Перспективы развития гражданского законодательства в 2020 г. в свете правоприменительной и судебной практики стали основной темой семинара, организованного Институтом развития современных образовательных технологий (ИРСОТ). Из всего многообразия тем, которые были представлены слушателям, мы решили остановиться на двух. Проблемы исковой давности освещал Сергей Сарбаш, д.ю.н., судья ВАС РФ в отставке. А Роман Бевзенко, к.ю.н., профессор РШЧП, партнер юридической компании «Пепеляев Групп», рассказал об актуальном регулировании договоров в ГК РФ.
В своем выступлении Сергей Сарбаш сосредоточился в основном на новеллах гражданского законодательства, касающихся исковой давности. Одним из самых значительных итогов реформы регулирования исковой давности, по мнению С. Сарбаша, является появление субъективной и объективной, которую иногда еще называют максимальной, исковой давности.
Для чего нужны разные исковые давности?
Объективная давность как правовой феномен была лишь фрагментарно известна до реформы — в отдельных, специальных случаях. Сейчас у нас есть некое глобальное регулирование, потому что почти все гражданские права подпадают под действие объективной давности. И это вызывает определенные сложности в правоприменении. Образно можно представить, что субъективные сроки исковой давности текут внутри объективного, объективные текут параллельно субъективным. Есть две модели подхода к этому вопросу. При первой субъективный срок давности всегда должен ограничиваться объективным и никогда не должен выходить за его пределы. Другая модель предусматривает, что субъективный срок может выйти за пределы объективной давности, но не более чем однократно.
Субъективный срок исковой давности исчисляется с момента, когда лицо узнало о нарушении права или должно было узнать об этом, а также о том, кто является ответчиком по иску. Объективный срок исковой давности по новому регулированию составляет 10 лет. Он исчисляется как раз независимо от того, когда лицо узнало о нарушении своего права, с момента, когда нарушение произошло.
Можно увидеть, что есть три разновидности объективного срока — общий объективный срок (исчисляется, как уже было сказано, с момента нарушения права) и два специальных. Специальный срок первого вида (его наше право знало и раньше) исчисляется для требования о применении последствий недействительной сделки с момента начала ее исполнения для лица, не являющегося стороной сделки. Специальный срок второго типа исчисляется по бессрочным обязательствам и обязательствам до востребования. Здесь он не соответствует общему представлению о давности, потому что объективная модель давности требует этого подхода. Специальность этого вида давности обусловлена тем, что срок давности начинает течь еще до того, как произошло нарушение. Это, естественно, не соответствует природе давностного срока, поскольку этот срок — для защиты нарушенного права. А объективный срок нужен для того, чтобы на рассмотрение судов не попадали крайне задавненные споры. Рассмотрение задавненного спора считается нежелательным для правопорядка, поскольку с высокой степенью вероятности будет принято много несправедливых судебных решений.
Начало применения объективного срока исковой давности, казалось бы, указывалось в переходных положениях закона о введении в действие соответствующего изменения в ГК РФ — с 1 сентября 2013 г. И первый объективный срок при таком подходе истек бы в 2023 г. Но Верховный суд в постановлении Пленума от 29.09.2015 № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» (далее — Постановление № 43) дал разъяснение, из которого следует, что он распространяет действие этой нормы задним числом.
Цитируем документ
Согласно пункту 2 статьи 196 ГК РФ срок исковой давности не может превышать десяти лет со дня нарушения права, для защиты которого этот срок установлен, за исключением случаев, предусмотренных Федеральным законом от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму».
Началом течения такого десятилетнего срока, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 1 статьи 181 и абзацем вторым пункта 2 статьи 200 ГК РФ, является день нарушения права.
Если иное прямо не предусмотрено законом, для целей исчисления этого срока не принимается во внимание день, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права, и указанный срок не может быть восстановлен.
Пункт 8 Постановления № 43
Однако «обратная сила» — вещь в праве нежелательная, и наверное поэтому Конституционный суд РФ признал неконституционным такое толкование нормы, и в 2016 г. стало ясно, что объективная давность начинается только с 1 сентября 2013 г.
Третьи лица и исковая давность
Еще одно новшество, которое нам принесла не реформа, а толкование неизмененной статьи, — исковая давность в соответствии со ст. 199 ГК РФ. Многие годы считалось, что третьи лица хотя и обладают некоторыми правами стороны в споре, стороной спора не являются, а потому исковую давность заявлять не могут. Это догматическое объяснение, вытекающее из текста закона. Но есть соображение и о том, что эксцепция — это лишь средство защиты субъективного, частного интереса. Защищая свои права, о чем мы знаем в силу принципа гражданского права, лица могут действовать своей волей и в своем интересе. А третье лицо, получается, требуя права применения исковой давности, при молчании ответчика, воздействует на его частную сферу, что расходится с принципом гражданского права. Тем не менее ВС РФ пошел на кардинальное изменение судебной практики. В некоторых случаях третьи лица все-таки могут заявить об исковой давности.
Цитируем документ
...Заявление о пропуске срока исковой давности может быть сделано третьим лицом, если в случае удовлетворения иска к ответчику возможно предъявление ответчиком к третьему лицу регрессного требования или требования о возмещении убытков.
Пункт 10 Постановления № 43
В результате разъяснения Пленума ВС РФ сложилась довольно сложная ситуация. Юристам, участвующим в процессе, придется разрешать сразу два процесса: спорить по основному и держать в уме гипотетический процесс, который только еще, возможно, случится. Да и с самим регрессным требованием ясности мало: неизвестно, заявит третье лицо регресс или нет. А участники спора, исходя из гипотетического допущения, должны его учитывать в своей стратегии. Совершенно ясно, какие цели преследовали судьи. В некоторых случаях пассивное поведение ответчика может привести к нарушению интересов других лиц. «Как теперь из этого выкручиваться — будем думать», — резюмировал С. Сарбаш.
Статья 201 ГК РФ, посвященная сроку исковой давности при перемене лиц, сформулирована почему-то только для обязательств. Однако Верховный суд закрыл лакуну. ВС РФ обоснованно расширительно толкует положения данной нормы, утверждая, что не только при сингулярном, но и при универсальном правопреемстве давность не изменяется. Давность в этом случае отсчитывается по правопредшественникам — момент, когда для них начала течь исковая давность, не изменяется и для правопреемников.
Цитируем документ
По смыслу статьи 201 ГК РФ переход прав в порядке универсального или сингулярного правопреемства (наследование, реорганизация юридического лица, переход права собственности на вещь, уступка права требования и пр.), а также передача полномочий одного органа публично-правового образования другому органу не влияют на начало течения срока исковой давности и порядок его исчисления.
В этом случае срок исковой давности начинает течь в порядке, установленном ст. 200 ГК РФ, со дня, когда первоначальный обладатель права узнал или должен был узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.
Пункт 6 Постановления № 43
Злоупотребление механизмами института исковой давности
Есть еще один важный аспект исковой давности, который не разрешен ни в законе, ни в судебной практике, — злоупотребление правом при применении этого института. Этим вопросом в свое время задалась Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ, разбирая одно из дел. К сожалению, процессуальное движение дела не позволило определиться, но вопрос судьями был поставлен: возможно ли отказать в таком способе защиты, как применение исковой давности, если кто-то злоупотреблял своим правом. С. Сарбаш абсолютно убежден: это было бы абсолютно правильным решением.
Представим себе спор (хотя, надо признаться, подобные споры не редкость). Некто похитил картину из чужой коллекции. Его нашли. Изначальный собственник предъявляет к похитителю иск, а тот в ответ, сознавшись в правонарушении, апеллирует к тому, что сроки давности прошли. Разве признание его правоты послужит установлению справедливости? Конечно, нет.
В нашей юридической действительности применение исковой давности находится в компетенции суда. Но есть случаи, когда ее истечение имеет собственное юридическое значение, без применения судом. Вроде бы текст закона не дает такой возможности, однако, указал эксперт, на самом деле такая норма есть.
Сначала Президиум ВАС РФ в информационном письме от 29.12.2001 № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований» указал, что требование, по которому прошла исковая давность, незачетоспособно.
Цитируем документ
Обязательство не может быть прекращено зачетом встречного однородного требования, если по заявлению другой стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек (абзац второй статьи 411 ГК РФ). При этом сторона, получившая заявление о зачете, не обязана заявлять о пропуске срока исковой давности контрагенту, так как исковая давность может быть применена только судом, который применяет ее при наличии заявления при рассмотрении соответствующего спора (пункт 2 статьи 199 ГК РФ).
Пункт 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 29.12.2001 № 65
Далее произошла некоторая генерализация этой идеи. Ведь зачет — сделка односторонняя, то есть секундарное право, которое дает возможность заявить о зачете, реализуется при помощи односторонней сделки. То есть это действие одной стороны, воля другой стороны не имеет значения. И вот ГК РФ в ст. 411 говорит: одностороннее действие, направленное на осуществление права, срок исковой давности для защиты которого истек, не допускается. Это вовсе не значит, что суд не может решать, истекла давность или не истекла. Если возникнет спор — будет. Это может стать предметом спора, но это не является предметом процессуального заявления.
С. Сарбаш обратил внимание и на новый элемент для истечения давности, который появился в новой редакции ст. 200 ГК РФ, которая вступила в силу с начала этого года. Течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.
Нетечение — это не приостановление
Очередная новелла касается новых оснований приостановления исковой давности, которую раньше наш правопорядок не знал. Законом предусмотрен внесудебный порядок разрешения споров: медиация, посредничество, квазисудебные функции нотариусов и т.д.
Согласно новой редакции ст. 202 ГК РФ (вступила в силу 01.01.2020) течение срока исковой давности приостанавливается, если стороны прибегли к несудебной процедуре разрешения спора, обращение к которой предусмотрено законом, в том числе к обязательному претензионному порядку. В этих случаях течение исковой давности приостанавливается на срок, установленный законом для проведения этой процедуры, а при отсутствии такого срока — на шесть месяцев со дня начала соответствующей процедуры.
А между тем Верховный суд РФ распространяет это приостановление на обязательный претензионный порядок.
Цитируем документ
Согласно пункту 3 статьи 202 ГК РФ течение срока исковой давности приостанавливается, если стороны прибегли к несудебной процедуре разрешения спора, обращение к которой предусмотрено законом, в том числе к обязательному претензионному порядку.
Пункт 16 Постановления № 43
С. Сарбаш подчеркивает: срок приостанавливается именно в случае, если стороны прописали обязательный претензионный порядок. В Постановлении № 43 это очень четко прописано. Если стороны не договорились об обязательности претензионного порядка, приостановление невозможно.
Еще одна важная новелла, которая касается институциональных положений исковой давности, — последствия предъявления иска. Что раньше было предусмотрено по закону? Как раз таки предъявление иска. После перерыва течение срока исковой давности начинается заново; время, истекшее до перерыва, не засчитывается в новый срок. Теперь этого нет. Действия, свидетельствующие о признании долга, согласно новой редакции ст. 203 ГК РФ — теперь, по сути, единственный случай для перерыва течения срока исковой давности. А что же происходит после предъявления иска с исковой давностью? Новое для российского права явление — нетечение исковой давности.
Цитируем документ
Срок исковой давности не течет со дня обращения в суд в установленном порядке за защитой нарушенного права на протяжении всего времени, пока осуществляется судебная защита нарушенного права.
При оставлении судом иска без рассмотрения течение срока исковой давности, начавшееся до предъявления иска, продолжается в общем порядке, если иное не вытекает из оснований, по которым осуществление судебной защиты права прекращено.
Если судом оставлен без рассмотрения иск, предъявленный в уголовном деле, начавшееся до предъявления иска течение срока исковой давности приостанавливается до вступления в законную силу приговора, которым иск оставлен без рассмотрения.
- Если после оставления иска без рассмотрения неистекшая часть срока исковой давности составляет менее шести месяцев, она удлиняется до шести месяцев, за исключением случаев, если основанием оставления иска без рассмотрения послужили действия (бездействие) истца.
Статья 204 ГК РФ (начало действия редакции 01.01.2020)
Какая необходимость вызвала появление новой редакции ст. 203 ГК РФ?
Дело в том, разъясняет С. Сарбаш, что в силу целого ряда обстоятельств все больше стало появляться случаев, когда давность истекала в суде, что совершенно противоестественно и несправедливо. Поэтому пришлось придумать новую норму, чтобы давность не текла, пока кто-то осуществляет судебную защиту. Ведь одна из функций исковой давности — побуждать участников гражданского оборота не затягивать рассмотрение своих споров в суде, заботиться о своем праве заблаговременно, с тем чтобы не выносилось потом несправедливых решений, чтобы не лишить ответчика защиты, поскольку, если пройдет много времени, он не сможет эффективно защищаться. Нетечение давности Верховный суд распространяет не только на арбитражный процесс, но и на третейский, что, естественно, является правильным.
Цитируем документ
В силу пункта 1 статьи 204 ГК РФ срок исковой давности не течет с момента обращения за судебной защитой, в том числе со дня подачи заявления о вынесении судебного приказа либо обращения в третейский суд, если такое заявление было принято к производству.
Днем обращения в суд считается день, когда исковое заявление сдано в организацию почтовой связи либо подано непосредственно в суд, в том числе путем заполнения в установленном порядке формы, размещенной на официальном сайте суда в сети «Интернет».
Положение пункта 1 статьи 204 ГК РФ не применяется, если судом отказано в принятии заявления или заявление возвращено, в том числе в связи с несоблюдением правил о форме и содержании заявления, об уплате государственной пошлины, а также других предусмотренных ГПК РФ и АПК РФ требований.
В случае своевременного исполнения истцом требований, изложенных в определении судьи об оставлении искового заявления без движения, а также при отмене определения об отказе в принятии или возвращении искового заявления, об отказе в принятии или возвращении заявления о вынесении судебного приказа такое заявление считается поданным в день первоначального обращения, с которого исковая давность не течет.
Постановление № 43
ВС РФ, конечно, облегчил жизнь истцам. Они не будут бояться, что давность истечет во время третейских разбирательств, а потом суд признает спор неарбитрабельным для третейского суда.
Нормы ГК РФ о договорах
Тема договорного права всегда интересна, если о ней рассказывает Роман Бевзенко.
Мы знаем, что общие правила заключения договора, которые прописаны в ГК РФ — это обмен офертой и акцептом. Это общие правила, которым не одна сотня лет. И это главный способ заключения договора. Но, как показывает жизнь, помимо этого есть и другие способы заключать договор. Например, такой, как переговоры о заключении договора в будущем.
Допустим, у стороны есть некий проект, у другой стороны, которая заинтересована в его приобретении, есть к нему определенные замечания. Стороны садятся за стол переговоров и в ходе обсуждений стараются урегулировать будущие отношения. Согласитесь, тоже весьма распространенная практика. И вот зададимся таким вопросом: если у нас интенсивные переговоры по поводу возможности заключения договора, в ходе которого мы задействуем и временные ресурсы, и трудовые, а порой и вполне реальные финансовые, сам по себе переговорный этап, который происходит до подписания договора, будет иметь какое-то юридическое значение или нет? Безусловно, будет. И Роман Бевзенко подкрепил это утверждение конкретными примерами.
В 2009 г. консорциум из Сбербанка и канадской Magna планировал приобрести 55% акций Opel, принадлежащего американскому концерну General Motors. Переговоры шли несколько месяцев и практически завершились в пользу Сбербанка и Magna. Однако в итоге General Motors изменил свое решение и отказался от продажи своего европейского подразделения консорциуму. Сбербанк за срыв данной сделки готов был подать в суд на General Motors, ведь над сделкой работали несколько инвестиционных банков и десяток юридических фирм. Например, дорогостоящие специалисты Deutsche Bank, Commerzbank, Blackstone, Morgan Stanley и аудиторы KPMG. В апреле 2010 г. Сбербанку и General Motors все-таки удалось договориться о компенсации.
Почему такое стало возможно?
Благодарить за подобный исход дела Сбербанк должен Рудольфа фон Иеринга, немецкого правоведа, еще в прошлом веке написавшего работу «Возмещение убытков при недействительности или незаключенности договоров», которая оказала огромное влияние на развитие частного права и, в частности, ввела в юридический оборот понятие преддоговорной ответственности.
Идея Иеринга заключалась в следующем. Если одна сторона предлагает другой вступить в переговоры, дабы обговорить в ходе них детали договора, который обе стороны намерены подписать, урегулировав все спорные моменты, то мы, по сути дела, имеем оферту и акцепт. А о чем у сторон договор? О переговорах. И в этот момент, утверждал Иеринг, между сторонами возникает юридическая связь, потому что оферта и акцепт порождают правоотношения. Какого рода обязательство возникает при этом? Обязанность вести переговоры. И просто разорвать эту связь по хотению какой-либо из сторон нельзя. Для того чтобы выйти из этой юридической связи, должно быть веское основание. Это могут быть какие-то условия, прописанные в рамках соглашения о порядке ведения переговоров, либо недобросовестное поведение другой стороны переговоров.
То, что придумал немецкий правовед почти 100 лет назад, постепенно прописалось в европейских правопорядках. В нормах стран Европы установлено, что если сторона срывает переговоры в ситуации, в которой средний разумный участник такого бы не сделал, то она ведет себя недобросовестно. Недобросовестная сторона несет ответственность за убытки, понесенные другим участником в виде расходов по ведению переговоров. Причем, заметим, упущенную прибыль, которую сторона могла бы получить, если бы договор был подписан, взыскать нельзя.
Возвращаясь к ситуации с General Motors и Сбербанком, Р. Бевзенко особо отметил, что автоконцерн возместил потери российского банка добровольно, без судебных споров. Скорее всего, между героями этой истории был подписан отдельный меморандум о ведении переговоров, которые были подчинены праву Швейцарии. А в праве Швейцарии доктрина об ответственности за недобросовестный преддоговорный этап существует уже более 100 лет. И если бы спор дошел до швейцарского арбитража, тот, как выразился Р. Бевзенко, «разделал бы General Motors под орех». Судебный процесс обошелся бы американцам гораздо дороже, чем мирное соглашение со Сбербанком.
В российской юрисдикции правовые последствия срыва переговоров также прописаны.
Цитируем документ
При вступлении в переговоры о заключении договора, в ходе их проведения и по их завершении стороны обязаны действовать добросовестно, в частности не допускать вступление в переговоры о заключении договора или их продолжение при заведомом отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной. Недобросовестными действиями при проведении переговоров предполагаются:
предоставление стороне неполной или недостоверной информации, в том числе умолчание об обстоятельствах, которые в силу характера договора должны быть доведены до сведения другой стороны;
внезапное и неоправданное прекращение переговоров о заключении договора при таких обстоятельствах, при которых другая сторона переговоров не могла разумно этого ожидать.
Пункт 2 ст. 434.1 ГК РФ
Следующий важный вопрос, связанный с заключением договоров, — какое значение имеет регистрация, для того чтобы договор вступил в силу. В ГК РФ есть общая норма (ст. 164) о том, что в случаях, предусмотренных в законе, договоры подлежат государственной регистрации. Таких случаев гражданское законодательство предусматривает всего два: договор аренды недвижимости на срок от года и более и договор участия в долевом строительстве.
Надо отметить, что до реформы ГК РФ регистрировалось значительное число видов сделок, с дюжину. Но законодатель в ходе модернизации гражданского законодательства отказался от идеи регистрировать большую часть сделок с недвижимостью, надеясь, скорее всего, что регистраторы по ряду договоров (продажи жилого помещения, ренты, дарения жилой недвижимости и т.д.) возьмут на себя роль нотариусов и будут предостерегать граждан от возможных негативных последствий. Идея оказалась фикцией, и тогда законодатель решил разрубить гордиев узел радикально: отменил государственную регистрацию сделок вообще, оставив только регистрацию перехода права и отложив на потом возвращение нотариусов в оборотный мир. С этим можно спорить, можно выдвигать контраргументы, но факт остается фактом: в других юрисдикциях там, где есть сделки с недвижимостью, есть и обязательная нотариальная форма сделки. Это своего рода разделение труда — реестры являются опубличиванием результатов сделки, а нотариусы — гарантией тому, что сделка соответствует закону. Но как бы то ни было, в России на сегодня осталось всего два вида сделок, подлежащих регистрации.
Почему законодатель оставил необходимость регистрации договора аренды недвижимости? Явно он не преследовал ту цель, которой достигал ранее, например, при введении государственной регистрации купли-продажи. Там была идея защитить граждан, рассказав им о последствиях сделки, а для аренды это, наверное, не надо. У регистрации аренды другая цель, она состоит в том, чтобы сделать публичной, доступной всем третьим лицам информацию об аренде. У аренды есть такое качество, которое называется «противопоставление третьим лицам». Аренда следует за вещью. Всякий новый собственник связан действующим договором аренды. И для того чтобы третьи лица, которые покупают недвижимость, знали о том, что они связаны условиями аренды, вводятся правила регистрации договора. Если стороны подписали договор аренды недвижимости, например, на пять лет, но не зарегистрировали его, то для третьих лиц этого договора не существует. И новый собственник может смело выгонять арендатора, если тот мешает осуществлению его планов. Эта идея реализуется в ст. 433 ГК РФ.
Цитируем документ
Договор, подлежащий государственной регистрации, считается для третьих лиц заключенным с момента его регистрации, если иное не установлено законом.
Пункт 3 ст. 433 ГК РФ
В прежней редакции п. 3 ст. 433 ГК РФ слов «для третьих лиц» не было, и это очень важная поправка, которая означает, что для сторон сделки договор вступает в силу с момента подписания, а для третьих лиц существует с момента регистрации. Почему это важно? Например, владелец недвижимости и арендатор подписали и зарегистрировали договор аренды, в котором арендная плата составляет 100 руб. в месяц. По прошествии некоторого времени договор скорректировали соглашением, которым арендная плата снижена до 50 руб., но допсоглашение не зарегистрировали. Потом собственник здания продал его третьему лицу. И арендатор будет вынужден платить новому владельцу по ставке 100 руб., потому что третье лицо о допсоглашении слыхом не слыхивало. Для него не существует такого документа.
Новый инструмент, которого до реформы не было в ГК РФ, — односторонний отказ от исполнения обязательств (ст. 310 ГК РФ). Его следует отличать от такого понятия, как расторжение договора. Роман Бевзенко подробно объяснил почему.
Гражданский кодекс содержит два способа прекращения действующих договорных связей между сторонами — расторжение договора и отказ от договора. Расторгнуть договор можно либо по соглашению сторон, либо в одностороннем порядке — по решению суда.
Односторонний отказ отличается от расторжения договора в одностороннем порядке: это заявление, которое прекращает действующий договор. Разграничение отказа от расторжения, утверждает докладчик, имеет важное практическое значение. Дело в том, что стороны договора часто смешивают эти два способа прекращения договора и формулируют договорное условие следующим образом: «сторона вправе в одностороннем порядке потребовать расторжения договора». В этом случае сложно однозначно определить, о чем они договорились. Слово «одностороннее» говорит о том, что это отказ, а слово «расторжение» указывает на соглашение сторон или решение суда. Следовательно, неправильная формулировка соответствующего пункта в договоре влечет риски судебной интерпретации договора — неизвестно, как это положение в случае спорной ситуации «прочитает» суд.
В подтверждение своих слов Роман Бевзенко привел Пример из практики ВАС РФ. В одном из дел по условиям долгосрочного договора аренды, зарегистрированного в Росреестре, при невнесении арендатором установленной оплаты арендодатель был вправе в одностороннем порядке потребовать расторжения договора. Арендодатель написал арендатору письмо о расторжении договора и обратился в Росреестр для погашения записи. Росреестр отказал в регистрации расторжения договора, поскольку истолковал условие договора таким образом: стороны имели в виду именно расторжение (хотя и одностороннее), а в соответствии с ГК РФ расторгнуть договор можно только по соглашению сторон или по решению суда. Но Президиум ВАС РФ с таким толкованием не согласился и указал, что в выражении «одностороннее расторжение» надо делать смысловой акцент на слове «одностороннее» — толковать его как договоренность сторон об отказе. В этом деле, как указал Р. Бевзенко, Президиум ВАС РФ правильно разобрался в обстоятельствах спора. Но ведь Росреестр и нижние судебные инстанции ошиблись в интерпретации. Так что будьте точнее в формулировках.