Договор поручительства может быть нацелен на наращивание кредиторской задолженности поручителя, если стороны основной сделки входят в одну группу

При рассмотрении дела о признании недействительным поручительства, выданного обществом меньше чем за год до своего банкротства, суды должны учитывать характер отношений между поручителем, должником и кредитором. Если договор займа, обеспечиваемый поручительством, являлся внутригрупповым, то указанные лица должны раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, в том числе выдачи поручительства. В обратном случае следует исходить из того, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов. Такова позиция Верховного суда РФ.

Суть дела

ООО «Железная Гора» (должник) выступил поручителем по договору займа, заключенного ООО «Риверсайд» (заемщик) и ООО «Прионежский габбро-диа­баз» (заимодавец). Спустя некоторое время в отношении должника было открыто конкурсное производство. Кредитор должника — АО «Акционерный коммерческий банк „Банк на Красных Воротах“» — обратился в суд с заявлением о признании недействительной сделкой договора поручительства, заключенного между должником и заимодавцем. Он утверждал, что договор поручительства был заключен в течение года до возбуждения дела о банкротстве заинтересованными лицами с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов и носил исключительно формальный характер, позволив искусственно создать задолженность. При этом кредитор должника ссылался на то, что заимодавец, заемщик и поручитель входят в одну группу компаний и контролируются одними лицами, в связи с чем в предоставлении поручительства отсутствовала целесообразность.

Позиция судов

Суды трех инстанций не нашли оснований для признания договора поручительства недействительной сделкой и отказали в удовлетворении заявления. Они исходили из того, что договор носил безвозмездный характер. Уменьшения конкурсной массы вследствие заключения договора поручительства не произошло.

Также суды пришли к выводу об отсутствии у должника на момент совершения сделки признаков неплатежеспособности. Кроме того, они указали, что принятие на себя поручительства за заинтересованное по отношению к поручителю лицо является обычной хозяйственной деятельностью в предпринимательских отношениях.

Позиция ВС РФ

ВС РФ отменил акты нижестоящих судов, отправив дело на новое рассмотрение. При этом он исходил из следующего.

Согласно сложившейся судебной практике наличие корпоративных либо иных связей между поручителем (залогодателем) и должником объясняет мотивы совершения обеспечительных сделок (постановление Президиума ВАС РФ от 11.02.2014 № 14510/13). Получение поручительства от компании, входящей в одну группу лиц с заемщиком, с точки зрения нормального гражданского оборота является стандартной практикой, и потому указанное обстоятельство само по себе не свидетельствует о наличии признаков неразумности или недобросовестности в поведении кредитора даже в ситуации, когда поручитель испытывает финансовые сложности (Определение ВС РФ от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475).

Предполагается, что при кредитовании одного из участников группы лиц в конечном счете выгоду в том или ином виде должны получить все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает. В такой ситуации для констатации сомнительности поручительства должны быть приведены достаточно веские аргументы, свидетельствующие о значительном отклонении поведения займодавца от стандартов разумного и доб­росовестного осуществления гражданских прав, то есть факти­чески о злоупотреблении данным заимодавцем своими правами во вред иным участникам оборота, в частности остальным кредиторам должника (п. 4 ст. 1 и п. 1 ст. 10 ГК РФ).

В ситуации, когда кредитор является независимым от группы заемщика лицом, предоставленные в виде займа денежные средства, как правило, выбывают из-под контроля кредитора, поэтому предполагается, что главная цель поручительства заключается в создании дополнительных гарантий реального погашения долговых обязательств. Следовательно, доказывать недоб­росовестность кредитора должно лицо, ссылающееся на данный факт (ч. 1 ст. 65 АПК РФ).

Если же заем является внутригрупповым, денежные средства остаются под контролем одной группы лиц, в силу чего с точки зрения нормального гра­жданского оборота отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансирования. Поэтому в условиях заинтересованности заимодавца, заемщика и поручителя между собой на данных лиц в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, в том числе выдачи поручительства. В противном случае следует исходить из того, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов.

По мнению ВС РФ, нижестоящие суды не уделили должного внимания аргументам заявителя, что заимодавец, заемщик и поручитель входят в одну группу компаний и контролируются одними лицами, в связи с чем поручительство фактически выдавалось по долгу перед «самим собой».

Установив, что оспариваемая сделка заключена в пределах года до возбуждения производства по делу о банкротстве должника, то есть в период подозрительности, предусмотренный п. 2 ст. 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), суды не применили разъяснения о необходимости определения природы соответствующих отношений, сложившихся между должником и займо­давцем, изложенные в п. 18 Обзора судебной практики Верховного суда РФ № 5 (2017) (утвержден Президиу­мом ВС РФ 27.12.2017). В частности, суд может установить притворность сделки в ситуации, когда сделка используется вместо механизма, позволяющего на случай банк­ротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность.

Кроме того, суды, указывая на недоказанность наличия у должника признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки как на основание для отказа в признании оспариваемой сделки недействительной, не учли, что если подозрительная сделка была совершена в течение одного года до принятия заявления о признании должника банкротом, сама по себе недоказанность признаков несостоятельности (как одной из составляющих презумпции цели причинения вреда при оспаривании сделки по основанию п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве) не исключает возможности квалификации такой сделки в качестве подозрительной.

Таким образом, выводы судов об отсутствии оснований для признания оспариваемой сделки недействительной без проверки доводов кредитора ВС РФ посчитал преждевременными.