Идеи, заложенные в постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17 «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга» (далее — постановление № 17), довольно часто понимаются судами неправильно. Иногда настолько неправильно, что это угнетает. Суды начинают под микроскопом исследовать буквальные выражения, содержащиеся в упомянутом разъяснении ВАС РФ, вместо того, чтобы обратить внимание на его цели и дух разъяснений.
Как это бывает с любым нормативным текстом, он не может быть свободен от пробелов. Рано или поздно появляется жизненная ситуация, которая не отвечает диспозиции ни одной из правовых норм, закрепленных в тексте. Как заполнять пробел, в теории все знают. А на практике появляются какое-то непонятное домысливание и в конечном итоге — бессмысленный произвол.
Магия сальдо
У юристов лизинговых компаний и даже у судей встречается точка зрения, что после прохождения сальдирования все требования, вовлекаемые в него, утрачивают специфику, и на выходе получается одно единое требование.
Например, у лизингодателя было требование по возврату финансирования и по уплате неустойки, у лизингополучателя — интерес в остаточной стоимости предмета лизинга. После того как предмет лизинга был реализован, денег от его реализации не хватило, чтобы покрыть все долги лизингополучателя перед лизингодателем. Остался долг в размере 100 руб.
Спрашивается, что это за долг? Основной долг? Неустойка? Какое-то новое обязательство?
А ведь это имеет значение, например, при банкротстве лизингополучателя (с неустойкой нельзя требовать банкротства, придется пройти во вторую подочередь третьей очереди кредиторов и т.п.). Да и без банкротства различий предостаточно. Например, на сумму неустойки не могут начисляться проценты за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ.
Ответ непосредственно из текста постановления № 17 не вытекает. Разработчики не ставили перед собой задачу дать в тексте ответы на все возможные вопросы. Однако из «молчания» текста нельзя делать вывод о том, что сальдо является способом преобразования обязательств.
Правильный ответ можно получить, только применив к порядку погашения требований лизингодателя из выручки от продажи предмета лизинга ст. 319 ГК РФ.1 И тогда окажется, что остаток — это, скорее всего, неустойка.
В постановлении № 17 не говорится ни слова о том, что обязательства по сальдо — самостоятельный вид гражданско-правовых обязательств. Сальдо — всего лишь способ расчета размера итогового платежа. Следовательно, природа обязательств, участвовавших при расчете сальдо, остается неизменной. Совершенно верно указывает на это АС Западно-Сибирского округа в постановлении от 25.04.2017 по делу № А03-21780/2015.
Цитируем документ
Поскольку требование заявителя подлежит включению в реестр в порядке, предусмотренном Законом о банкротстве…, требование АО «РосАгроЛизинг» подлежит включению в реестр требований кредиторов с разделением заявленной суммы на основной долг и неустойку, так как сальдо встречных обязательств не является самостоятельным основанием возникновения задолженности и представляет собой общую сумму завершающей обязанности одной стороны в отношении другой, составными частями которой являются как основной долг, так и штрафные санкции.
Однократность сальдо
Встречается в судебных актах позиция, что не заявленные при расчете сальдо суммы в дальнейшем уже никак не могут учитываться. Так, в решении АС г. Москвы от 23.01.2018 по делу № А40-176215/17-171-1685 указывается следующее.
Цитируем документ
Согласно буквальному толкованию положений постановления Пленума в совокупности расчет сальдо — это окончательное соотнесение всех представлений сторон, составленный с учетом баланса интересов всех участников сделки… последовательно было…, по крайней мере, требовать включить в сальдо свои убытки, что не было сделано.
Эта позиция вызывает кардинальные возражения. Сальдо — механизм, реализуемый по тем требованиям, которые были заявлены (либо самостоятельно, либо в качестве возражений). Принятый в российском процессуальном праве подход позволяет истцу самому выбирать, какие требования он должен заявлять. Суд не может его принуждать к этому никакими ссылками, в особенности на якобы его недобросовестность.
Иной подход будет означать кардинальную революцию процесса, проведенную по инициативе судебных органов, без включения в процессуальный закон. Чем от лизингополучателей отличаются энергетики, арендодатели или кредитные организации? Всем тогда придется заявлять сразу все свои требования в одном процессе (под страхом их утраты): и основной долг, и проценты, и неустойку, и убытки. И никого не будет волновать то, что доказательств по поводу убытков у истца собрано пока недостаточно и вообще-то он хотел бы пока это требование придержать, и т.п.
Невозможность расчета сальдо до изъятия предмета лизинга
В постановлении АС Московского округа от 24.07.2018 по делу № А40-181896/2017 прозвучала следующая идея (она восходит к актам нижестоящих судов).
Цитируем документ
Определение завершающей обязанности сторон по договору лизинга и расчет сальдо встречных обязательств возможны лишь после расторжения договора и изъятия предмета лизинга, однако, как следует из материалов дела, предметы договоров лизинга не были возвращены либо изъяты.
Это совершенно неверный подход. Лизингодатель представил лизингополучателю финансирование, последний его не возвратил в полном объеме. Да, если он возвратит предмет лизинга, то может рассчитывать на то, что часть денег от продажи данного предмета ему может вернуться. Но если он не возвратил ничего, это не значит, что с него нельзя ничего взыскать.
К сожалению, разъяснение, придуманное для одной ситуации, переворачивается с ног на голову и приводит к несправедливому результату, если его применять к другой ситуации, не понимая существа и концепции разъяснений ВАС РФ, исходившего из финансовой природы лизинга.
Спор о продажной цене предмета лизинга
И последний пример. В постановлении Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 10.07.2015 по делу № А60-57732/2014 прозвучала идея о том, что сначала лизингополучатель должен доказать недобросовестность или неразумность лизингодателя при продаже предмета лизинга, и лишь потом суд может обращать внимание на заключение оценщика, представленное лизингополучателем. Хотя очевидно, что сама неразумность действий лизингодателя как раз и доказывается при помощи заключения оценщика. Например, автомобиль продан за 500 000 руб., а из заключения оценщика следует, что он никак не мог стоить менее 1,2 млн руб., даже с учетом того состояния, в котором он находился.
Как же суд обосновывает свою логику? Оказывается, он буквально читает постановление № 17! В пункте 4 постановления говорится следующее.
Цитируем документ
Лизингополучатель может доказать, что при определении цены продажи предмета лизинга лизингодатель действовал недобросовестно или неразумно, что привело к занижению стоимости предмета лизинга при расчете сальдо взаимных обязательств сторон. В таком случае суду при расчете сальдо взаимных обязательств необходимо руководствоваться, в частности, признанным надлежащим доказательством отчетом оценщика.
Видимо, полагая, что главным в процитированном разъяснении является слово «таком», означающее, по мнению суда, предшествование во времени двух процессов (определение неразумности действия лизингодателя и выяснение реальной цены предмета лизинга), суд далее пишет, что бремя доказывания того обстоятельства, что лизингодатель действовал недобросовестно или неразумно, лежит на лизингополучателе. И лишь в случае если это будет доказано, суд должен руководствоваться отчетом оценщика.
Эта логика могла бы вызвать улыбку, если бы не было так грустно. Для меня очевидно, что заключение оценщика прежде всего и доказывает неразумность действий лизингодателя, продавшего товар по цене ниже той, по которой это можно было бы сделать. Это была настолько очевидная вещь для разработчиков постановления № 17, что толкование, данное указанным арбитражным судом, иначе как «снег на голову» я и не могу назвать.
Резюмируя, скажу: постановление Пленума — хорошо, а закон — лучше. Работа над кардинальной реформой регулирования лизинга уже ведется.
1 См. по этому поводу познавательную статью Никитина А. Четыре вида требований из выкупного лизинга: как их квалифицировать // Арбитражная практика для юристов. 2018. № 4. С.42–47