В начале июня Верховный суд РФ рассмотрел банкротное дело о «неразумном» заемщике, который длительное время наращивал свою задолженность по кредитным обязательствам перед различными банками, и вынес решение в пользу этого заемщика, высказав тем самым очевидно продолжниковую позицию (Определение ВС РФ от 03.06.2019 № 305-ЭС18-26429 по делу № А41-20557/2016). О логике высшей судебной инстанции и о том, как формировалась указанная позиция, читайте в материале.
Обстоятельства попавшего на рассмотрение ВС РФ спора состояли в следующем. Суды трех инстанций отказались освободить должника от исполнения обязательств по итогам процедуры банкротства, так как посчитали недобросовестными его действия по получению кредитов в различных банках, наращиванию совокупного размера общей задолженности и регулярных платежей, а также отказ должника от заключения мирового соглашения уже в ходе рассмотрения дела о банкротстве (подробнее обстоятельства спора и мотивировка судов изложены в материале «ВС РФ назвал условия, при которых отказ гражданина-должника от заключения мирового соглашения в рамках банкротных процедур не является злоупотреблением правом», ЭЖ-Юрист», 2019, № 25).
Фабула дела достаточно полно описана в самом комментируемом определении, более того, у суда остались вопросы к определенным обстоятельствам и их установлению, доказыванию и оценке, поэтому можно сказать, что детальная фактология в данном случае существенного значения не имеет.
Несмотря на то что конкретный должник по этому делу не освобожден от исполнения обязательств, так как оно направлено на пересмотр в первую инстанцию, высказанный высшей судебной инстанцией ключевой тезис имеет все основания для того, чтобы претендовать на роль системообразующего прецедента.
Цитируем документ
В соответствии с п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве освобождение гражданина от обязательств не допускается, если при возникновении или исполнении обязательств перед кредиторами он действовал недобросовестно (в частности, осуществлял действия по сокрытию своего имущества, воспрепятствованию деятельности арбитражного управляющего и т.п.). При этом по смыслу названной нормы принятие на себя непосильных долговых обязательств ввиду необъективной оценки собственных финансовых возможностей и жизненных обстоятельств не может являться основанием для неосвобождения от долгов. В отличие от недобросовестности, неразумность поведения физического лица сама по себе таким препятствием не является.
<…>
Кроме этого, необходимо учитывать, что банки, являясь профессиональными участниками кредитного рынка, имеют широкие возможности для оценки кредитоспособности гражданина, в том числе посредством разработки стандартных форм кредитных анкет-заявок для заполнения их потенциальным заемщиком на стадии обращения в кредитную организацию с указанием сведений о его имущественном и социальном положении, ликвидности предлагаемого обеспечения и т.п., а также проверки предоставленного им необходимого для получения кредита пакета документов. Одновременно банки вправе запрашивать информацию о кредитной истории обратившегося к ним лица на основании Федерального закона от 30.12.2004 № 218-ФЗ «О кредитных историях» в соответствующих бюро. По результатам проверок в каждом конкретном случае кредитная организация принимает решение по вопросу о выдаче денежных средств.
В случае положительного решения о выдаче кредита, основанного на достоверной информации, предоставленной гражданином, последующая ссылка банка на неразумные действия заемщика, взявшего на себя чрезмерные обязательства в отсутствие соответствующего источника погашения кредита, не может быть принята во внимание для целей применения положений п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве.
Вопреки выводу судов последовательное наращивание гражданином кредиторской задолженности путем получения денежных средств в различных кредитных организациях может быть квалифицировано как его недобросовестное поведение, влекущее отказ в освобождении гражданина от обязательств, лишь в случае сокрытия им необходимых сведений (размер дохода, место работы, кредитные обязательства в других кредитных организациях и т.п.) либо предоставления заведомо недостоверной информации.
Определение ВС РФ от 03.06.2019 № 305-ЭС18-26429 по делу № А41-20557/2016
Верховному суду при рассмотрении данного спора предстояло по существу дать ответ на следующий вопрос: является ли неразумность добросовестного должника при принятии на себя обязательств достаточным основанием для вынесения судом решения не освобождать его от необходимости дальнейшего исполнения обязательств? Таким образом, впервые применительно к процедурам банкротства граждан судом на таком уровне проведено разграничение добросовестности и разумности как абсолютно самостоятельных критериев поведения должника, что и обусловливает примечательность данного кейса.
Представляется, что ответ на этот вопрос зависел также от того, можно ли признавать обоснованным возложение судом неблагоприятных последствий на должника при установлении только его недобросовестности в ходе принятия и исполнения обязательств, без установления незаконности его действий.
Может ли недобросовестный должник претендовать на освобождение от долгов?
В комментируемом определении ВС РФ в очередной раз указал, что основной задачей института потребительского банкротства является социальная реабилитация гражданина — предоставление ему возможности заново выстроить экономические отношения, законно избавившись от необходимости отвечать по старым обязательствам, что в определенной степени ущемляет права кредиторов должника (см. определения ВС РФ от 23.01.2017 № 304-ЭС16-14541 по делу № А70-14095/2015, от 25.01.2018 № 310-ЭС17-14013 по делу № А48-7405/2015, от 28.01.2019 № 301-ЭС18-13818 по делу № А28-3350/2017 и другие).
И действительно, в каждой процедуре потребительского банкротства мы имеем на одной чаше весов правомерные ожидания кредитора получить причитающееся ему исполнение, на другой — право на «fresh start» для должника. То, какая чаша весов в итоге перевесит, зависит от установления либо неустановления судом определенных обстоятельств, указанных в ч. 4 ст. 213.28 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве).
Цитируем документ
Освобождение гражданина от обязательств не допускается в случае, если:
— вступившим в законную силу судебным актом гражданин привлечен к уголовной или административной ответственности за неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное или фиктивное банкротство при условии, что такие правонарушения совершены в данном деле о банкротстве гражданина;
— гражданин не предоставил необходимые сведения или предоставил заведомо недостоверные сведения финансовому управляющему или арбитражному суду, рассматривающему дело о банкротстве гражданина, и это обстоятельство установлено соответствующим судебным актом, принятым при рассмотрении дела о банкротстве гражданина;
— доказано, что при возникновении или исполнении обязательства, на котором конкурсный кредитор или уполномоченный орган основывал свое требование в деле о банкротстве гражданина, гражданин действовал незаконно, в том числе совершил мошенничество, злостно уклонился от погашения кредиторской задолженности, уклонился от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица, предоставил кредитору заведомо ложные сведения при получении кредита, скрыл или умышленно уничтожил имущество.
В этих случаях арбитражный суд в определении о завершении реализации имущества гражданина указывает на неприменение в отношении гражданина правила об освобождении от исполнения обязательств либо выносит определение о неприменении в отношении гражданина правила об освобождении от исполнения обязательств, если эти случаи выявлены после завершения реализации имущества гражданина.
Следует обратить внимание, что в этой норме требование о добросовестности и (или) разумности должника как таковое не содержится.
В пункте 42 постановления Пленума ВС РФ от 13.10.2015 № 45 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан» разъяснено, что целью положений п. 3 ст. 213.4, п. 6 ст. 213.5, п. 9 ст. 213.9, п. 2 ст. 213.13, п. 4 ст. 213.28, ст. 213.29 Закона о банкротстве в их системном толковании является обеспечение добросовестного сотрудничества должника с судом, финансовым управляющим и кредиторами, недопущение сокрытия должником каких-либо обстоятельств, которые могут отрицательно повлиять на возможность максимально полного удовлетворения требований кредиторов, затруднить разрешение судом вопросов, возникающих при рассмотрении дела о банкротстве, или иным образом воспрепятствовать рассмотрению дела. Иными словами, к гражданину-должнику законодателем предъявляются повышенные требования в части добросовестности, подразумевающие помимо прочего честное сотрудничество с финансовым управляющим и кредиторами, открытое взаимодействие с судом (см., например, Определение ВС РФ от 25.01.2018 № 310-ЭС17-14013 по делу № А48-7405/2015).
Вместе с тем стоит обратить внимание, что приведенные разъяснения касаются поведения должника уже в ходе рассмотрения дела о банкротстве на любом из его этапов, но не оценки его действий в ходе принятия на себя обязательств и их исполнения.
Однако это не помешало ВС РФ сделать вывод о том, что в соответствии с п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве освобождение гражданина от обязательств не допускается, если при возникновении или исполнении обязательств перед кредиторами он действовал недобросовестно. Отметим, что эту правовую позицию ВС РФ высказывал и ранее (см., например, Определение ВС РФ от 28.04.2018 № 305-ЭС17-13146 (2) по делу № А40-41410/16).
Представляется, что сам по себе вывод этот вполне логичен.
Как было отмечено выше, применительно к оценке действий должника на доконкурсном этапе мы имеем указание в п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве на критерий незаконности. Незаконные действия должника могут выражаться в том числе в виде фиктивного или преднамеренного банкротства, мошенничества, злостного уклонения от погашения кредиторской задолженности, обязательных платежей, в предоставлении кредитору заведомо ложных сведений при получении кредита, сокрытии или уничтожении принадлежащего должнику имущества. Несмотря на то что в этой правовой норме приведен не исчерпывающий перечень, содержащихся в ней дефиниций вполне достаточно для вывода о том, что все санкционируемые несписанием долгов действия должника должны иметь умышленный характер.
Является ли недобросовестность обязательным спутником умышленной незаконности и противоправности субъекта? Безусловно. Является ли незаконность обязательным спутником недобросовестности? Отнюдь. Применительно к принятию на себя обязательств поведение должника может быть абсолютно законным, но недобросовестным. К примеру, должник сообщает кредитору объективные данные о месте работы, должности и размере дохода, имея в то же время сведения о предстоящем через некоторое время на предприятии сокращении штата, которое с большой долей вероятности может коснуться его самого.
В силу п. 4 ст. 1 Гражданского кодекса никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения. Согласно ч. 1 ст. 10 ГК РФ не допускается злоупотребление правом. Одновременно п. 1 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» указывает, что, если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (п. 2 ст. 10 ГК РФ).
Представляется, что норма п. 2 ст. 10 ГК РФ в качестве «иной меры» и дает арбитражному суду в деле о банкротстве возможность обеспечить защиту правомерных интересов кредиторов и не применять правило об освобождении от дальнейшего исполнения обязательств в отношении недобросовестных должников вне зависимости от того, до возбуждения дела о банкротстве или после совершены недобросовестные действия, повлекшие нарушение прав кредиторов.
Как соотносятся неразумность и недобросовестность действий должника?
Разобравшись с недобросовестностью, следует ответить на следующий вопрос: является ли неразумность применительно к институту несостоятельности элементом недобросовестности? Должны ли предъявляться критерии разумности к должнику в качестве обязательных?
В комментируемом определении ВС РФ для ответа на этот вопрос обращается к статусу кредитной организации и указывает, что банк как профессиональный субъект соответствующего рынка имеет широкий арсенал средств для оценки кредитоспособности гражданина, предоставляемых им сведений, документов, обеспечения и принимает решение о предоставлении кредита и его условий в каждом случае индивидуально. Поэтому, принимая положительное решение о выдаче кредита, основанное на достоверной информации, представленной гражданином, последующая ссылка банка на неразумные действия заемщика, взявшего на себя чрезмерные обязательства в отсутствие соответствующего источника погашения кредита, не может быть принята во внимание для целей применения положений п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве.
Иными словами, ВС РФ напомнил кредитным организациям о том, что они принимают решения о выдаче кредита на основе неких по умолчанию разумных критериев, разработанных ими же, и не могут постфактум ссылаться на их несовершенство. Банк, как коммерческая организация, несет все соответствующие риски осуществления им предпринимательской деятельности, в том числе и риск неплатежеспособности контрагента. Стоит отметить, что в этой части комментируемое определение развивает мысль, высказанную ВС РФ в Определении от 05.03.2019 № 305-ЭС18-15540 по делу № А40-180646/2017, в котором указывалось, что суду необходимо проверять, являлись ли осмотрительными действия банка при выдаче кредита и осуществлении им экспертизы сведений, предоставленных заемщиками.
С другой стороны, можно говорить о том, что сам гражданин также несет риск наступления либо ненаступления неблагоприятных жизненных событий, в том числе в результате своих действий (бездействия), сделок, неправильной оценки своего финансового положения и т.п., которые могут существенным образом повлиять на те гражданские правоотношения, субъектом которых он является.
На наш взгляд, очевидно, что в экономике, ориентированной на потребителя, по умолчанию не может придаваться больший приоритет рискам профессиональной кредитной организации по сравнению с рисками непрофессиональных заемщиков. А если в правовом поле в принципе существует такой инструмент, как потребительское банкротство, мы имеем полное право говорить о том, что риски потребителя должны известным образом ограничиваться, а в случае их наступления такой потребитель имеет право на снижение возможных негативных последствий. Поэтому логично, что если неплатежеспособность гражданина не вызвана его незаконными и (или) недобросовестными действиями, то кредитор не может преследовать такого должника по иным основаниям, и никакие другие критерии, в том числе и неразумность поведения должника, не могут служить поводом для неосвобождения его от дальнейшего исполнения обязательств.
***
Таким образом, представляется вполне логичным и закономерным вывод ВС РФ о том, что неразумное принятие гражданином обязательств не может являться основанием для неосвобождения его от долгов и, в отличие от недобросовестности, неразумность поведения физического лица сама по себе таким препятствием не является.
Поскольку ссылки кредиторов на неразумное поведение должников в судебной практике по делам о банкротстве встречаются достаточно часто, комментируемую правовую позицию на будущее можно считать базовой для рассмотрения аналогичных вопросов судами нижестоящих инстанций.