Прошлый год ознаменовался важнейшими изменениями в судебной системе: созданием новых кассационных и апелляционных судов общей юрисдикции и реформой процессуального законодательства. Эти меры, призванные рационализировать и оптимизировать судебный процесс, повысить независимость судей, в той или иной степени были составной частью судебной реформы, инициированной Верховным судом РФ. Ее основной целью декларировалась модернизация судебной системы «в соответствии с новыми запросами гражданского общества и современными стандартами правового развития». Но действительно ли общество, бизнес, политическая система, да и само российское правосудие нуждаются в изменении устоявшихся на сегодня правил игры? Каковы практические итоги судебной реформы на данный момент? Какие из предложений разработчиков реформ были осуществлены, а какие отложены в долгий ящик? Над этими вопросами размышляли участники юридического форума, организованного газетой «Ведомости».
Старт активной фазе разработки основных направлений развития судебной системы в РФ был дан в декабре 2016 г., когда IX Всероссийский съезд судей принял соответствующее постановление. Тогда многим казалось, что перед нами открылось некоторое «окно возможностей» для реализации третьей судебной реформы. В связи с электоральным циклом, с некоторым ухудшением экономической ситуации на повестку дня встали вопросы о совершенствовании судебной защиты, защиты права собственности, независимости судебной системы. О том, как проходила подготовка к судебной реформе, какие задачи ставились перед разработчиками, что из задуманного удалось воплотить в жизнь, а что нет (и главное, почему), рассказал Вадим Волков, ректор Европейского университета в Санкт-Петербурге. В 2016—2018 гг. именно он руководил подготовкой предложений по совершенствованию судебной системы.
О чем мечтали реформаторы и что из этого получилось
Как рассказал В. Волков, рабочая группа организовала свою работу не традиционно, когда предложения готовятся экспертами кулуарно, а потом предъявляются на суд сообщества, а совершенно иным образом. С самого начала был взят курс на тесное рабочее взаимодействие с основными интересантами — прежде всего с Верховным судом РФ, администрацией Президента РФ. Данная стратегия, уверен эксперт, позволила на довольно длительном этапе находить решения и достигать консенсуса по большей части вопросов, избежать эффекта неприятия ряда ключевых позиций от не вовлеченных в процесс подготовки реформы оппонентов. В результате этой работы появился документ под названием «Предложения по совершенствованию судебной системы в Российской Федерации и изменения нормативных актов в целях их реализации». Рабочая группа при работе над документом исповедовала философию, согласно которой реформа судебной системы — это вопрос, может быть, лишь на 5% юридический, а на остальные 95% — организационный, или организационно-политический.
Можно много абстрактно рассуждать о процессуальной эффективности, доступности судебной системы, но главное, напомнил В. Волков, что когда разговор заходит о судебной власти, о ее автономии или независимости, необходимо помнить о двух главных постулатах.
Первое. Судебная власть реализуется судьей в его личном качестве в момент принятия судебного решения. Соответственно, вопрос личности судьи, судебных кадров, их отбора и подготовки — ключевой, для того чтобы такая вещь, как независимость суда, была хотя бы востребована.
Второе. Судьи существуют не в безвоздушном пространстве, на них действуют разного рода ограничения, поскольку суды — это организации со своей иерархией, своя вертикаль власти. В судах существует множество определенных экстралегальных ограничений, от наличия или отсутствия которых зависит то, насколько может быть реализован принцип независимости судьи или автономия судебной системы в целом. Именно эти аспекты, прежде всего, были в фокусе интереса рабочей группы по подготовке судебной реформы.
Ею были предложены конкретные меры по решению «кадрового вопроса»:
-
отменить требование обязательного высшего юридического образования для секретарей;
-
повысить зарплату аппарату суда вдвое;
-
определить конечный список мотивов для отказа в рекомендации со стороны Кадровой комиссии при Президенте (ККП);
-
сделать рассмотрение на ККП и утверждение судей Президентом РФ однократным, при первом назначении;
-
вывести из состава ККП представителей правоохранительных органов;
-
создать Федеральный центр подготовки судей;
-
ограничить срок пребывания в должности председателя четырьмя годами, двумя сроками, убрав слова «в том же суде» из закона;
-
отменить институт распределения премий по рекомендации председателя;
-
ввести промежуточные меры дисциплинарной ответственности судей;
-
ввести обязательную аудиозапись заседания и сокращенную форму протокола;
-
отменить обязательное согласие председателя суда на назначение судьи;
-
ввести обязательное автоматизированное распределение дел;
-
расширить полномочия помощников судей.
Меры, которые касались прежде всего процедур назначения судей, роли различных инстанций исполнительной власти в этой процедуре, все кадровые вопросы, касающиеся подготовки и отбора судей, не встретили понимания и не были реализованы. Путевку в жизнь получили только пять последних предложений.
Еще два инструмента, которые рабочая группа предлагала в качестве инструментов снижения нагрузки на суды, — повышение пороговых сумм исков для государственных органов и повышение госпошлины для юридических лиц, дифференциация ее в зависимости от инстанции — также были отвергнуты.
Таким образом, из 20 мер, которые виделись необходимым элементом совершенствования судебной системы, прошли в качестве законопроекта и начнут действовать с 1 сентября всего пять. Это 25% успеха, заметил В. Волков и заверил, что многие считают это весьма неплохим результатом.
У докладчика, складывается впечатление, несколько более пессимистический взгляд на достигнутый результат. Но к его объяснению, почему из предложенных изменений лишь четверть оказались востребованы, мы вернемся несколько позднее.
Нагрузку на судей снизить так и не удалось
Пока же вместе с другими участниками дискуссии поговорим о том, что осталось за рамками судебной реформы.
О нерешенных проблемах российского арбитражного процесса говорил Денис Архипов, партнер адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры».
Наиболее важной задачей, которая осталась абсолютно не решенной в рамках текущей судебной реформы, он считает снижение нагрузки на суд. У судов не хватает ни интеллектуальных, ни физических возможностей рассматривать каждое дело так, как оно того заслуживает. Если вспомнить практику высшего арбитража, то еще порядка 10 лет назад ВАС РФ предлагал меры, направленные на снижение загруженности российских судей. Именно благодаря этим предложениям в России появилось упрощенное производство. Но одно, возможно, краеугольное, из предложений ВАС РФ так и осталось невоспринятым: дифференцированное повышение госпошлины. На взгляд эксперта, довольно странным выглядит то, что апелляционное и кассационное обжалование оплачиваются пошлинами, абсолютно несопоставимыми с затратами судебной системы на рассмотрение. Именно поэтому в предложениях по совершенствованию судебной системы и присутствовала такая мера, как введение повышающих коэффициентов к госпошлинам при обжаловании судебных решений в апелляцию и кассацию.
Вторая проблема, которая реально позволит снизить нагрузку на суд, — это увеличение размера судебных расходов, которые могут быть взысканы с проигравшей стороны. Судебные расходы, уверен Д. Архипов, должны оцениваться в том числе исходя из цены спора.
Нашим судопроизводством декларируется, что целью судебной системы является разрешение спора миром. Но в том же Арбитражном процессуальном кодексе не найти ни одного реального и эффективного инструмента, который бы стимулировал стороны к заключению мировых соглашений. В США и Англии, в которых 92% споров завершаются миром, это происходит из-за того, что сам по себе переход к рассмотрению дела по существу стоит очень дорого. В сегодняшних российских условиях никто, конечно, не поддержит идею сделать судебное производство дорогим, но точечные механизмы, позволяющие сторонам предпочитать мировые соглашения судебным баталиям, были бы совершенно оправданны.
Доказательства и экспертиза: как они могут помочь судебной реформе?
Как считает эксперт, назрела, если не перезрела, реформа процедуры раскрытия доказательств. По неформальным оценкам, примерно треть уголовных дел по предпринимательским составам возбуждается исключительно для того, чтобы собрать доказательства. В том числе и для арбитражных процессов. Если допустить в российской практике более широкую концепцию раскрытия доказательств, когда ответчик может требовать доказательства от истца, а истец от ответчика, и соответствующее положение прописать в законе, стимулы для использования механизмов уголовного права в целях сбора доказательств могут сойти на нет. Также пора законодательно закрепить обязанность сторон говорить в суде правду, с тем чтобы была возможность наказывать за нарушение этой обязанности.
Третий инструмент, который требует тонкой настройки, — судебная экспертиза. Как рассказал Д. Архипов, группой экспертов было проведено исследование всех дел арбитражного суда одного из округов по делам, в которых назначалась экспертиза. Выяснилось, что в 94% дел судья согласился полностью с выводами экспертов. Что это значит? Что фигура эксперта предельно важна для победы в споре, суд принимает экспертное заключение как «королеву доказательств». Но здесь мы сталкиваемся со значимой проблемой. Зачастую суд выбирает эксперта из кандидатур, предложенных истцом и ответчиком. При этом каждая сторона, предлагая своего кандидата, в принципе понимает, какой вывод сделает эксперт. И это, кстати, подтверждает вышеупомянутое исследование: эксперт, привлеченный одной из сторон, давал заключения, выгодные именно этой стороне. Как с этим бороться? Д. Архипов предлагает сделать процесс выбора эксперта более непредказуемым, а именно — ввести в суде технических специалистов, которые будут помогать суду выбирать эксперта, принуждать стороны спора договариваться по кандидатурам экспертов под страхом того, что суд выберет свою кандидатуру.
Реформа может снизить конкурентность российского правопорядка
Своими опасениями по поводу того, что в ходе судебной реформы российским правосудием будет утеряно одно из главных конкурентных преимуществ, поделился Максим Степанчук, партнер Коллегии адвокатов «Делькредере». Предложение об увеличении сроков рассмотрения дел с трех месяцев до полугода он считает потенциально разрушительным по последствиям.
Лишние три месяца на рассмотрение дела — вроде бы не так много, но, напомнил эксперт, специфические действия в процессе перезапускают сроки рассмотрения дел. И, таким образом, сама процедура рассмотрения дела в суде может затянуться уже на критически долгое время. Также М. Степанчук напомнил о распространенной практике, к которой частенько прибегают судьи, назначая предварительное судебное заседание поближе к истечению трехмесячного срока, оттягивая «неприятный» момент погружения в очередное разбирательство и освобождая себе «окошко» для рассмотрения текущих споров. Теперь любой иск вполне могут назначить к рассмотрению ближе к шести месяцам с того момента, как этот иск был подан. Может быть, суды действительно не укладываются в отведенные ныне сроки? Так нет же! По статистике Судебного департамента, только 6% дел не рассматриваются судами в отведенный трехмесячный срок. И зачем тогда этот срок в два раза увеличивать? Тем более данная мера грозит тем, что Россия перестанет быть правопорядком, который славится во всем мире именно скорым судом. И если сегодня РФ по сроку обеспечения исполнения контракта через суд (337 дней) занимает 12-е место в мире по рейтингу Doing Business, то после реформы она рискует опуститься на 40-е (427 дней).
А так ли это хорошо, в том числе и для бизнеса?
Борьба с процессуальными злоупотреблениями — все впереди
Одной из целей судебной реформы было повышение качества правосудия, и в том числе обеспечение противодействия процессуальным злоупотреблениям. Эта цель, с сожалением констатировал Алексей Панич, партнер Herbert Smith Freehills, все еще находится в процессе достижения. В этой области сделано пока очень мало существенного.
Например, изменился порядок разрешения заявленного отвода судьи в арбитражном процессе. Если раньше такой отвод рассматривался иным лицом (председателем суда, его заместителем), то теперь по аналогии с порядком рассмотрения отвода в гражданском процессе отвод рассматривает сам судья. Разработчики явно учитывали позицию КС РФ, который проверял, насколько соответствует Конституции РФ тот порядок, который установлен ГПК РФ (КС РФ пришел к выводу, что такая норма конституционна, такой ускоренный порядок рассмотрения отвода препятствует злоупотреблениям той стороны, которая может недобросовестным образом и безосновательно заявлять отвод судье). По мнению КС РФ, беспристрастность судьи при рассмотрении вопроса о собственном отводе безусловно гарантирована тем, что он выносит мотивированное постановление, кроме того, для подстраховки существует возможность последующего обжалования судебного решения. А. Панич убежден: логика КС РФ в наших судах не работает. И единственное, в чем с КС РФ можно согласиться, так это в том, что это действительно позволяет не тормозить процесс. Однако в реальности мы видим, что когда судья сам решает удовлетворить свой отвод или проигнорировать, нарушается основополагающий правовой принцип nemo judex in causa sua. Мы знаем, что при наличии оснований сомневаться в беспристрастности судьи судья сам должен заявить самоотвод, а не дожидаться процессуальных действий других сторон. И когда судье, который самоотвод не взял, заявляют о том, что он не беспристрастен, вероятность удовлетворения такого отвода стремится к нулю.
Каким образом, с учетом тех изменений, которые уже произошли, все-таки можно было бы решить проблему отвода судьи? Можно предусмотреть возможность того, чтобы отказ в удовлетворении отвода был обжалуемым. Но при этом такое обжалование не должно тормозить процесс: разбирательство может идти, а обжалование — рассматриваться параллельно, в качестве отдельного процесса.
Что еще реформа так и не урегулировала? Необходимо общее ужесточение последствий злоупотреблений процессуальными правами, уверен А. Панич. Есть судебный штраф, который сегодня не работает ввиду своей незначительности по сравнению с суммами, фигурирующими в арбитражных процессах. Решение противодействия процессуальным злоупотреблениям видится эксперту либо в значительном повышении размера судебного штрафа, либо в угрозе тюремного заключения для недобросовестной стороны (как это распространено в Великобритании). Сформировавшийся в судебной практике подход с применением процессуального эстоппеля также необходимо было бы закрепить законодательно. Сейчас, даже когда есть очевидные основания для применения процессуального эстоппеля, когда одна из сторон необоснованно и с существенной задержкой меняет свою процессуальную позицию, суды в ряде случаев не готовы с этим бороться.
Запроса нет
Как видим, теми результатами судебной реформы в том виде, в каком они имеются на сегодня, мало кто доволен. Да и надо честно признать: проект реформы от ее «действующего образца» отличается разительно. Почему же реформа, что называется, забуксовала? Вернемся к докладу Вадима Волкова, одного из ее разработчиков.
Он считает, что основная причина кроется в том, что, как ни странно это звучит, сегодня в России нет консенсуса даже в том, что таковая реформа вообще нужна.
Независимость суда не востребована сегодня на уровне судьи, поскольку судья вполне социализирован в сегодняшней ситуации, когда профессиональные ценности и нормы предполагают дисциплинированность, выносливость, формально-оформительские компетенции, но не законность, не справедливость, не независимость.
Независимость суда отторгается современной организационной архитектурой судебной системы, предполагающей профессиональный корпус председателей судов (единожды председатель — навсегда председатель), которые обеспечивают предсказуемость судебных решений. И с точки зрения внутреннего управления судебной системой независимость не должна существовать на уровне судьи вообще.
Помимо этого есть понимание, что правосудие у нас доступное, быстрое, дешевое и допускает либеральное поведение сторон в процессе. Курс именно на такое правосудие был взят с начала 2000-х гг. в пику «теневому правосудию» лихих 90-х. Как теневую экономику сокращали упрощением процедур и снижением налогов, так и теневые конфликты выводили в государственные суды путем снижения барьеров, повышения скорости разбирательств, их доступности, пусть и в некоторый ущерб качеству. Эти доминирующие ценности до сих пор являются таковыми. И реального, не абстрактного, запроса на перемены на сегодняшний день нет ни у судей, ни у бизнеса, ни у власти, ни у общества.
Но время идет. Возможно, это мировоззрение изменится. Будем ждать.