждающего, конклюдентного поведения одной из сторон ее согласие с отсутствующим в договоре существенным условием. Если да, то есть основание для применения принципа эстоппель. Если нет и вопрос об отсутствии согласия по существенному условия никак не снимается за счет последующего поведения, то нет и оснований „исцелять“ договор и признавать его заключенным»1.
Логика изложения нормы п. 3 ст. 432 ГК РФ также довольно непонятна. Эта норма говорит о том, что сторона не может требовать признания договора незаключенным. Первый же вопрос, который возникает: а может ли та же сторона ссылаться на незаключенность договора в качестве возражения на предъявленное ей требование? Этот вопрос показывает, что законодателю следовало решить главный вопрос — является договор заключенным или нет, поскольку при его правильном решении автоматически решаются и все иные вопросы:
-
если сторона заявит иск о незаключенности договора, в иске должно быть отказано по существу, так как договор заключен;
-
если сторона заявит возражение о незаключенности, это возражение должно быть отклонено по той же причине.
Вряд ли в п. 3 ст. 432 ГК РФ стоит искать какую-то иную мысль, например о том, что законодатель хотел именно ограничить право стороны требовать признания договора незаключенным (независимо от того, заключен ли договор на самом деле).
Такой подход выглядел бы довольно странным. Во-первых, если договор в действительности не заключен, нет никакого смысла ограничивать сторону в предъявлении иска о него незаключенности. Даже если в иске будет отказано, договор останется незаключенным. Если другая сторона захочет что-то потребовать по нему, ей будет отказано. Тогда какой смысл оставлять спор в непонятном состоянии? Или суду предлагается указать в мотивировочной части решения на то, что договор не заключен, но отказать в иске о признании его незаключенным? Это вдвойне парадоксальное решение, на мой взгляд.
Во-вторых, не понятно было бы, на каком этапе проверялось бы право стороны на предъявление иска. С процессуальной точки зрения, такое право логично проверять на стадии принятия искового заявления, однако исследование всех вопросов, сформулированных в диспозиции п. 3 ст. 432 ГК РФ, очевидно, должно происходить в судебном заседании. Таким образом, применяя п. 3 ст. 432 ГК РФ, судья констатирует отсутствие у стороны права на признание договора незаключенным в решении суда. С тем же успехом судья мог бы констатировать, что договор является заключенным. Это способствовало бы гораздо большей ясности в отношениях.
В том случае если предметом договора является право требования и имеются сомнения в отношении того, какое именно право стало предметом соглашения об уступке, ни платеж со стороны приобретателя права, ни принятие платежа со стороны отчуждателя права, как правило, не могут снимать неопределенность в отношении предмета соглашения.
Поэтому применять рассмотренную новую норму Кодекса надо «без фанатизма».
1 Карапетов А. Г. Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307—453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. Карапетов А.Г. — М.: Статут, 2017. С. 977.