Денежное обязательство имеет узкое и широкое понимание. Существующая судебная практика исходит из ограничительного толкования этого понятия. Согласно позиции, занимаемой большинством судов, обязательство по внесению предоплаты не является денежным обязательством, так как его целью является приобретение права требовать встречного исполнения от стороны по договору. Верховный суд в своем недавнем определении по банкротному спору указал, что обязательство по предоплате не может быть включено в одну очередь с основными требованиями кредиторов. Подробнее о соотношении непосредственно денежного обязательства и обязательства по внесению предоплаты, а также о новом критерии для разграничения таких обязательств читайте в материале.
В частном праве считается, что денежные санкции (проценты за пользование чужими денежными средствами, неустойка, убытки) признаются более слабыми требованиями по отношению к основной сумме долга и процентам (ст. 319, 342.1 ГК РФ).
Соглашение, предусматривающее, что при исполнении должником денежного обязательства не в полном объеме требования об уплате неустойки, процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ, или иные связанные с нарушением обязательства требования погашаются ранее требований, названных в ст. 319 ГК РФ, противоречит смыслу данной статьи и является ничтожным (ст. 168 ГК РФ, п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 20.10.2010 № 141 «О некоторых вопросах применения положений статьи 319 Гражданского кодекса Российской Федерации»).
После распределения сумм, вырученных от реализации заложенного имущества, между всеми залогодержателями реализованного заложенного имущества, заявившими свои требования к взысканию, в порядке очередности распределяются суммы неустойки, убытков и иных штрафных санкций, подлежащих уплате залогодержателю в соответствии с условиями обеспеченного обязательства (п. 8 ст. 342.1 ГК РФ). Это означает, что убытки и неустойка, причитающиеся первоначальному залогодержателю, являются более слабыми требованиями по отношению к основной сумме долга и процентам, причитающимся последующему залогодержателю.
В банкротстве это является аксиомой: требования, вытекающие из охранительных обязательств (меры ответственности), не могут конкурировать с регулятивными требованиями (ст. 134 и 138 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», далее — Закон о банкротстве).
Вместе с тем в Определение от 26.11.2018 № 305-ЭС18-11840 по делу № А40-70992/2017 Верховный суд включил требование о взыскании неустойки в третью очередь реестра требований кредиторов, а требование об оплате предварительной оплаты по договору цессии — в пятую очередь, несмотря на то, что Закон о банкротстве не предусматривает такой очереди. Кроме того, Верховный суд пришел к выводу о том, что если неустойка не покрывает в полной мере образовавшиеся убытки, кредитор вправе требовать возмещения убытков в непокрытой части, которые в силу п. 3 ст. 137 Закона о банкротстве также включаются в третью очередь.
С точки зрения конкурсного права понижение очередности регулятивного требования о взыскании суммы предварительной оплаты и, наоборот, повышение очередности требования о применении мер гражданско-правовой ответственности могут быть оправданны, например, при субординации требований контролирующих должника лиц, предоставивших должнику компенсационное финансирование в условиях финансового кризиса должника (Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утв. Президиумом Верховного суда РФ 29.01.2020). Однако в приведенном выше деле понижение очередности требований независимого кредитора обусловлено не предоставлением капиталозамещающего финансирования со стороны контролирующих должника лиц, а правовой природой самого денежного обязательства.
Таким образом, частный вопрос о правовой природе требования о взыскании суммы предварительной оплаты привел суд к более общим выводам о том, что именно понимать под денежным обязательством в банкротстве.
Понятие денежного обязательства с точки зрения банкротного законодательства
Попробуем разобраться, почему Верховный суд понизил очередность требования о внесении предварительной оплаты и как именно толкуется Верховным судом понятие денежного обязательства в банкротстве.
В Законе о банкротстве дается следующее определение денежного обязательства: под денежным обязательством понимается обязанность должника уплатить кредитору определенную денежную сумму по гражданско-правовой сделке и (или) иному предусмотренному Гражданским кодексом, бюджетным законодательством основанию (абз. 4 ст. 2 Закона о банкротстве).
В некоторых случаях основанием для возникновения денежного обязательства является синаллагматический договор, в других — совершение односторонней сделки, причинение вреда жизни или здоровью или установленная законом публично-правовая обязанность по уплате обязательных платежей и т.д.
Из буквального толкования понятия денежного обязательства следует, что денежным является не только обязательство должника за уже поставленные товары, выполненные работы и оказанные услуги, но и обязательства, предполагающие предварительную оплату со стороны должника.
Пример
По договору купли-продажи продавец А поставил должнику товар, но не получил встречного предоставления в виде исполнения денежного обязательства. По другому договору должник взял на себя обязательство до передачи продавцом товара осуществить предварительную оплату кредитору Б (ст. 487 ГК РФ). В связи с введением процедуры банкротства должника кредиторы А и Б предъявили свои требования о включении в реестр требований кредиторов. Очевидно, что как в первом, так и во втором случае у должника возникает денежное обязательство перед кредиторами. Может ли в описанной ситуации требование кредитора А к должнику, вытекающее из договорных обязательств за поставленный товар, быть приравнено к требованию кредитора Б, имеющего к должнику требование по предварительной оплате?
С точки зрения законодательства о банкротстве и практики его применения заявление кредитора о включении его требования в реестр требований кредиторов должника по своему значению аналогично исковому заявлению, а определение о включении данного требования в реестр — судебному решению об удовлетворении иска о взыскании денежных средств (Определение Верховного суда от 05.03.2020 № 305-ЭС19-21315). Поэтому прежде чем переходить к рассмотрению выводов Верховного суда, изложенных в определении, необходимо сначала разобраться с гражданско-правовой природой обязательства вообще и обязательства по предварительной оплате в частности.
Соотношение денежного обязательства и обязательства по предоплате
Существует широкое и узкое понимание денежного обязательства.
В широком смысле денежным будет считаться любое обязательство, в котором объектом выступает передача денежных средств одним участником гражданского оборота другому. В узком смысле под денежным обязательством следует понимать передачу денежных средств, направленную на погашение денежного долга. Именно такое понимание денежного обязательства дается в судебной практике. В пункте 1 совместного постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 08.10.98 № 13/14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» было предусмотрено, что не являются денежными обязательства, в которых денежные знаки используются не в качестве средства погашения денежного долга (обязанности клиента сдавать наличные деньги в банк по договору на кассовое обслуживание, обязанности перевозчика, перевозящего денежные знаки, и пр.).
В настоящее время аналогичная позиция отражена в п. 37 постановления Пленума Верховного суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», в силу которого положения указанной нормы не применяются к отношениям сторон, не связанным с использованием денег в качестве средства платежа (средства погашения денежного долга).
Развивая данный вывод, арбитражная практика идет дальше и приходит к выводу о том, что обязательство передать аванс (предоплату) не может быть охарактеризовано как денежное обязательство, так как целью его уплаты является приобретение права требовать встречного исполнения от стороны по договору (см., например, постановления АС Западно-Сибирского округа от 28.01.2019 № Ф04-6431/2018 по делу № А70-5289/2018, Восьмого арбитражного апелляционного суда от 05.12.2019 № 08АП-12518/2019 по делу № А70-19652/2018, Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.12.2019 № 15АП-20427/2019 по делу № А53-23983/2019). В то время как основанием (целью) передачи денег в денежном обязательстве является платеж, погашение обязательства.
Существует также мнение, что обязательство предоставить денежный кредит, передать аванс либо суммы предоплаты стороне, оказывающей услуги, производящей работы, либо передающей товар, не может рассматриваться в качестве денежного, так как во всех этих случаях передача денег долг не погашает, а, напротив, создает его на стороне получателя.
Основанием для такого рода выводов служит в том числе практика арбитражных судов, подтверждающая, что обязательства предоставить денежный кредит (п. 11 информационного письма Президиума ВАС РФ от 29.12.2001 № 65 «Обзор практики разрешения споров, связанных с прекращением обязательств зачетом встречных однородных требований», п. 11 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 № 147 «Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре»), передать аванс либо суммы предоплаты не подлежат принудительной защите путем предъявления иска об исполнении обязательства в натуре. Как указывается в арбитражной практике, гражданское законодательство не предусматривает возможность понуждения покупателя к оплате не переданной ему продукции (см., например, определения Верховного суда РФ от 11.12.2014 № 308-ЭС14-5683 по делу № А63-10829/2013, ВАС РФ от 06.11.2013 № ВАС-13437/13 по делу № А40-119312/12, от 01.10.2013 № ВАС-10816/13 по делу № А39-2805/2012, постановления АС Западно-Сибирского округа от 25.09.2017 № Ф04-2980/2017 по делу № А45-20700/2016, АС Московского округа от 03.09.2018 № Ф05-13171/2018 по делу № А40-254905/17, АС Поволжского округа от 14.02.2019 № Ф06-42599/2018 по делу № А12-45431/2017, АС Северо-Западного округа от 06.03.2020 № Ф07-1114/2020 по делу № А56-36592/2019, АС Центрального округа от 14.09.2017 № Ф10-3815/2017 по делу № А83-3971/2016).
Последствия неисполнения обязательства по предварительной оплате
Как указано в п. 3 ст. 328 ГК РФ, ни одна из сторон обязательства, по условиям которого предусмотрено встречное исполнение, не вправе требовать по суду исполнения, не предоставив причитающегося с нее по обязательству другой стороне. Однако данное правило носит диспозитивный характер, поскольку стороны своим соглашением в силу принципа свободы договора могут предусмотреть иное (п. 4 ст. 328 ГК РФ, п. 58 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении»). В этом случае требование об исполнении обязательства в натуре (иск о взыскании суммы предварительной оплаты) подлежит удовлетворению.
Можно ли в принципе такого рода правоотношения охарактеризовать обязательством денежного характера? Представляется, что классификация денежного обязательства в широком и узком смысле имеет рациональное основание, поскольку нарушение денежного обязательства в широком смысле хотя и не дает права на исполнение обязательства в натуре, но является основанием для применения мер гражданско-правовой ответственности.
Так, в случае нарушения банком обязательства выдать кредит, заемщик вправе обратиться в суд с требованием о возмещении конкретных убытков, причиненных нарушением кредитного договора, и получить разницу между ставкой за пользование кредитом, установленной в нарушенном договоре, и процентной ставкой за пользование суммой кредита, полученной в другом банке (п. 11 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 № 147 «Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре»).
При нарушении обязательства по внесению предварительной оплаты кредитор вправе предъявить иск о возмещении причиненных убытков на основании п. 2 ст. 328 ГК РФ, а также взыскать неустойку, если она предусмотрена в договоре. Условиями договора стороны могут предусмотреть начисление неустойки и за просрочку внесения авансовых платежей. Такая возможность подтверждается арбитражной практикой (см., например, оределения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ от 15.08.2016 № 305-ЭС16-4576, от 29.08.2019 № 304-ЭС19-7209 по делу № А45-2706/2018, постановление АС Московского округа от 20.11.2019 № Ф05-17438/2019 по делу № А40-190815/2018).
Таким образом, если денежное обязательство в широком смысле не подлежит принудительной защите посредством предъявления иска об исполнении обязательства в натуре, это еще не означает, что нарушенное право нельзя защитить другими способами защиты гражданских прав, предусмотренными ст. 12 ГК РФ. Нельзя делать вывод о том, что внесение предоплаты не может признаваться обязательством только на том основании, что обязательства предоставить денежный кредит, передать аванс либо сумму предоплаты не подлежат принудительной защите посредством предъявления иска об исполнении обязательства в натуре.
Иск об исполнении обязательства в натуре — это один из возможных, но не единственный способ защиты права. Коль скоро нарушение обязательства является основанием для применения мер гражданско-правовой ответственности, все утверждения, не признающие «обязательственный характер» такого рода правоотношений, должны быть восприняты критически.
Можно возразить со ссылкой на то, что использование подобной методологии представляет собой логическую ошибку: состояние юридической связанности сторон не становится обязательством только потому, что законом за нарушение этого обязательства предусмотрено применение мер ответственности. Наоборот, ответственность — есть следствие нарушения обязательства. В силу ст. 307 ГК РФ юридическая связанность сторон по внесению суммы предварительной оплаты соответствует всем признакам обязательства. Именно поэтому неисполнение взятого на себя обязательства согласно п. 2 ст. 328 Гражданского кодекса является основанием для применения меры ответственности.
Учитывая изложенное, можно прийти к следующим выводам:
-
обязательство по предварительной оплате можно охарактеризовать как денежное обязательство в широком смысле;
-
по общему правилу нарушение такого обязательства не дает кредитору право предъявить иск об исполнении обязательства в натуре. Последствием нарушения такого обязательства является взыскание убытков, а также неустойки, если она предусмотрена в договоре;
-
из общего правила о невозможности удовлетворения иска об исполнении обязательства в натуре есть исключения для случаев, если в договоре предусматривается право стороны требовать исполнения в принудительном порядке даже в случае отсутствия встречного исполнения.
Наличие предоставления в конкурсную массу — критерий определения очередности кредиторов
В приведенном в начале статьи определении Верховного суда кредиторами должника по денежному обязательству признаются лица, которые в результате вступления в отношения с должником претерпели негативные последствия по причине последующего применения к должнику процедур несостоятельности. В частности, такие негативные последствия и, следовательно, денежное обязательство должника перед кредитором возникают в случае осуществления предоставления кредитором в пользу должника либо в случае, если должником была умалена имущественная масса кредиторов, в результате чего возникла обязанность возместить причиненные убытки.
Однако в соответствии с общими нормами обязательственного права кредиторами признаются также лица, требующие осуществления первоначального предоставления (если в договоре не предусмотрено иное, согласно п. 4 ст. 328 ГК РФ).
Таким образом, критерием для разграничения денежного обязательства в широком и узком смыслах является факт имущественного предоставления в пользу конкурсной массы должника. Если конкурсный кредитор, прежде чем его требование было включено в реестр, осуществил предоставление в пользу конкурсной массы должника, у последнего возникает денежный долг (денежное обязательство в узком смысле) перед кредитором. Если же конкурсный кредитор в формировании конкурсной массы не участвовал, но требует осуществления первоначального предоставления, поскольку в договоре предусмотрено такое право, у должника возникает денежное обязательство в широком смысле.
Из буквального толкования абз. 4 п. 4 ст. 134 Закона о банкротстве следует, что оба требования (денежный долг и денежное обязательство в широком смысле, но с оговоркой об ином) подлежат учету в составе третьей очереди реестра требований кредиторов. Такое решение вопроса полностью соответствует общим нормам гражданского законодательства об исполнении обязательств и является верным. Однако с точки зрения банкротного законодательства возникает вопрос о том, насколько справедливо уравнивать требования лиц, осуществивших предоставление в пользу конкурсной массы, с требованиями лиц, не участвовавших в формовании имущественной массы должника? Ведь если бы договор не предусматривал оговорку об ином (п. 4 ст. 328 ГК РФ), кредитор, который не участвовал в формировании имущественной массы должника, не имел бы права предъявлять свои требования по предварительной оплате к должнику в банкротстве.
С одной стороны, законодательство о банкротстве должно учитывать автономию воли сторон и, соответственно, признавать юридическую силу соглашений, обладающих свойством принудительности с точки зрения общих норм обязательственного и договорного права. С другой стороны, банкротство должно вводить корректировки в части очередности исполнения платежей на случай очевидной несправедливости распределения конкурсной массы должника.
Таким образом, общий вывод Верховного суда сводится к тому, что регулятивное требование кредитора, не осуществившего предоставление в пользу конкурсной массы должника, имеет более низкую очередность по сравнению с требованиями лиц, осуществивших такое предоставление. При этом обязательство охранительного характера (неустойка, убытки), основанием для возникновения которого является просрочка должника по предварительной оплате, должно учитываться в третью очередь реестра требований кредиторов и конкурирует с требованиями других кредиторов.
Конечно, удовлетворение требования о применении мер ответственности ранее требований о взыскании основной задолженности, на первый взгляд, нарушает принцип очередности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов и не согласуется с ранее накопленной арбитражной практикой, не признающей такой возможности (по общему правилу требования о применении мер ответственности за нарушение текущих обязательств следуют судьбе указанных обязательств). При этом требования о применении мер ответственности за нарушение реестровых обязательств подлежат удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и процентов (п. 11 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 63 «О текущих платежах по денежным обязательствам в деле о банкротстве»).
Вместе с тем следует учитывать, что такой вывод применим в отношении тех денежных обязательств, основанием для возникновения которых является предоставление, осуществленное в пользу должника.
Для денежных обязательств, возникших в отсутствие предоставления в пользу должника, видятся три способа решения вопроса:
-
требование о применении мер ответственности не подлежит удовлетворению в процедуре банкротства вообще, что не соответствует общим нормам обязательственного и договорного права, а также практике их применения, допускающего взыскание мер ответственности;
-
требование о применении мер ответственности подлежит удовлетворению в третью очередь, а требование о взыскании суммы основного обязательства — в более низкой очередности (позиция Верховного суда);
-
требование о применении мер ответственности следует судьбе требования о взыскании суммы основного обязательства и подлежит удовлетворению в более низкой очередности (то есть после пятой очереди).
Последний из предложенных вариантов решения вопроса фактически освобождает должника от ответственности за нарушение обязательства и ставит требования охранительного характера других кредиторов, осуществивших предоставление в пользу должника, в более привилегированное положение. По большому счету ничто, конечно, не мешает обосновать справедливость третьего варианта со ссылкой на специфику банкротства, смысл норм банкротного законодательства, требования справедливости, разумности и добросовестности (п. 2 ст. 6 Гражданского кодекса). Однако в целом подход Верховного суда серьезных возражений не вызывает, так как аргументы в пользу того, что требование кредитора о возмещении убытков при наличии предоставления в пользу конкурсной массы должно иметь приоритет в отношении аналогичного требования кредитора, не осуществившего никакого предоставления, не очень убедительны.
Следует отметить, что Верховный суд предложил дополнительный критерий для градации договорных денежных обязательств в банкротстве. Таким критерием является наличие либо отсутствие встречного предоставления в пользу конкурсной массы. С одной стороны, предложенный Верховным судом критерий создает новую, не предусмотренную Законом о банкротстве, пятую очередь реестра требований кредиторов, что на практике может привести к определенным сложностям. С другой стороны, подход, предложенный Верховным судом, подчеркивает значение принципа pacta sunt servanda для несостоятельного должника и дает возможность учитывать автономию воли сторон даже в процедурах банкротства.