Россия приступила к решению амбициозной задачи по значительному увеличению темпов роста ВВП. Больше всего шансов стать инструментом ее решения — у внедрения инноваций: другие факторы роста плохо подходят на роль драйверов российской экономики. Исследование международной консалтинговой компании McKinsey «Инновации в России — неисчерпаемый источник роста» выявило рецепт эффективного развития инноваций в компаниях различной специализации и в экономике в целом. О результатах и выводах исследования рассказывают Яков Сергиенко, партнер McKinsey & Company, и Юрий Трощенко, младший партнер McKinsey & Company.
Россия ищет новые источники роста. После бурного развития в начале 2000 годов, кризиса 2008 года, последующего замедленного роста и нынешнего восстановления после кризиса 2014–2015 гг. на первый план экономической повестки вышла задача ускорения темпов роста ВВП. Эту задачу на фоне роста мирового ВВП в 2017 г. на 3%, что значительно выше общероссийских темпов, страна решает в непростых условиях — в том числе демографических. Численность трудоспособного населения стремительно снижается. Уровень безработицы уже сопоставим с развитыми странами (5,1% в России против 4,4% в Великобритании в 2017 году). Корреляция с общемировой тенденцией старения населения заставляет признать: демографический фактор не имеет шансов внести значимый вклад в рост ВВП.
В то же время потенциал роста есть в других сферах — в увеличении производительности труда, в усилении инноваций. При сравнении с международными показателями выясняется, что наименьший потенциал роста производительности труда в России — в сфере добычи полезных ископаемых: здесь производительность составляет 75% от уровня Австралии, лидирующей по этому показателю среди рассматриваемых стран. Наибольший потенциал роста — в области научных исследований и разработок, где производительность в России составляет 21% от соответствующего показателя США, занимающих здесь первое место.
С 2010 года производительность труда оказывает значительное влияние на рост ВВП России — 1,1% ежегодного роста в период с 2010 по 2014 гг. Для достижения амбициозной цели, поставленной российским президентом — увеличения ВВП на душу населения в 1,5 раза к 2025 году, — вклад должен быть больше. При этом инновации могут давать 3–6 трлн рублей дополнительного ВВП, или более 4% ежегодного роста. В оптимистичном сценарии Минэкономразвития РФ цифра похожа: темпы роста ВВП будут близки к среднемировым (3%) при условии, что основной вклад будут давать инновации.
У инноваций есть общие факторы успеха, однако степень их успешности в той или иной отрасли определяется их архетипом (см. классификацию архетипов), отмечают эксперты. При этом границы между инновационными архетипами зачастую размыты: в каждой отрасли одновременно могут реализовываться разные формы инноваций. Несмотря на то, что прогресс в автомобилестроении в значительной степени зависит от прорывных инженерных решений, автопроизводители не могут игнорировать смену предпочтений у потребителей или отказываться от новинок, увеличивающих эффективность производства.
Банки: отрасль будущего
У российской банковской системы есть все шансы стать одной из самых продвинутых в мире.
В настоящий момент российская банковская система восстанавливается после стагнации в 2015–2016 гг. Этому способствует оживление кредитования на фоне улучшения макроэкономической ситуации и политика ЦБ РФ по снижению ключевой ставки.
Сейчас в финансовом секторе появляются новые игроки — финтехи, необанки. Кроме того, в банковскую сферу вторгаются крупные структуры из других отраслей (например, МТС, «Почта России» и др.), увеличивая и без того высокий градус конкуренции. Перед участниками рынка встает вопрос о поиске новых источников дохода. Решением может стать генерация новых банковских продуктов на основе цифровых технологий и небанковских сервисов и продуктов, созданных в партнерстве со сторонними компаниями.
Для цифровой трансформации отрасли в России складываются благоприятные условия. С каждым годом увеличивается доля клиентов, которые переходят на использование дистанционных каналов обслуживания.
Согласно опросу McKinsey 2016 года, 65% клиентов банков России готовы приобретать банковские продукты через удаленные каналы — мобильный и/или интернет-банк. Этот показатель сравним с усредненными данными по странам Европы (60—70%) и выше, чем в Северной Америке (55%). Однако уровень проникновения дистанционного банковского обслуживания в России все еще отстает от уровня распространенности интернета — значит, в наличии серьезный потенциал для роста. Анализ McKinsey показал, что мобильные приложения крупнейших российских банков имеют в 1,5–2 раза больше функций транзакционного обслуживания, чем аналогичные приложения крупнейших банков Европы. Аудитория также внушительна — дистанционный банкинг используют 58% пользователей в России. Из них 15% пользуется только интернет-банкингом, 10% — только мобильным банкингом, и 32% — обеими платформами. Во многом из-за того, что российские банки достаточно молоды и формировали свои компетенции уже в цифровую эпоху, Россия становится одним из мировых лидеров цифрового обслуживания, войдя в 2018 году в топ-5 лидеров цифрового банкинга Европы.
Успех инновационной трансформации банковского сектора будет зависеть от нескольких факторов. Банки должны переосмыслить свою стратегию и определиться с направлениями долгосрочного развития. Крупным банкам, возможно, предстоит полномасштабная цифровая трансформация с созданием экосистемы вокруг своего основного бизнеса. Малые игроки могут найти привлекательные ниши или вести точечную цифровизацию с партнерами. А для банков с нишевыми компетенциями основным направлением трансформации станет партнерство с последующим предоставлением базовых услуг под чужим брендом.
Машиностроение: прорывные инновации
Машиностроительный рынок меняется на глазах. Продукты машиностроения и их элементная база становятся на порядок сложнее. В отрасли активно идет интеграция ИТ-технологий и интернета вещей. Растет число новых продуктов и технологий, что приводит к росту корпоративных R&D-затрат. На рынок выходят инновационные материалы — сверхпрочные металлы, пластики, композиты. Ужесточаются регуляторные нормы по экологии, физической и информационной безопасности, что также стимулирует развитие инноваций.
Отраслевой цикл создания и вывода нового продукта на рынок в машиностроении существенно сокращается. Вектор развития и темпы роста отрасли определяют именно инновации. Например, при прогнозном росте базы создания стоимости в автомобилестроении с 3,5 трлн долларов США в 2017 году до 6,6 трлн долларов в 2030 году доля традиционных технологий и бизнес-моделей, которая сегодня составляет 98% рынка, в 2030 году сократится до 50%.
Россия сильна инженерными компетенциями в проектировании, программировании, моделировании, электронике, спутниковых и иных телеком- технологиях, что позволяет в ряде областей успешно конкурировать на международных рынках. Тем не менее, лишь немногие российские компании конкурентоспособны глобально.
Согласно результатам опроса, проведенного McKinsey в 2017–2018 гг. среди 300 руководителей в различных секторах машиностроения, для продолжения роста доходов традиционным компаниям отрасли необходимо учитывать пять важных трендов.
Первый — технологический: бизнес-модели будут выстраиваться на основе технологий связи, например, монетизации Big Data. Искусственный интеллект и автономные системы — второй тренд: их использование в отраслевых проектах уже вышло за пределы рынка беспилотных автомобилей и включает машинное обучение и роботов. Следующий тренд — интернет вещей: мировой экономический эффект от этого направления, по оценке Глобального института McKinsey (MGI), к 2025 году составит 11,1 трлн долларов США. Изменения в нормативно-правовой среде и технологиях, растущий спрос со стороны потребителей на электроэнергию и технологии электрификации делают их еще одним глобальным трендом отрасли. И, наконец, кибербезопасность: защита данных становится все более важной тенденцией по мере распространения технологий связи на промышленных предприятиях и на транспорте.
Более глубокая интеграция ИТ-технологий в отрасль приводит к смещению центра формирования добавленной стоимости, увеличению доли программного обеспечения в себестоимости, росту интереса к сектору технологических и коммуникационных гигантов вроде Google, Apple и Intel.
Черная металлургия: повышение эффективности
Во всем мире прибыльность черной металлургии снижается: среднемировая маржа EBITDA1 с начала 2000-х рухнула практически вдвое. Несмотря на это, российские предприятия входят в число лидеров отрасли по себестоимости, добиваясь на сложном рынке около 25% EBITDA. Высокое давление на конечную цену продукции (максимальное в сфере строительства, где цена наиболее критична) усиливает конкуренцию и требует от производителей новых подходов, не ограничивающихся традиционными мероприятиями по оптимизации себестоимости.
Если сравнить российские компании с зарубежными по показателю средней выручки на тонну, то потенциал развития очевиден: к примеру, у австрийской компании Voestalpine за счет продажи продукции более глубокого передела и интеграции вниз по цепочке создания стоимости выручка более чем в 2 раза выше, чем в среднем у российских предприятий. Мировые лидеры достигли значительных успехов в продуктовых инновациях, выводя на рынок новые решения и сорта стали, — это вынуждает российских производителей в ряде сегментов вести жесткую ценовую конкуренцию. В этих условиях отечественным компаниям целесообразно сфокусироваться на продуктовых и технологических инновациях.
Сейчас отрасль находится в «низкой зоне». Темп роста глобального спроса не превышает 2,5% (CAGR2 за период с 2010 по 2015 гг.). Ситуация дополнительно осложняется наличием большого количества избыточных ресурсов: среднемировой уровень загрузки мощностей в 2017 году составил около 70%. Кроме того, тренды на клиентских рынках — рост количества электромобилей, новые решения в строительстве и энергетике — просто вынуждают металлургов обратиться к инновациям.
Задачи российских компаний двояки. С одной стороны, необходимо продолжать внедрение инноваций в процессы и с помощью современных технологий удерживать лидерство в себестоимости. С другой, создавать рынки сбыта для сложной продукции через партнерство с российскими и зарубежными клиентами, искать возможности для создания дополнительной стоимости к базовому стальному продукту, конкуренция на рынке которого только усилится.
Для модернизации бизнес-моделей игрокам рынка предстоит проанализировать целесообразность и характер необходимых изменений в цепочке создания стоимости — а также понять, как именно укреплять свои позиции. Этого не достичь без создания стратегии инноваций, включая ясное понимание, куда движется компания, каким образом инновации помогут достичь цели.
Стратегия включает в себя четкие, измеримые цели по инновациям, поставленные перед всеми ключевыми сотрудниками. Чтобы понимать размер и глубину разрыва с целевыми ориентирами, а также выбрать инновационные инструменты для преодоления «пропасти», цели технологического потенциала основываются на достижении необходимого уровня прибыльности или достижении значений соответствующих показателей у конкурентов. Для успешного запуска и внедрения инноваций на металлургическом производстве стратегия должна учитывать формы адаптации операционных моделей к переменам. И, конечно, стратегические документы содержат максимально подробный анализ всех возможностей предприятия для осуществления инноваций.
Фармацевтика: стремительная эволюция
Во всем мире фармацевтическая отрасль развивается более чем бурно, за последние 30 лет значительно увеличив расходы на разработку новых лекарств — у американских компаний, например, эта группа расходов выросла более чем в 30 раз. В среднем производители вкладывают в НИОКР до 30% от своей выручки. Прорывы в науке позволяют лечить все больше заболеваний, которые прежде считались неизлечимыми. Однако на фоне общего старения населения произошли изменения в структуре заболеваний: в частности, неуклонно растет доля хронических нарушений здоровья. Эти и другие тенденции приводят к увеличению затрат на здравоохранение, создавая проблемы системам государственного финансирования.
В России фармацевтика в тренде. Отрасль значительно эволюционировала за последние 20 лет — одним из импульсов для ее развития стала стратегия «Фарма-2020», которая утвердила тренд на локализацию препаратов. Дополнило эволюционную картину обновление системы государственного обеспечения за счет реализации программ ОНЛС (льготного лекарственного обеспечения), «7 нозологий» (ВЗН) и других. Наконец, в России появились первые производители биологических препаратов (например, «Герофарм» и «Биокад»), были созданы биофармацевтические кластеры (например, «Северный» и «Сколково»).
При этом российская фармацевтика в целом продолжает значительно отставать от стандартов развитых стран. Это видно по таким показателям, как уровень расходов на лекарственные средства и доля передовых биологических препаратов на рынке фармсредств. Не сокращается и отставание системы здравоохранения в целом: государственные расходы на эту сферу в РФ составляют 3,8% от ВВП, тогда как в странах Западной Европы и США они превышают 6%. Ожидаемая продолжительность жизни в России составляет порядка 71 года, тогда как в странах ОЭСР она достигает 80 лет.
Таким образом, у российских фармацевтических компаний появляется большой потенциал для системного развития инноваций. В первую очередь необходимо очертить «направления главного удара» — выбрать прорывные области для развития, которыми, например, могут стать производство биосимиляров, массовых дженериков либо оригинальных препаратов под конкретные заболевания. Не менее важная стратегическая задача — наработка необходимых компетенций: цифровых, включая искусственный интеллект и Big Data, а также навыков коммерциализации новых решений. Для традиционной фармотрасли критично важно выстраивание иерархии связей с совершенно новыми типами партнеров — стартапами, технологическими компаниями, производителями медицинского оборудования. Цель такого сотрудничества — создание «традиционалистами» и «новаторами» партнерских экосистем для развития инноваций и обеспечения пациентов препаратами и медицинскими услугами нового уровня. В то же время для формирования необходимой инфраструктуры и условий инновационного развития (защита прав собственности, доступ к грантам, поддержка в научно-исследовательской деятельности и т.д.) игрокам рынка необходимо усиливать коммуникацию с отраслевыми регуляторами.
Главный инновационный ресурс российской фармацевтики — высококлассные кадры. Благодаря им отрасль может преобразиться кардинально и стать лидером в наиболее актуальных направлениях медицины, среди которых — лечение сердечно-сосудистыx и онкологических заболеваний, а также заболеваний центральной нервной системы. Для обеспечения высшего качества лечения пациентов с фокусом на превентивную и персонализированную медицину предстоит наладить эффективную работу с партнерами из смежных отраслей, такими, как технологические компании и производители медицинских приборов.
На первом шаге фармацевтическим компаниям необходимо определить, в каких конкретных областях они будут развиваться на среднесрочном временном горизонте. Для этого нужно выбрать наиболее перспективные при уже имеющихся у компании навыках и ресурсах направления — на втором темпом приступать к внедрению инноваций на разных уровнях. Например, на уровне процессов — главное направление инновационного развития для производителей дженериков. Фармацевтическим компаниям, выбирающим стратегию производства дорогостоящих препаратов, для которых внутренний рынок обладает недостаточной емкостью, стоит задуматься о развитии экспортных продаж не только в США и Европу, но и в страны Ближнего Востока и Африки. «Биокад» и «Р-Фарм», например, уже поставляют продукцию на рынки не только развивающихся, но и развитых стран.
Выбор приоритетов
Несмотря на то, что руководители компаний в основном уже осознают необходимость активной работы с инновациями, не все из них уверены, что смогут проводить инновационную политику в необходимом масштабе — они периодически сталкиваются с трудностями. Самыми значительными препятствиями для реализации потенциала инноваций опрошенные McKinsey управленцы называют традиционную корпоративную культуру, плохое понимание тенденций рынка, нехватку нужных специалистов и неэффективную организационную модель.
При этом бизнесмены отдают себе отчет в том, что путь инноваций не имеет альтернатив. Инновации — инструмент не только для ускорения темпов роста и отрыва от конкурентов, но и для защиты корпоративной отраслевой ниши от внедрения прорывных технологий, которые зачастую полностью изменяют ситуацию в огромных секторах рынка; так, в частности, произошло при появлении Alibaba в сфере интернет-коммерции. Тем временем пока, согласно данным опроса руководителей, в среднем компании инвестируют 78% своего инновационного бюджета в так называемые инкрементальные инновации — поступательное (не принципиальное) улучшение существующих продуктов, а не в создание новых.
Залог успеха в инновационной деятельности — точный анализ, оптимальная стратегия, постановка целей и, конечно, выбор приоритетов по всем ключевым направлениям: это инновации в процессах производства, продуктовые инновации и инновационное совершенствование корпоративных бизнес-моделей. Также компаниям на пути к цели необходимо адаптировать свои операционные модели, включая организационные структуры, процессы, инструменты и ресурсы, — иначе не добиться быстроты перемен и необходимой гибкости в принятии решений.
1 EBITDA (от англ. Earnings before interest, taxes, depreciation and amortization) — аналитический показатель, равный объему прибыли до вычета расходов по выплате процентов, налогов, износа и начисленной амортизации. Часто называют «прибыль до уплаты налогов».
2 CAGR (от англ. Compound Annual Growth Rate) — совокупный среднегодовой темп роста или среднегодовой темп роста с учетом сложных процентов, представляет собой средний темп, с которым осуществленная инвестиция росла в течение периода более одного года.
К сведению
Классификация архетипов инноваций
Для оценки уровня инноваций используется модель инновационных архетипов, которая сегментирует отрасли по превалирующему типу инноваций, по их ключевым характеристикам — специфике, источнику и отраслевой эффективности.
Все отрасли можно разделить на четыре группы по типу наиболее результативных в них инноваций: это научные, инженерные, потребительские инновации, а также инновации эффективности. Отрасли одного архетипа объединяют схожие признаки, например, уровень инвестиций в R&D или значимость инфраструктурных факторов, что позволяет выделять закономерности появления и развития инноваций. Такой подход позволяет вырабатывать успешные точечные рекомендации для инноваций в конкретных отраслях — инновационная специфика, характерная для одного инновационного архетипа, может быть не столь значима для другого.
Инновации, основанные на повышении эффективности, особенно актуальны в капиталоемких и трудоемких отраслях, таких, как горнодобывающая, нефтегазовая, деревообрабатывающая и текстильная промышленность, а также в сельском хозяйстве, где инвестиции в собственность, производство и оборудование составляют около трети выручки при низком уровне затрат на маркетинг.
Инженерные инновации предполагают разработку и проектирование новых продуктов благодаря интеграции технологий с партнерами по цепочке поставок. К отраслям инженерного архетипа относятся, например, машиностроение, электроэнергетика и строительство. Уровень расходов на НИОКР в этих отраслях находится в диапазоне от 3 до 10% выручки, а жизненный цикл продукции составляет от 5 до 10 лет.
Потребительские инновации отвечают на клиентские запросы через производство новых продуктов, услуг и бизнес-моделей. Примеры отраслей, подходящих под этот архетип, — телекоммуникации, банковская деятельность, торговля, ИТ, транспорт, образование, сфера развлечений и пищевая промышленность. Эти отрасли характеризуются высокими расходами на маркетинг (от 3 до 7% выручки) и коротким периодом разработки продуктов.
Научные инновации предполагают разработку новых продуктов на основе коммерциализации научных исследований. Ряд отраслей — таких, как фармацевтика или нефтехимия, — могут расходовать на НИОКР от 15 до 30% своей выручки. Инновационный процесс в этих секторах характеризуется длинным жизненным циклом: с момента первого исследования до коммерческой разработки может пройти от 10 до 20 лет.